Самый щедрый в Италии благотворитель – так называл Николая Демидова Стендаль. По окончании наполеоновских войн Италия увидела совершенно новый феномен – переезд на постоянное жительство ряда русских семейств. Самым первым из них стало семейство графа Д.П. Бутурлина, в 1817 г. приехавшего во Флоренцию с целым обозом, со слугами и крепостными, скарбом и библиотекой. Чуть позднее, в 1820 гг., в Италии обосновались Демидовы, получившие позже из рук Великого герцога Тосканского титул князей Сан-Донато.
Первым из рода Демидовых в Италии осел Николай Никитич Демидов, основатель “тосканской” или “сан-донатовской” линии рода. В Италии Николай Никитич вначале жил в Риме, но там его стесняли жесткие нормы папского режима, и он предпочел в 1819 г. переехать в Тоскану с ее довольно либеральными порядками. О трениях Н.Н. Демидова с папскими властями свидетельствует Стендаль в своих “Прогулках по Риму”, где можно найти также интересные сведения о неосуществившихся из-за отъезда в Тоскану намерениях русского мецената произвести за свой счет грандиозные раскопки римского Форума.
Н.Н. Демидов сначала переехал в Пизу, а затем, сменив несколько мест обитания, остановился во Флоренции. Николай Никитич замышлял Сан-Донато как зимнюю резиденцию, а на летнее время предполагал выбираться в Баньи-ди-Лукка на побережье Тосканы. Поселившись во Флоренции, Демидов намеревался создать здесь некую столицу своей деловой империи и построить достойную резиденцию.
С этого времени начинается постоянное присутствие представителей демидовского рода во Флоренции, которое продолжалось без малого полтора века. В Италии жили сыновья Николая Никитича Павел (1798-1840) и Анатолий (1812-1870), его внук Павел Павлович (1839-1895), жена последнего Елена Петровна (1852-1917) и правнучка Мария Павловна (1873-1955).
Память о меценатах Демидовых до сих пор бережно сохраняется во Флоренции. Демидовы – единственные, кому посвящена площадь на набережной реки Арно в квартале Сан-Никколо, и улица Виа делла Вилла Демидов в районе Новоли, где находилась их загородная резиденция. Фамилия Демидовых увековечена в величественном памятнике Николаю Никитичу Демидову. Этот великолепный монумент находится на площади, носящей имя Демидова.
Пожертвования Демидовых в реставрацию исторических памятников Флоренции широко известны: суммы, выплаченные Ассоциации Донателло, 7000 лир, направленных Анатолием на возведение фасада Санта Кроче или 48000 лир, внесенных его племянником, Павлом Павловичем на украшение фасада Санта-Мария-дель-Италия (1881). По этому поводу к Павлу Павловичу обратился вице-председатель комитета по возведению фасада Карло Пиери: “Желая начать размещение на фасаде Кафедрального собора фамильных гербов, тех достойнейших, кто внес большой вклад в работы, нижеподписавшийся от имени Исполнительного комитета обращается к его Превосходительству, как к одному из самых щедрых благотворителей, умоляя его дать ему точный образец его герба. Неустанно повторяю выражение самой глубокой преданности его Превосходительству, нижеподписавшийся, Карло Пиери, вице-председатель по покровительству российских художников в Италии”.
Аврора Карловна Демидова-Карамзина много раз приезжала в Италию. Есть документальное подтверждение даты приезда четы Демидовых в Рим 1 мая 1839 г. Профессор археологии и историк Антонио Нибби (1792-1839) написал от руки на титульном листе первого тома своего путеводителя «Рим в 1838 году»: «Егермейстеру Русского Императорского Двора, члену Верховной комиссии по делам инвалидов, почетному члену Академии наук в Петербурге, члену Совета Университета в Москве и Университета в Харькове, а также Университета наук и искусств в Ареццо, Итальянской академии искусств в Сиене и Общества всеобщей статистики во Франции…». Далее говорится, что Павел Николаевич Демидов приехал в Рим уже в четвертый раз, и Нибби неизменно показывал ему памятники. «Это дало мне возможность, — продолжал Нибби, — насладиться Вашим глубоким знанием Римской Истории, Вашим исключительным вкусом к изящным искусствам, Вашей страстной любовью к этой классической земле. Все это продемонстрировал Ваш настоящий визит, который Вы предприняли вместе с Вашей уважаемой супругой, могущей поспорить с Вами в знаниях, вкусе и любви к искусству». В заключение Нибби, выражая благодарность П.Н. Демидову за «его покровительство и поддержку», попросил позволения посвятить ему три других тома своего труда.
Как утверждают финские исследователи, бывая во Флоренции, Аврора с сыном, а также позже вместе со своим вторым мужем А.Н. Карамзиным, останавливалась на вилле Сан-Донато. Многочисленные гостевые комнаты располагались в правом крыле главного дворца, здесь также находили приют почти все известные русские путешественники.
После второго замужества Аврора Карловна с А.Н. Карамзиным долго жили «на водах» в разных городах Западной Европы для поправки здоровья Андрея Николаевича. Были они и в Италии, где акварелистом Эмилио Росси были написаны их парные портреты. Посетили они и Флоренцию, виллу Сан-Донато, принадлежавшую в то время деверю Авроры — Анатолию Николаевичу Демидову.
Аврора и позже несколько раз была в Италии, где ее сын Павел купил виллу Пратолино в 1872 г. Память Андрея Николаевича Карамзина вдова вверила мраморной доске в часовне Пратолино с надписью на русском языке. Плита, остававшаяся на своем месте в 1970-х гг., теперь исчезла.
Судьбу огромных коллекций Демидовых в Италии, конечно, нельзя назвать самой счастливой: прежде всего сам Анатолий Николаевич продал немало шедевров, своих и брата Павла; его племянник Павел Павлович распродавал коллекции еще более часто: по случаю переезда из Сан-Донато в Пратолино он организовал колоссальный аукцион, на котором он также распорядился частью наполеоновских находок, собранных его дядей и сохраненных в музее острова Эльба. Но заключительным актом стал аукцион 1969 г., который фактически предотвратил попадание того, что осталось от коллекции, в наследие итальянских или российских музеев.
ОСНОВНЫЕ НАПРАВЛЕНИЯ МЕЦЕНАТСКОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ДЕМИДОВЫХ В ИТАЛИИ
В Италии Демидовы в определенной мере повторяли то, что они делали в России для развития отечественной науки и искусства.
- Заказы современным итальянским скульпторам и живописцам, приобретение современной живописи и скульптуры.
Среди предпочитаемых Демидовыми авторов – самые крупные итальянские мастера того времени: Канова, Тадолини, Бартолини и другие. Лоренцо Бартолини по заказу Анатолия Николаевича Демидова был выполнен большой мраморный памятник Николаю Никитичу, который возвышается на набережной реки Арно во Флоренции на площади Демидовых, неподалеку от палаццо Серристори, где жил Н.Н.Демидов. (Вблизи памятника находился также приют, основанный Н.Н.Демидовым для сирот и престарелых – Pie Istitute Demidoff, на содержание которого он положил особый капитал; в этом здании и по сей день располагается детское учреждение, а фасад его украшен горельефным портретом Николая Никитича).
Заказы Демидовых служили важным источником заработка для итальянских художников и скульпторов, особенно молодых и мало известных (а такие были среди их клиентуры). Приобретаемые ими в Италии произведения искусства украшали палаццо Серристории, потом виллы Сан-Донато и Пратолино, двери которых были широко открыты для посетителей, в том числе русских путешественников и художников. Последние, бывая в увешанных картинами и уставленных изваяниями виллах Демидовых во Флоренции, могли познакомиться с творчеством лучших представителей итальянского резца и кисти и составить довольно полное представление о тенденциях в современном итальянском искусстве.
- Коллекционерская деятельность, включая классику и современное искусство других стран.
Известно, что художественное собрание Демидовых оценивалось в ту эпоху как одно из самых богатых в мире. Наряду с классикой (картины таких художников как Перуджино, Джорджоне, Тициан, Тинторетто, Мурильо, Рибера, Веласкес, Сурбаран, мастеров голландской и фламандской школ и т.д.) у Демидовых очень широко была представлена современная (начиная со 2-ой половины ХVIII в.) живопись Франции, где они проводили столько же времени, сколько и в Италии. Виллу Сан-Донато, например, украшали полотна Буше, Греза, Фрагонара, Давида, Энгра, Делакруа, Ораса Верне.
- Создание музея Наполеона на острове Эльба.
