Павел Дмитриевич Дурново начал свой отчет о проведенном дне с записи о дуэли и ранении Пушкина. По свидетельству Дурново, «только об этом и говорили при дворе, где давали спектакль, потом на рауте у Нессельродов». Об этом же говорили и на празднике у великой княгини Елены Павловны (в честь дня рождения великого князя Михаила Павловича), у С.Б. Полторацкой и у А.П. Грузинской, у которых в этот день тоже был Дурново.

Пушкин умер в 2 часа 45 минут дня. Драма поэта и в этот день была в центре внимания светского общества.

Рескрипт министру финансов о производстве пенсиона вдове и детям Пушкина Николай I подписал 30 января. На следующий день эта новость уже обсуждалась в салоне Нессельроде. Концовка изменившего своей летописной манере автора дневника: «это превосходно, но это слишком» — показательна. Такова была реакция великосветских кругов на пенсион вдове и детям поэта. Интересно, что семья Пушкина получила пенсию меньшую, чем семья Карамзина (по словам Николая I, Карамзин умер «как ангел», поэта же с трудом заставили умереть по-христиански). Но все же семья Пушкина (не говорим уже об уплате оказавшихся большими долгов) получила немалую пенсию. В дневнике Дурново есть записи, что графине Разумовской, вдове русского посла в Вене, дали 10 тысяч пенсиона, а вдове (правда, бесславно умершего) Бенкендорфа — только 5 тысяч («слишком мало» — комментирует Дурново). Великосветское общество не было опечалено кончиной поэта — уже на следующий день (30 января) оно веселилось на балу у кн. В.П. Голицына, согласно записи в дневнике П.Д. Дурново — «лучшем в этом году».