Большую роль в создании музея сыграл Владимир Васильевич Стасов, будущий художественный критик. Стасов некоторое время работал во Флоренции в качестве секретаря А.Н. Демидова. В 1851 г. А.Н. Демидов купил летнюю резиденцию низложенного императора на острове Эльба, где тот жил с мая 1814 по февраль 1815 г. Со временем к этому зданию была сделана обширная пристройка для размещения там собранных А.Н. Демидовым наполеоновских реликвий.
- Пожертвования Демидовых на реставрацию памятников искусства и старины во Флоренции.
Демидовы субсидировали во Флоренции Ассоциацию Донателло. А.Н. Демидов выделил сумму в 7 тыс. итальянских лир для работ по завершению фасада базилики Санта Кроче, усыпальницы великих людей Италии (там похоронены Микеланджело, Макиавелли, Россини, Альфери и др.). Племянник Анатолия Николаевича Павел Павлович пожертвовал 38 тыс. лир на эти же цели для кафедрального собора Санта Мария дель Фьоре, в строительстве которого принимали участие Джотто и Брунеллески.
- Покровительство русским художникам, приезжавшим на стажировку в Италию.
Николай Никитич проявлял большой интерес к творчеству русских художников, выпускников Петербургской Академии художеств, находившихся на стажировке в Италии. Известный русский пейзажист Сильвестр Щедрин в письме из Рима от 15 декабря 1821 г. рассказывает, что Николай Никитич Демидов обошел к этому времени все мастерские отечественных художников, скульпторов и архитекторов, работавших в Италии. От этого визита русские художники ожидали многого. Н.Н. Демидов был известен не только как богатейший человек и щедрый меценат, но и как тонкий ценитель “художеств”, бывший к тому же основателем в Петербурге Школы архитектуры, живописи и скульптуры, для которой заказывая в Италии копии античных статуй из Ватиканских музеев.
Русская Тоскана
Люди с земель будущей России, в особенности из ее южных частей (Причерноморья), появились в Тоскане еще в эпоху коммун. Это были либо безымянные паломники, посещавшие святые места, либо рабы, купленные в генуэзских колониях на Черном море и потом проданные на средиземноморских рынках.
Более широкие контакты Московии с Тосканой связаны со знаменитым Униональным Собором, проходившем в Италии с 1438 гг. Русское посольство, возглавленное митрополитом Исидором (греческого происхождения), было тогда весьма представительным и насчитывало почти 200 человек, из которых четверо оставили описания путешествия – это есть вообще самые первые русские описания Западной Европы. Самое значительное из них, «Хождение на Флорентийский собор» принадлежит перу некоего автора из свиты Авраамия Суздальского – епископа, подписавшего церковную унию с католичеством, но впоследствии отказавшегося от собственной подписи. В «Хождении…» сообщается, что «Флоренза» – «великий город» на реке Арно, над которой – каменный мост, «вельми широк, а с обеих сторон палаты». Рассказывается о городских зданиях, в том числе кафедральном храме Санта Мария дель Фьоре. Во Флоренции русские познакомились с мистерией «Благовещение»: «Это прекрасное зрелище и действие».
Великий художник Беноццо Гоццоли, написавший в память Флорентийского Собора фреску «Поклонение волхвов» в капелле палаццо Медичи Риккарди, включил, как предполагают, в число своих персонажей и участников делегации Восточной Церкви, в том числе митрополита Исидора, позднее произведенного – после того как Москва отринула унию и вынудила Исидора бежать – папой римским в кардиналы.
Любопытно, что самая интересная страница в истории начальных культурных контактов России и Тосканы связана не с русским человеком и не с итальянцем. Речь идет о преподобном Максиме Греке, греческом гуманисте Михаиле Триволисе. Приехав в Италию ради образования, он, временно принимая католичество, становится насельником доминиканского монастыря Сан Марко во Флоренции, во времена его знаменитого аббата Савонаролы. Вернувшись в Грецию и став монахом афонского Ватопедского монастыря, Максим-Михаил был призван в Москву ради переводов богослужебных тектов и прославился как духовный писатель.
В XVII веке Тоскану кратковременно посетил ряд дипломатов, но в XVIII веке, в период дворцовых переводов, русские почти не приезжают в Италию. Только в правление Екатерины II, эпоху триумфа Просвещения, вновь начинаются продолжительные поездки по Апеннинскому полуострову, которые в Европе – в первую очередь, в Англии и Германии – получают название «Гран-Тур». Они представляли собой образовательные путешествия молодых представителей элиты, приобщавшихся к грандиозному наследию античной и ренессансной культуры Италии.
В ту же эпоху появляются описания путешествий русских людей в Тоскану, из которых назовем два наиболее важных – влиятельного масона В.Н. Зиновьева (он же президент Медицинской коллегии, тайный советник, сенатор) и знаменитого комедиографа Д.И. Фонвизина. Согласно Зиновьеву, тосканцы среди итальянцев – тоже, что саксонцы среди немцев, так как они принадлежат к более высокой культуре, а люди, даже крестьяне, тут одеваются лучше. Язвительный Фонвизин, изложив – с восхищением – в своих письмах впечатления о памятниках Флоренции, осудил ряд местных пороков (вымогательство, фривольность, скупость). Тогда же Тоскану посещает композитор Максим Березовский, учившийся в Болонье, в Музыкальной академии падре Мартини.
Присутствие дипломатов и становление русской колонии способствовало привлечению сюда многих литераторов и художников из России.
Так, в 1816 г. сюда впервые приехал, по рекомендательному письму к поверенному в делах генералу Н.Ф. Хитрово, Орест Кипренский. Благоприятное стечение обстоятельств помогло ему создать в Тоскане серию портретов участников Отечественной войны 1812 г. В галерее Уффици и в наши дни можно увидеть автопортрет Кипренского. Во время своего второго пребывания в Италии художник обосновался в Риме: здесь он принял католичество, здесь закончился его жизненный путь.
Большая страница истории Тосканы связана с фамилией Демидовых. В секретном архиве Великого герцогства сохранилось любопытное досье «Nota dei forestieri» (Записка об иностранцах), составленное инспектором флорентийской полиции Джованни Кьярини согласно распоряжению президента правительства. В нем приведен аналитический список 32-х иностранцев со следующим впечатляющим предуведомлением: «Иностранцы, проживающие в столице, в большинстве своем имеют обыденную практику, противоречащую нашим добрым нравам и общественной морали, совращающую дух граждан и, в первую очередь, молодежи, неопытность которой способствует распространению извращенных доктрин, соединенных с методом жизни, и уничтожает благие начала в сердцах нашей молодежи и надежды вскормивших ее семейств. Среди молодежи, зараженной сильнейшим моральным ядом иностранцев, формируются опасные для родины субъекты – безнравственные супруги, неспособные к воспитанию детей отцы, ненадежные друзья, непокорные подданные, порочные и развращенные мужчины».
Этот текст можно считать некой суммой нравственных законов, господствовавших в эпоху Реставрации. Пассаж относительно «морального яда иностранцев» характерен вообще для авторитарных и полицейских режимов всех времен и народов. В списке иностранцев присутствует немало российских подданных. Это полковник Орлов, граф Шувалов, князья Михаил и Федор Голицыны, Вальковский, и, наконец, дети Николая Никитича Демидова. Павел стоит под номером 6: «Павел [Paolo] – старший сын господина графа Демидова, русский, проживает на улице Ренаи в особняке, но не в том особняке Серристори, где обитает его отец. Имеет экстравагантный характер, обидчив и неистов. Исповедует и практикует распущенный образ жизни. Помимо женщин своего двора ищет отношений с женщинами нашего города и иностранками. Участвует в непристойных и безудержных сходках. Увлекается также картами». Под номером 7 – запись о его брате: «Анатолий [Anatole] – младший сын упомянутого выше графа; живет с отцом. Несмотря на крайнюю молодость уже замешан в скандальных делах с женщинами. Общается с другими распущенными юнцами нашего города и иностранцами, при отсутствии моральных принципов. Известный тосканец Карло Печчи, хирург в Милане при бывшем французском правлении, учит его итальянскому, потакает его прихотям и исполняет галантные поручения». Упомянут и внебрачный сын Николая Никитича: «Романович – натуральный сын упомянутого господина графа. Как и другие, предан распутству. Стремится покорять женщин, капризничает, постоянно меняет отношения, тратя немало денег на сей беспорядочный образ жизни. Много времени проводит за картами». Схожую характеристику получил и граф Бердез, секретарь Николая Никитича.
Публикуемые впервые выдержки из полицейского досье дают пищу для размышлений относительно консервативных нравственных критериев той поры, увязанных с критериями благонадежности. Вместе с тем они представляются весьма поверхностными, и не только для современного читателя: уже в тосканской полиции были составлены комментарии («Appunti») к этой «Записке об иностранцах». Комментарий к параграфам 6-9 гласит: «Конечно, правда, что семья Демидовых дает много пищи к скандалам относительно их поведения. Следует однако заметить, что отец ведет еще более беспорядочный образ жизни, нежели его дети. Секретарь Бердез, впрочем, имеет хорошую репутацию».
Благодаря меценатству Демидовых и, в частности, Анатолия, самого деятельного из них, в Тоскане сформировался круг художников и артистов. Из их числа прежде всего следует назвать Карла Брюллова: именно согласно щедрому договору с Анатолием Демидовым он создал свой шедевр «Последний день Помпей».
В начале 1830-х гг. во Флоренции появляется тогда еще начинающий литератор граф А.К. Толстой. Он оставил нам дневник, еще полный наивности, но уже достаточно «зрелый», судя по суждениям о городе и горожанах. Флорентийцев он упоминает почти анонимно, обозначая только начальные буквы их фамилий, однако, например, когда он ставит «С.», легко догадаться, что речь идет о графе Луиджи Серристори, который тогда только что вернулся на родину из России.
В те же, 30-е гг., во Флоренцию, в стиле Гран-Тур, приезжают двое необычных русских юношей. Первым был юный граф Григорий Шувалов. Именно здесь созрели его либеральные идеи – под влиянием Джованни Ла Чечилии, лекции которого по философии он слушал. После долгого пребывания в Италии Шувалов становится католиком и даже монахом-варнавитом в священническом сане. Он умер в Париже, но прах его был перевезен в Болонью.
Другим интересным юношей, посетившим Тоскану, был литератор А.И. Тургенев, брат декабриста. Он оставил незабываемые страницы о своем пребывании во Флоренции, при первом виде которой вспоминает стихи английского поэта Роджерса из его поэмы «Италия»: «Из всех красивых городов земли / нет равного Флоренции прекрасной». Тургенев навещает русских флорентийцев – князя Горчакова, графа Вильегорского, графа Орлова, возобновляет знакомство с московской красавицей Квашинской, гуляет с англичанами «по брегам Арно».
В конце 30-х гг., на заре «прекрасного десятилетия» тут побывал Н.В. Станкевич, знаменитый тем, что собрал вокруг себя группу выдающихся людей – Белинского, Бакунина, Грановского. Посетив Милан и Рим, он преждевременно скончался в пьемонтском селении Нови-Лигуре. Затем в Тоскану приезжает Н.П. Огарев, тогда еще неизвестный никому молодой поэт, впоследствии – один из представителей русского радикализма, закончивший свои дни далеко от родины. Во Флоренции он сочиняет стихи в духе певца мировой скорби – на немецком языке. Его друг и соратник по борьбе А.И. Герцен проехал через Тоскану в 1847 г., в начале своего продолжительного изгнания.
Из других именитых путешественников той поры назовем художника Александра Иванова и критика Аполлона Григорьева. Оба они способствовали ознакомлению широкой русской общественности с флорентийскими галереями и с их огромными коллекциями.
После окончания царствования Николая I, неудачной для России Крымской войны, но и – последовавшей за ней эпохой реформ Александра II, на Запад устремляется интеллигенция. Это время бурных метаморфоз для Флоренции: город отказывается от своего столичного положения – пусть столицы малого государства, Тосканского Великого герцогства – ради патриотического движения к объединенной Италии. На шесть лет она неожиданно и несколько в эфемерной форме становится столицей нового объединенного королевства, ждавшего, когда откроются врата Рима. С падением же папского Рима город на Арно окончательно лишается своего столичного политического статуса, оставаясь в глазах просвещенных европейцев столицей культуры, «колыбелью» европейского Ренессанса.
В начале 1857 г. во Флоренцию приезжает Н.А. Некрасов. Лев Толстой был в Италии дважды – в 1857 г. (но тогда во Флоренцию он не заезжал), и сразу после воссоединения страны – в 1860 г. Известно, что ему не понравились главные итальянские города – за исключением Флоренции – потому что они слишком красивы! Если в Венеции, Риме, Неаполе ему претило «неизменно одинаковое величие и изящество, а для меня такая пошлость, что мне тошно думать о них», то тосканскую столицу он воспринял как город скромной жизни, простой и патриархальный. Именно во Флоренции во время обеда у князя Н. Долгорукого писатель познакомился с князем С. Волконским и с одним из братьев Поджо, декабристов итальянского происхождения, о которых Ф. Вентури написал замечательную книгу.
Не менее примечательны впечатления о Тоскане другого великого русского писателя – Федора Достоевского. Его пребывание тут, и работа над романом «Идиот» – дом, где жили Достоевские на площади Питти отмечен мемориальной доской – легко реконструируется по воспоминаниям жены писателя, Анны Сниткиной, и по его письмам к друзьям – Майкову и Страхову.
Продолжал развиваться феномен и «русских флорентийцев» – более-менее оседлых подданных империи, полюбивших берега Арно. После того, как их покинул разочаровавшийся в ходе Рисорджименто Анатолий Демидов, перебравшийся в Париж, место «предводителя» русской Флоренции заняла Великая княгиня Мария Николаевна. Она поселилась в Тоскане в 1863 г., обосновавшись на пригородной вилле Кварто, купленной у того же Анатолия Демидова. Хотя дочь покойного императора вела уединенный образ жизни, несомненно, что ее положение, образование, и даже публичные должности – она была президентом Академии Художеств – не могли не вовлекать ее в разного рода культурные инициативы. Самой известной из них стало построение православного храма, у истоков которого она стояла, вместе со своим духовником протоиереем Михаилом Орловым. Известно также, что с помощью художника и коллекционера Карла Лифара она стала деятельно приобретать произведения искусства для украшения своей новой тосканской резиденции. В тот период, когда Флоренция временно была королевской столицей, и тут жила дочь императора, Россия учредила в городе полагавшееся по статусу посольство, возглавленное персоной, которая уже отлично знала Тоскану – Н.Д. Киселевым, бывшим посланником при последнем великом герцоге с 1855 по 1859 г. Более того, русский посол был женат на красавице-итальянке – вдове римлянина графа Торлония, урожденной княжне Франческе Русполи. Киселев вел себя в Италии по-барски: держал лучшего повара, собирал тонкие вина. Флорентийский журналист Уго Пеши колоритно описал гастрономические привычки посла, сообщив также, что Киселев сначала обитал в отеле «Нью-Йорк», а потом переехал в особняк на виа Гибеллина, где и скончался 26 ноября 1869 г., оставив после коллекцию в тысячи лучших французских, португальских и прочих вин. Тот же автор описывает рафинированную жизнь в «столичной» Флоренции других российских дипломатов: это Николай Остен-Сакена, Феликс Мейендорф, Карл Икскуль фон Гильденбандт Икскюль.
Однако берега Арно видели присутствие тут не только официальной, консервативной России, любительницы западной цивилизации. Флоренция той поры приютила многие «горячие головы» – европейских революционеров, в т.ч. русских. Об отношениях Герцена и Огарева с итальянскими патриотами немало написано в шедевре мемуарной литературы – книге «Былое и думы». Менее известно, что во Флоренции старшая дочь Герцена, Наталья (1844-1936) встречалась с Гарибальди – и отец поздравил ее с этой встречей. Во Флоренции пребывал и старший сын Герцена, Александр.
Самую «горячую» голову имел, несомненно, Михаил Бакунин, который приехал сюда вместе со своей неразлучной женой полькой Антонией. Лев Мечников, участник похода «Тысячи» Гарибальди, оставил живую сатирическую зарисовку приемов, которые Бакунины устраивали во Флоренции каждый вторник. Среди лиц, побывавших в Тоскане на рубеже XIX-XX веков, упомянем историков А.Н. Веселовского, И.В. Лучицкого и И.М. Гревса, который написал книгу «Тургенев и Италия».
РУССКАЯ ФЛОРЕНЦИЯ
Одним из самых любимых городов, привлекающих внимание русских путешественников, была Флоренция – город Возрождения. Одним из первых русских общественных деятелей XIX века, посетивших Флоренцию, был князь Петр Андреевич Вяземский – блестящий поэт, литературный критик, академик Петербургской академии наук. П.А. Вяземский путешествовал по Европе в 1834 и 1835 гг. и посетил Германию, Австрию и, конечно же, Италию, которую объездил с севера до юга. С 22 ноября по 7 декабря 1834 г. он жил во Флоренции. Свои впечатления о городе, светских салонах, искусстве он описал в своих «Записных книжках» [Вяземский П.А., 1963, с. 226-227].
У Петра Андреевича Флоренция ассоциируется с образом красивой южной женщины, которая уступает все же русской северной деве:
«… Край чудный! Он цветет и блещет
Красой природы и искусств,
Там мрамор мыслит и трепещет,
В картине дышит пламень чувств.
Там речь – поэзии напевы,
Я с упоеньем им внимал;
Но ничего там русской девы
Я упоительней не знал.
Она и стройностью красивой,
И яркой белизной лица,
Была соперницей счастливой
Созданий хитрого резца.
Канова на свою Психею
При ней с досадой бы смотрел,
И мрамор девственный пред нею,
Стыдясь, завистливо тускнел..
[Вяземский П.А., 2013, с.43-44]
Яркие образы Тосканы и Флоренции представлены в путевых воспоминаниях видной писательницы, хозяйки литературно музыкального салона и музы многих поэтов княгини Зинаиды Александровны Волконской. Красота, незаурядный ум и выдающиеся музыкальные способности привлекали в ее салон многих видных литературных и общественных деятелей первой половины XIX века. Вместе со своим мужем княгиня сопровождала Александра I в заграничных погодах и заслужила восхищение и уважение со стороны императора – долгие годы между ними велась дружеская переписка, вплоть до самой смерти Александра.
Не приняв политики Николая Первого по отношению к декабристам, княгиня Волконская в 1829 г. уезжает в Рим и поселяется в собственной вилле, ставшей для многих русских, таких как К. Брюллов, Н. Гоголь, А. Иванов и других, вторым домом. Княгиня много путешествовала по Италии и в 1829 г. в своем путевом дневнике оставила очень образное описание Тосканы и Флоренции в частности: «Вся Тоскана есть улыбка. Все там отвечает взору вашему: мы довольны, мы счастливы. Берега Арно угощают жителей золотыми колосьями, черным виноградом и тучными оливами…». Тоскану княгиня сравнивает с другими регионами и отмечает, что это ощущение счастья присутствует только там: «Как молодая дева, которая, подходя к великому старцу-философу, становится задумчива, так прелестная, веселая Тоскана, приближаясь к границе Римской, делается суха, уныла и молчалива».
Как и П.А. Вяземский, Зинаида Волконская сравнивает тосканских девушек и «северных», только не по внешней красоте, а по внутреннему миру: «Вся Тоскана – Вергилиева эклога. Веселые поселянки, черноглазые, в красивом убранстве, плетут солому и готовят те легкие шляпы, которые им самим служат убором; или отправляются в дальние города стран заальпийских. Здесь набрасывают они легкую тень на смуглое чело мало мыслящей поселянки. Там на главе северных златовласых цариц они осеняют высокие думы и над ними веют гибкие перья белого лебедя, или златится райская птица».
Вместе с княгиней Зинаидой Волконской в качестве воспитателя ее сына Александра в Италию уехал молодой русский поэт и литературный критик Степан Петрович Шевырев. В Италии он провел четыре года, основательно изучал историю литературы и начал писать монографию о Данте. Вернувшись в Россию, он представил в Московском университете работы «Рассуждение о возможности ввести итальянскую октаву в русское стихосложение» и «Дант и его век». В 1838-1840 гг. совершил второе путешествие в Европу, посетив том числе и Италию, а с 1860 г. уехал жить во Флоренцию, где в университете с успехом читал курс лекций о русской литературе.
Степан Шевырев, несмотря на приверженность славянофильским идеям, воспринимал Флоренцию идеализированно. Для него Италия середины XIX века, в отличие от России – это страна вольная, свободная, активно стремящаяся изменить свое будущее: «Народ мне кажется живее, веселее, умнее» и далее: «Италианская литература удивительно выросла с тех пор, как я не был в Италии. Я очень от нее отстал. … А между тем, этой литературе Италия обязана всем своим современным развитием». В то же время в его записках и письмах чувствуется удивление необразованностью итальянцев и незнанием России: «Представьте себе, что в их географиях Нева течет в Москве! … Что уж говорить об литературе и истории?».
В письмах к П.А. Вяземскому встречается много художественных образов Флоренции и Арно: «Люблю ходить по окрестным холмам или, лучше горам Флоренции. Тут, кажется, небо сближается с землею. Понимаю, как здесь могла родиться поэзия Италии. Люблю его (Арно) продольное зеркало, Арно, в правильной раме двух набережных».
С другой стороны, Степан Шевырев, как истинный русский интеллигент, любил тосковать в прекрасной Флоренции о России: «Но Италия не поглотила меня всего. Как было приятно, бродя по холмам Флоренции, носить в голове своей и сердце были родного слова и, обдумывая их мыслию, слагать в одно живое и стройное целое». Это чувство объединяло его со многими другими русскими, гостившими во Флоренции или жившими в ней долгие годы
В этот же круг «русских», проживающих долгие годы в Италии входил и известный общественный деятель, писатель и историк Александр Иванович Тургенев. Он блестяще знал итальянский язык, читал итальянских классиков в подлиннике, много времен проводил в архивах Рима, Ватикана и Флоренции и искал документы, относящиеся к русской истории. В своих письмах и воспоминаниях он называет большое количество русских имен: «Я нашел здесь толпы Англичан и Русских и живу с ними, если не припеваючи, то, по крайней мере, слушая ежедневно Итальянские напевы и Пергола и в салонах … Здесь и теперь много милых Русских дам. Графиня Гурьева (Нарышкина), Шувалова (Салтыкова), Чатская, Засецкая, Чичагова, Орлова и пр.». Свою тоску по России он сравнивает, как и многие другие русские путешественники, с переживаниями Данте, вынужденному проводить долгие годы в изгнании вдали от Флоренции: «Как часто тоска по отчизне отравляла странническую жизнь изгнанника и одушевляла поэта! Данте сохранил это чувство, эту тоску до конца жизни».
В 1839 г. по причине болезни уехал жить во Флоренцию Николай Владимирович Станкевич, поэт и глава философского кружка, популярного в России в те годы. В своих письмах к родным и друзьям он описывает в основном теплый климат Тосканы и благотворное влияние на его здоровье. Его письма сообщают мелкие бытовые подробности жизни как флорентийцев, так и русских. Станкевич признается, что, несмотря на полугодовое проживание во Флоренции, он не общается с итальянцами, а дружен с русскими семьями. Таким образом, он не чувствует себя на чужбине и воспринимает Флоренцию как часть русского мира. Это ощущение свойственно многим дворянским представителям, так как и в России в это время их круг общения был ограничен светскими встречами. Поэтому переезжая во Флоренцию, менялся только пейзаж и климат, а круг общения в принципе сохранялся.
Павел Васильевич Анненков, известный литератор и первый исследователь архивов и творчества А.С. Пушкина, посетил Флоренцию в 1841 г. В своих письмах, адресованных В.Г. Белинскому мы видим интересные зарисовки о флорентийцах и степени их эрудиции, что редко встречается в воспоминаниях или письмах русских путешественников данного периода: «Народонаселение честное, трудящееся, скопидомка и сладкоговорящее тосканским мягким, горловым наречием. На счет италианских ученых существует, благодаря французам, в России какое-то смутное и неблагоприятное мнение, но здесь я должен сказать вам великую истину. Как только италианец вышел из толпы, отделился от массы, то уж не верьте решительно всем разглагольствованиям о лености, неге, фарниенте италианском: он делается трудолюбив, постоянен, упорен и эрудичен».
Одним из первых художников, долгое время живших в Италии, был Александр Андреевич Иванов (1806-1858). Он был сыном профессора Академии художеств в Санкт-Петербурге и поэтому, несмотря на явные творческие успехи и первую серебряную медаль, не мог находиться на казенном содержании и числился «посторонним учеником», не имеющим права претендовать на большую золотую медаль, предоставляющую заграничный пенсион. Александр Иванов наперекор судьбе все же решает принять участие в конкурсе и в 1830 г., получив пенсион от Общества поощрения художников, уезжает в Италию. В 1831-1858 гг. художник преимущественно жил в Риме и работал над своей главной картиной «Явление Христа народу». Флоренцию он посещал несколько раз, в 1831, 1837, 1840, 1842 и 1847 г. Особенно его поразила коллекция дворца Питти: «После Дрезденской галереи, собрание картин во дворце Питти может считаться лучшим, какое мы видывали, хотя тут Мадонна della Sedgia («Мадонна в кресле») много уступит совершенством Мадонне di Sisto (Сикстинской Мадонне). А Св. семейство Рафаэля не принадлежит к первостепенным его работам, зато тут явились нам новые опоры истинного вкуса».
Путешествуя по другим городам Италии, художник описывает вполне приземленные сюжеты – природу, местных жителей, особенные обычаи. А Флоренция в записках Иванова ассоциируется с самим искусством и понимается им как некая коллекция уникальных шедевров, город-музей. Он очень подробно фиксирует увиденное, пытается понять замысел художников Возрождения и с большой смелостью высказывает свои суждения о картинах, увиденных впервые. Очень сильное впечатление произвела картина Сандро Боттичелли «Мадонна Магнификат», хотя Александр Иванов ранее никогда не слышал имя автора этого произведения. Художник даже зарисовал одного из ангелов, окружающих Марию.
Еще одно впечатление о Флоренции, сложившееся у Александра Иванова, это город-собрание образов и идей художников Кватроченто. Затем он искал их в реальности, зарисовывал их и сопоставлял с удивительным тосканским пейзажем. Впоследствии, после долгих лет проживания в Италии, приезжая во Флоренцию, художник воспринимал этот город уже как отдых души: «…Милая Флоренция вдохнула в меня опять своими приютами и воспоминаниями о прошедших учениях, о быте беспечной и спокойной жизни художника свободного. Измученный беспрестанными подлыми раздорами, я тут отдохнул». Последние годы в Италии Александр Иванов прожил фактически затворником, не путешествуя, работая днем и ночью. В 1858 г. он возвратился в Петербург, где скоропостижно скончался.
Исследовав впечатления русских литераторов, художников и общественных деятелей первой половины XIX века можно четко выделить основные черты «русской Флоренции». Во-первых, Флоренция сразу после приезда либо спустя некоторое время становилась для них неким «домашним пространством», местом существования своего «русского мира». Некоторые, как например Николай Станкевич, даже не пытались завязать знакомства с итальянцами, а общались только в своем круге соотечественников. Во-вторых, абсолютно для всех характерна ностальгия по России и поэтому самым популярным итальянским поэтом был Данте, который подвергся изгнанию из Флоренции и всю жизнь мечтал в нее вернуться. В-третьих, в воспоминаниях мы видим глубокую любовь к этому городу, воспевание культуры и искусства эпохи Возрождения, сравнение с музеем и собранием старинных антикварных вещей. Хотя чувствуется и некоторое высокомерие русской аристократии, так как о современных флорентийцах они не были высокого мнения.
ПАЛАЦЦО РУСПОЛИ (Palazzo Ruspoli)
Палаццо Русполи – аристократический дворец XVI века в стиле Ренессанса, расположенный на Виа дель Корсо, 418, там, где улица Корсо пересекается с улицей Карло Гольдони и площадью Сан-Лоренцо-ин-Лучина, в районе IV Кампо Марцио в центре Рима.
К XVI веку на месте палаццо стоял дом, где жила семья Якоббили, а в 1583 г. он был продан флорентийской торговой семье Ручеллаи. Они заказали завершение строительства дворца архитектору Бартоломео Амманнати, который укрепил длинный трехэтажный фасад вдоль Виа де Корсо и добавил лоджию вдоль внутреннего двора, расписанную Якопо Цукки фресками и использовавшуюся для демонстрации коллекции старинных скульптур семьи.
Одним из первых хозяев Палаццо Русполи был литератор и философ Орацио Ручеллаи, представитель могущественного флорентийского рода. Известно, что Ручеллаи любил похваляться своим знакомством с Галилеем, которого на самом деле видел лишь однажды. А во Флоренции его особенно уважали любители пообедать задарма. Ведь пока «наш премудрый Сократ» читал свой очередной диалог, в его доме угощали всех и каждого.
В 1629 г. палаццо был приобретен семьей Каэтани, которая заказала реконструкцию фасада вдоль улицы Гольдони. Примерно в 1640 г. архитектору Мартино Лонги Младшему было поручено построить лестницу, ведущую во внутренний двор.
В 1713 г. Палаццо Русполи приобрел Франческо Мария Русполи, меценат и покровитель композитора Генделя. Незадолго до этого он убедил папу поднять статус своих владений до княжества. Первым аргументом будущего князя стала бригантина, которую он снарядил на свои средства. Польстил папе и хорал, написанный по случаю Генделем. И все же ответный жест заставил себя ждать. Тогда Русполи собрал войско, чтобы сразиться с австрийцами, и ему удалось обратить врага в бегство. Тут уже понтифик не мог не проявить щедрость.
Семья Русполи по сей день владеет отдельными частями здания. В XIX веке во дворце находилось знаменитое кафе Nuovo, а также здесь проживал в изгнании Наполеон III.
В описании лестницы XVIII века отмечалось, что лестница была уникальна в Риме из-за своих размеров и того, что она была построена полностью из мраморных ступеней стоимостью 80 скудо каждая, состоящих из четырех пролетов по 30 ступеней длиной десять футов и шириной два фута. Вдоль лестницы стояли античные бюсты императоров Адриана и Клавдия; Вакха и Силена; Аполлона; Меркурия; женщины, одетой как Геркулес; и Асклепия.
В Риме, в палаццо Русполи, жил Николай Никитич Демидов, когда семья переехала в Италию. В этом здании Демидовы ставили французские водевили.
Палаццо Серристори (Palazzo Serristori)
Здание было построено в 1520-1522 гг., когда епископ города Битетто Лоренцо Серристори заказал постройку резиденции в районе, недалеко от мельниц и мастерских по обработке шерсти в зоне Ренай. Его внук, Аверадо, являвшийся послом Козимо I семьи Медичи, расширил резиденцию Серристори с большим садом вблизи реки Арно. Резиденция стала объектом перестроек и украшений от самых известных художников и архитекторов разных эпох. Ко второй половине XVII века дворец стал одним из самых роскошных зданий во Флоренции, отражая экономические возможности и сложившееся социальное положение рода Серристори.
Сегодня дворец – это архитектурное строение в разных стилях из-за многочисленных реконструкций и перестроек на протяжении столетий. Расположение на берегу Арно, прилегающий сад и близкое расположение от архитектурных чудес древней Флоренции делают его уникальным памятником в общегородском ландшафте.
Первоначальный план дворца имел классическую U-образную форму четкого римского происхождения с четырехугольным внутренним двором, выходившим на главный сад через лоджию с тремя арочными окнами. Историки предполагают, используя определенные аналогии, что архитектором проекта был Джулиано да Сан Галло, работавший в то время во Флоренции. Любопытной особенностью дворца Серристори является наличие «фальш-окон», частично выполненных в технике trompe l’oeil и частично с применением каменных или лепных карнизов, полностью идентичных настоящим окнам. Эти «иллюзорные» элементы – рамы, стекла, решетки – выполнены с художественным мастерством для обмана зрения, создают эффект трехмерного изображения.
В течение XVI века дворец расширялся под патронажем Антонио Серристори, губернатора порта Ливорно. Именно при нем был построен уникальный бальный зал. Над этим проектом трудился архитектор Герардо Сильвани. Архитектор Феличе Гамбераи помог завершить зал, обрамив его тремя большими окнами, увенчанными другими меньшими окнами, и украсив люстрами из муранского стекла.
В 1803 г. тогдашний сенатор Аверардо Серристори провел перестройку палаццо. Территория вокруг дворца была преобразована в сад с «променадом», обращенным на Арно.
Жозеф Бонапарт, брат Наполеона, жил здесь в изгнании до своей смерти в 1844 г. Дворец вернулся в XIX веке в собственность семьи Серристори.
Сегодня площадь здания составляет 5500 кв.м., оно имеет пять этажей и разделено на четырнадцать апартаментов. Большой бальный зал общего пользования является одним из самых красивых в городе. В комплекс также входит сад для всех жильцов палаццо.
1 июля 1824 г. Николай Никитич Демидов взял в наем исторический дворец графов Серристори. Известно, что российский консул в Великом герцогстве Тосканском Алексей Васильевич Сверчков установил дружеские отношения с семьей Серристори. Сын Аверардо Серристори, Луиджи, в то время в звании полковника служил в русской армии и был прикомандирован к штабу, располагавшемуся в Одессе. Можно предположить, что знакомство Николая Никитича с графской семьей Серристори, сдававшей дворец иностранцам, скорей всего, началось с этого факта. Не исключено, что Николай Никитич мог обитать в опустевшем дворце еще до 1824 г., даты официальной сдачи в наем. О переделках интерьера дворца, внесенных Николаем Никитичем, в контракте упоминаний нет. Интерьер дворца был богато украшен еще раньше.
По свидетельству одного из современников, “в безмятежной эрцгерцогской Флоренции, привыкшей принимать посольства, знаменитых путешественников, большой эффект произвела эта безмерно богатая персона, окруженная сотней семей разного класса и звания, любителя любой изысканности и музыкального французского театра, само собой, водевилей”. В арендованном палаццо Серристори Николай Никитич устроил великолепную художественную галерею и театр. Он был страстным коллекционером предметов искусства, покровителем художников и ученых. По его заказам работали самые известные мастера того времени — Карло Морелли, Франческо Сибиллио, Пьер-Филипп Томир, Роберт Лефевр, великий скульптор Антонио Канова.
О жизни Николая Демидова во Флоренции не без иронии писал граф Михаил Бутурлин: “Нанимаемый им палаццо Серристори представлял пеструю смесь публичного музея с обстановкой русского вельможи прошлого века. Тут были французские секретари, итальянские конторщики, приживалки, воспитанницы и в дополнение ко всему этому французская водевильная труппа в полном составе. Сверх сего штата постоянно проживали у него бездомные игроки и паразиты…”
Находясь во Флоренции, Николай Никитич продолжал управлять своими делами на Урале. И по-прежнему оставался меценатом. Однако более всего Николай Демидов стремился помочь неимущим и обездоленным. Палаццо Серристори находилось в бедном районе Флоренции, и Николай Никитич ежедневно видел тех, кому была необходима помощь. Он постоянно жертвовал беднякам района внушительные суммы. Во Флоренции Николай Никитич основал дом трудолюбия для престарелых и детей-сирот и выделил на его содержание особый капитал, открыл благотворительную аптеку, построил госпиталь для бедных, а также бесплатную начальную школу для 160 мальчиков из нуждающихся семей, которая сохранилась и поныне и носит имя своего основателя. Когда в 1828 г. Николай Никитич Демидов умер, он, по словам графа Бутурлина, “был оплакиваемым нищею братию той части города, где жил”.
По примеру Д.П. Бутурлина Н.Н. Демидов в 1822 г. также устроил свою домовую церковь. Церковь помещалась не в самом дворце, а в небольшом наемном помещении у моста Делле Грацие. Когда же Демидовы переехали в свое имение Сан-Донато, то они выстроили там новый храм.
В палаццо Серристори Николай Никитич разместил богатейшую коллекцию произведений искусства. Собрание Демидовых считалось одной из самых богатых частных коллекций в мире. Она поражала и вызывала восхищение, но иногда и неприязнь, как к чему-то вроде накопления, казавшегося многим демонстрацией полувосточной роскоши, лишённой определённого вкуса владельца. Коллекция Н.Н. Демидова находилась в Палаццо Серристори с конца лета 1825 г. вплоть до его кончины. Слава о богатстве этого собрания художественных произведений настолько завоевала международную публику, проезжавшую через Флоренцию, что вызвала к жизни легенду, длившуюся долгое время и достигшую даже советской эпохи, где нашла отражение в беллетристике. Например, в романе Евгения Федорова «Каменный Пояс», впервые вышедшем в 40-е годы прошлого века, дано описание этого роскошного дворца такими словами: «Залы переполнены статуями, картинами, гобеленами, бронзой, вазами, невиданной мебелью». В собрании Николая Никитича находилось более пятисот живописных полотен от эпохи Возрождения до начала XIX века. Среди них выделялись произведения XVIII века художников Ж.-Б. Греза, Ж. М. Наттье, Ж. О. Фрагонара, Г. Робера, Д. Рейнолдса. Многие из этих картин, перевезенные позже наследниками в Россию, стали после октябрьского переворота достоянием музеев. Великолепны были также коллекции скульптуры, бронзы, фарфора, серебра, драгоценностей, изделий из малахита. В 1851 г. 53 античных скульптуры первого века до н. э. — второго века из демидовской коллекции — были приобретены Николаем Первым для Эрмитажа.
Чуть дальше от палаццо, на улице виа дель Джардино Серристори в районе Сан-Никколо есть Дом престарелых, названный в честь Демидова (Residenza Sanitaria Assistenziale Demidoff), а на виа Сан-Никколо над входом в школу для бедных детей сохранился чугунный герб Демидовых с их девизом “Acta non verba” – “Делами, а не словами”.
Серристори Луиджи (1793-1857)
Представитель графской флорентийской семьи Серристори. Сын сенатора Аверардо и маркизы Марии Лукреции Пуччи. Окончил наполеоновскую Высшую нормальную школу в Пизе. Получил степень бакалавра по литературе. Позже изучал математику, физику и естественные науки в Пизанском университете.
После падения Наполеона отправился в Россию, где служил в армии Российской империи в течение 10 лет (1819—1829). В декабре 1819 г. получил чин капитана корпуса инженеров путей сообщения.
В 1822 г., в качестве топографа, был направлен в Грузию. Побывал в Харькове, Елисаветграде, Николаеве, Одессе, Крыму. После кавказского командировки — на службе в штате новороссийского генерал-губернатора М.С. Воронцова в Одессе. Занимался обустройством Карантинной гавани. Участник русско-турецкой войны 1828-1829 гг. Ушел в отставку в чине полковника в 1833 г.
Вернувшись из театра военных действий на Балканах, занимал должность консула Тосканы в Одессе. В 1833 г. возвратился на родину, в Тоскану, где в 1847 г. занял пост военного министра при дворе великого герцога Тосканы Леопольда II, руководил министерством иностранных дел (1847-1848).
В 1840—1845 гг. был губернатором Сиены, а затем с января 1846 г. по сентябрь 1847 г. – Пизы. Основал и руководил Военным колледжем Флоренции. Занимался развитием железных дорог. Был женат на дочери переводчика российского посольства в Константинополе Софии Франкини.
Автор ряда трудов социального характера, статистики и торгово-экономических отношений между Италией и Россией. Благодаря пребыванию в России, получил материал для некоторых своих работ, в том числе «О колониях итальянцев в Черном море в средние века» (1832).
Луиджи Серристори был покровителем флорентийских производителей декоративно-прикладного искусства. В 1837 г. он финансировал открытие Технологического музея.
Школа на улице Сан-Никколо (San Niccolò)
Школа Демидовых на улице Сан-Никколо, основанная в 1828 г., является одним из самых интересных свидетельств тесных связей, установившихся между Демидовыми и городом с момента их прибытия.
Это была бесплатная школа для 160 детей из бедных семей, в основном из прихода церкви Сан-Никколо. Для финансирования Николай Никитич Демидов обеспечил ренту и отдал в распоряжение школы два здания. О школе пишет в 1826 г. в письме к Энрико Майеру также и Джован-Пьетро Вьессе, вокруг личности которого сходились самые важные тосканские культурные начинания той эпохи: «У нас открывается новая школа кредитного образования, на средства Демидова. Их всегда будет не хватать нам – в таких школах у нас огромная нужда».
После смерти Николая Никитича, при малолетнем Анатолии, эта школа пришла в упадок, но в середине 1830-х гг. возродилась. Педагог Энрико Майер (1802-1877) в своем письме из Флоренции к синьору Довери, датированном 8 декабря 1836 г. сообщает подробности: «Его [Анатолия] отец учредил в квартале Сан-Никколо школу, которая затем познала упадок. Молодой маркиз Торриджани, не щадя усилий, ее воссоздал: число учеников выросло от 10 до 80 – причем безо всяких подачек родителям учеников, которыми злоупотреблял старый Демидов. <…> В целом желательно, чтобы и наши господа вдохновились подобными акциями – почему же русский человек, однако, должен заниматься образованием флорентийского народа?».
С 1837 г. школа начала расти – за счет пристройки двух помещений для яслей, за счет рекреационных пространств для учеников. Потом одновременно возникла ремесленная школа св. Карла, для будущих ткачей шелка, типографов, обувщиков. C 1837 по 1846 г. в яслях содержалось 405 младенцев, в школе – 724 ученика, в школе рисунка – 121, в лабораториях – 130.
После очередного отхода Демидова от дел школы маркизу Торриджани удалось настоять на возобновлении дотаций в 1850-х гг. Торриджани опубликовал статут школы: Torrigiani C. Delle pie opere ed istituzioni Demidoff in Firenze. Storia e regolamento [О благочестивых делах и учреждениях Демидовых во Флоренции. История и устав]. Firenze: Tip. M. Marchini, 1848.
В настоящее время в здании на виа Сан Никколо, № 30, сохранившем традиционное название, располагается Международная школа специализации по графическому искусству. На здании – мемориальная доска со следующим содержанием: “Князь Анатолий Демидов наследовал эту школу, основанную в 1828 г. его отцом Николаем, расширил, улучшил ее. Маркиз Карло Торриджани, который посетил самые знаменитые школы Швейцарии, Германии, Англии, руководил школой так, что стала она образцом для всей Тосканы”.
Гордиджани Луиджи (1806-1860)
Сын баритона Антонио Гордиджани и младший брат Джованни Баттиста Гордиджани, также певца-баритона. Уже в раннем детстве он проявил музыкальные способности, начав петь кантаты в театрах, где выступал его отец, и начал добиваться определенного успеха. Из-за постоянных переездов и гастролей своей семьи он получал образование в разных местах; в Брешии изучал игру на фортепиано у Гавы, затем в Пизе у Никола Бенвенути, в Риме у Джузеппе Сирлетти и в то же время изучал композицию у Пьетро Романи и Дисмы Уголини. В возрасте тринадцати лет, в 1819 г., Гордиджани написал свою первую кантату «Il ratto d’Etruria», которую посвятил императору Австрии Фердинанду I, а спустя три года, в 1822 г., написал еще две: «Комала» для четырех голосов, хора и оркестра и «Ачи и Галатея».
В дальнейшем Гордиджани сочинил множество инструментальных пьес для фортепиано, но будучи молодым и все еще малоизвестным композитором, долго не мог найти книгоиздателя, который согласился бы пустить их в тираж. Однако, затем во Флоренции он встретил Николая Никитича Демидова, который оказал содействие молодому композитору. Демидову Гордиджани посвятил комическую оперу «Свидание», которая была поставлена во флорентийском оперном театре и хорошо принята публикой. Воодушевленный Гордиджани сочинил еще две комические оперы, однако, из-за смерти Николая Демидова осуществить их постановку не удалось. Тем не менее, Анатолий Николаевич Демидов продолжил выплачивать композитору пенсион, обещанный отцом. Сверх того, Гордиджани зарабатывал на жизнь уроками музыки.
В 1836 г. была поставлена опера Гордиджани «Фауст», однако публика отнеслась к ней безо всякого восторга. В 1840 г. во Флоренции была поставлена еще одна опера Гордиджани, на либретто князя Жозефа Понятовского, причем главные роли в постановке исполняли сам князь и члены его семьи. В дальнейшем, Гордиджани сочинил балет «Удина» («Ундина»?) по заказу Санкт-Петербургского театра и оперу «Арагонцы» для постановки в Неаполе.
В 1851 г. Гордиджани покинул Италию и переехал в Париж. В Париже пользовалась особенным успехом его кантата «O Sanctissima Vergine Maria». Из Парижа Гордиджани отправился в Лондон, где дал целый ряд фортепьянных концертов, в том числе, в присутствии королевы.
Вернувшись в Италию, Гордиджани поселился во Флоренции, где занялся музыкальной обработкой и переделкой тосканских народных песен. Он опубликовал, в общей сложности, восемь нотных сборников песен, получивших общеевропейскую известность. Гордиджани стали называть «итальянским Шубертом», а такие композиторы, как Джоаккино Россини с похвалою отозвались об его творчестве.
Однако, в 1858 г., на пике славы, Гордиджане тяжело заболел, и в 1860 г., в возрасте 54 лет скончался в своем доме во Флоренции.
Вилла Сан-Донато (Villa San Donato)
У монахов Санта-Кроче Николаем Никитичем Демидовым был приобретен большой участок земли, который был совсем не популярным среди флорентийцев. Местные владельцы сторонились этих болотистых мест.
Согласно флорентийским легендам, усадьба в Сан-Донато была куплена Николаем Никитичем исключительно по одной причине: преследуемый бессонницей, он, случайно оказавшись в убогой гостинице монастыря Святого Доната, впервые после многих лет обрел тут сон и с той первой безмятежной ночи поставил целью купить у иноков их обитель. Монахи поначалу, в 1825 г., уступили лишь скромный клочок земли, но Демидов якобы возвел перед ними такую высокую каменную стену, что насельникам спустя два года пришлось продать аббатство. Существует и рациональное объяснение: врачи советовали Демидову жить в месте равнинном и влажном.
Проект резиденции доверили молодому, подающему надежды архитектору из Сиены Джованни Баттиста Сильвестри (1796–1873), который только что отличился в работе над псевдоготическим фасадом флорентийского Собора. Под руководством Сильвестри 29 января 1827 г. был заложен первый камень резиденции Сан-Донато. Архитектор оставил ценное свидетельство — альбом записей, где запечатлел все строения виллы и парковые павильоны. К моменту кончины владельца в мае 1828 г. комплекс был уже почти завершен.
Вилла в Сан-Донато – важная страница урбанистического развития тосканской столицы. Ее устроитель пытался соперничать не только с семейством Боргезе, но и с самим великим герцогом – не зря флорентийцы прозвали виллу «seconda reggia», т.е. вторым государевым дворцом.
Николай Никитич завещал сыновьям, Павлу (30 лет) и Анатолию (15 лет), почти законченную виллу в Сан-Донато. К этому времени относится еще одна постройка на территории виллы, запечатленная в записных книжках Сильвестри. Речь идет о проекте Одеона (1829), большого концертного зала, представляющего собой цилиндрический объем с куполом, на манер Пантеона, осуществленного флорентийским инженером Федерико Боччини. Внутри располагались залы для игр, развлечений и банкетов.
Похоже, что Павел Демидов остался недоволен работой Сильвестри, который впоследствии больше не брался за крупные заказы. Основные достижения его касаются хозяйственных и промышленных зданий. К тому времени подрос Анатолий и вместе с братом задумал построить на территории виллы мавзолей в честь отца, а внутри установить скульптурную группу, заказанную Лоренцо Бартолини в 1830 г. К сожалению, с течением времени реализация амбициозного проекта постройки мавзолея была приостановлена, и Анатолий Демидов в 1869 г. подарил скульптурную группу Бартолини (завершена Паскуале Романелли) городу. В наши дни группа украшает Демидовскую площадь Флоренции.
Архитектор Никола Матас (1798-1872) подружился с Анатолием Николаевичем и стал его личным зодчим. С 1836 г. ему было поручено переоборудовать весь комплекс виллы Сан-Донато в шелкопрядильное хозяйство. На вилле расположилась фабрика, а в парке высадили около 40 тысяч тутовых деревьев. Отделку виллы заканчивали, когда в ее залах уже трудились 150 прях. Именно тогда в куполе центрального зала появился сюжет мифа о Психее работы Доменико Морелли. Однако, несмотря на большие капиталовложение, дела на фабрике шли неважно – и, в первую очередь, из-за охлаждения к делу самого Анатолия, его путешествий и светских развлечений. Фабрика – ею ведал некий Кристоф – приносила убытки и ее пришлось продать, но и новые владельцы не смогли вывести ее из кризиса, она была закрыта в 1844 г. и зданию вернули усадебные функции.
После свадьбы Анатолия и дочери Жерома Бонапарта Матильды в 1840 г. Матас декорировал интерьеры и окружение дома с королевским размахом. Парк украсили фонтаны, павильончики, конюшни и беседки. Дж. Мартелли занимался обустройством обширных оранжерей для редких растений, используя новейшие каркасно-стеклянные конструкции. Был на вилле и театр, оборудованный по последнему слову техники, а также зоопарк, ипподром и канал, где устраивались соревнования по гребле. В этот период вилла Сан-Донато приобрела название Виллы Матильда и стала своеобразной преамбулой для дальнейших строительных компаний Анатолия Демидова. Преклонение перед родом Медичи сменили ориентиры на наполеоновские проекты в стремлении породниться с венценосными особами. Так, в 1843 г. Анатолий приобрел у графа Доменико Казелли виллу в Кварто и полностью перестроил ее при участии незаменимого Матаса и инженера Ипполито Бордони. Развод с женой не умерил пыл князя, и он купил у наследников Бонапарта виллу Сан-Мартино на острове Эльба.
В 1859 г., после падения Лотарингов, Анатолий покинул Флоренцию и поручил управление Сан-Донато кавалеру Алессандро Мелькиору, но уже с 1856 г. туда допускались посетители. С января 1863 г. Анатолий начал продавать произведения искусства с виллы на парижских аукционах (в этом году были проданы тридцать четыре картины, а остальные в 1868 г.), фактически опустошив четырнадцать залов и часовню. Среди проданных произведений искусства был и двойной Полиптих Карло Кривелли, подписанный и датируемый 1476 г., сегодня находящийся в лондонской National Gallery. Запрос о вывозе всей коллекции картин для парижского аукциона 1870 г. был удовлетворен в августе 1869 г. Анатолий умер в Париже 29 апреля 1870 г. на следующий день после последней распродажи его коллекции на очередном аукционе.
Именно на вилле Сан-Донато провел сын Авроры Павел свой медовый месяц с первой супругой, княжной Марией Мещерской. Они поженились 1 июня 1867 г. , но 26 июля 1868 г. она скончалась в Вене, дав жизнь сыну — Элиму Демидову. После этой трагедии Павел погрузился в глубокую депрессию и не мог посвятить себя заботам о сыне. Мальчика взяла на свое попечение бабушка – Аврора Карловна Демидова-Карамзина.
Павел Павлович, проведший значительную часть жизни в России, переехал в Италию в 1871 г., вступив во владение гигантской собственностью, унаследованной от дяди. Он приехал с молодой женой Еленой Петровной Трубецкой. За 40 лет своего существования главное здание виллы претерпело несколько изменений и к моменту появления супружеской четы представляло типичный русский барский дом, который резко отличался от других итальянских вилл.
Вдохновленный красотой природы и богатством растительного мира Италии, Демидов с первых дней активно занялся переустройством территории. Огромные пространства виллы требовали устройства ландшафтных композиций, и Павел Павлович принял решение оформить парк в английском стиле, заполняя открытые пространства лужайками.
Главный садовник Стефанчек доказал, что южный климат не является помехой для содержания газонов в идеальном состоянии круглый год. Перед домом хозяева пожелали устроить трельяж с плетистыми розами, где был установлен мраморный бюст Петру I с надписью:
«То академик, то герой,
То мореплаватель, то плотник,
Он всеобъемлющей душой
На троне вечный был работник».
Вокруг памятника красовались цветущие азалии, камелии и каштаны. На рабатках перед домом каждую неделю подсаживались свежие виолы, которые обычно привозили из высокогорных местных питомников. Парк изобиловал разнообразными пальмами, камелиями, церсисами и, конечно, хвойными – пиниями, таксодиумами, елями. В тени, между оранжереей и теплицей, был устроен сад папоротников с водоемом и каскадом. Наиболее интересные экземпляры растений по указанию Павла Демидова отправлялись на ежегодные выставки.
В источниках начала XX века говорится о том, что фамильная часовня Сан-Донато была приспособлена под библиотеку, а на вилле провели газ и установили телеграф, велись даже споры с трамвайными компаниями, так как пути пересекали территории владений.
Павел по традиции стал обладателем княжеского титула Сан-Донато, а в 1884 г. он торжественно открыл памятник Николаю Демидову в саду на набережной Лунгарно Серистори. Так была поставлена точка в истории развития проектов, связанных с виллой Сан-Донато, местом, подарившим имя и титул целой ветви рода Демидовых.
В 1880 г. Павел Павлович выставил на аукцион виллу Сан-Донато. Целиком виллу продать не удалось, в Италии не нашлось настолько богатых людей. Вилла и парк не были проданы из-за отсутствия предложений, и только 5 ноября 1881 г. ее купил французский рантье, проживающий в Париже, Гастон Местайер, за 200000 золотых франков, из которых он выплатил только 15000 франков при заключении сделки. Его неплатежеспособность привела к судебному иску, завершенному 6 августа 1884 г., с решением осуществить принудительную судебную продажу на открытом аукционе. Наконец, то, что оставалось от владения Сан-Донато, было продано с торгов 25 июня 1885 г. за 143500 лир русскому князю Михаилу Валентиновичу Шаховскому-Глебову-Стрешневу, бывшему эстляндскому и тамбовскому губернатору, для которого, вскоре, управление виллой и таким большим садом стало обременительным.
Вместе с имением распродавались с аукциона произведения живописи и скульптуры, собиравшиеся поколениями Демидовых, в том числе и часть наполеоновских реликвий. Финансовый результат торгов оказался ничтожным, в основном, в пользу французских и итальянских перекупщиков.
Во время второй мировой войны вилла Сан-Донато была разорена квартировавшими в ней немцами. После войны вилла отошла к флорентийской администрации, и вскоре рядом с ней вырос новый городской квартал. До 2012 г. можно было увидеть только сильно обезображенный усадебный дом, обветшавшие здания Одеона (театра) и домашней церкви, а также парадные ворота, давно утратившие свою былую роскошь. К 2019 г. вилла была отреставрирована с некоторыми упрощениями в отделке. Современное состояние интерьеров виллы не в силах дать представление о некогда «сиявших золотом и живописью стенах феерического Сан-Донато». Слабый отблеск этого сияния хранят несколько эскизных зарисовок и чертежей, запечатлевших фрагменты убранства отдельных залов демидовского дворца.
Напоминанием об усадьбе также служат названия главных улиц нового квартала: виа Сан-Донато и виа делла Вилла Демидофф.
Оранжереи и сады
Главными достопримечательностями на вилле были сады и оранжереи. Ботаническая коллекция Демидовых была огромной. В теплицах у Демидовых росли орхидеи, алоказии, каладиумы, кротоны. Были даже так называемые «мухоловки» (непентесы). «Вестник Русского Общества Садоводства» писал: «…Это – музей изящного садоводства, в нем все прочувствовано с тем тонким, образованным вкусом, который редко встречается в таком последовательном виде и в такой гармонической связи. От решетки у входа до мельчайшей культурной подробности, от общей разбивки до деталей устройства, видно изящество образованного и просвещенного мастера» [Сан-Донато. Вилла П.П.Демидова // Вестник Русского Общества садоводства. СПб., 1875. – С. 81-83.].
Естественно, в саду Демидовых выращивались и камелии. Садовник Стефанчек уделял им особое внимание, особенно тем, которые носили имена владельцев виллы. Таковых было четыре сорта. Анатолию Николаевичу Демидову были посвящены две разновидности: ‘Anatole Demidoff’ (‘Анатолий Демидов’, Luzzatti 1851) и ‘Principe Demidoff’ (‘Князь Демидов’, Ambroise Verschaffelt, 1851). Сорт Вершафельта изображен на картинке.
Камелия ‘Principessa Matilde Demidoff’ (‘Княгиня Матильда Демидова’) выведена Анатолием Демидовым и посвящена супруге, Матильде Бонапарт, дочери брата Наполеона I Жерома и его второй жены Екатерины Вюртембергской. Камелия была создана в начале 1840-х гг., в период их бурного романа.
Четвертый сорт назывался ‘Amalia Demidoff’, но кому он посвящен, выяснить не удалось. Известно, что этот сорт фигурировал в каталоге Контини 1852 г. и выведен в Италии.
Храм святого Николая Чудотворца в Сан-Донато
История православия во Флоренции самым непосредственным образом увязана с переездом в Италию и семейства Николая Никитича Демидова, который по обычаю русской знати решил устроить свой домовый храм. Православный храм стал третьим но счету на берегах Арно: к тому времени здесь уже существовала церковь Бутурлиных, приехавших в Италию в 1817 г., а также церковь при дипломатической миссии.
В воспоминаниях М.Д. Бутурлина кратко упомянуто о возникновении демидовского храма. Весьма иронично отзываясь о Демидове, который, по его мнению, зажил в Италии «владетельным князьком второй руки», он пишет следующее: «…была тогда во Флоренции и третья временная русская церковь у Демидовых в отдельном маленьком каменном строении, вроде павильона или католической каплицы на мосту делле Грацие, в ней служил проживавший во Флоренции без места греческий священник, на клиросе певала русская прислуга и конторщики Николая Никитича». Мост делле Грацие в прошлом напоминал знаменитый Понте Веккио: по обеим сторонам его проезжей части располагались лавки и другие помещения, одно из которых Николай Никитич и снял для православных богослужений. Во время Второй мировой войны этот мост взорвали нацисты, и от первоначальных его строений в настоящее время ничего не сохранилось.
В конце 1820-х гг. Н.Н. Демидов покинул палаццо Серристори. В новом родовом гнезде Сан-Донато его сыновья, Павел и Анатолий, также устроили домовый храм. Первые упоминания о нем относятся к 1830 г. Известно, что в 1840 г. Анатолий тут венчался по православному обряду с принцессой Матильдой Бонапарт.
В 1858 г. вышло первое описание демидовского храма в Сан-Донато: «Справа от атриума — дверь, ведущая в греческую капеллу, восхитительную по богатству и по красоте произведений искусства. Внимание ее посетителя в первую очередь приковывают великолепные резные работы по дереву в византийском стиле Анджоло Барбетти. Хороши своей исключительной работой плафон и стены, однако талант художника наиболее ярко проявляется в так называемом иконостасе, стене, отделяющей церковь от трибуны [т. е. алтаря], а также в барельефах, расположенных по полукругу трибуны и на своде над ней». Об убранстве той поры существует и другое упоминание современника: «князь [Анатолий Николаевич] Демидов заказал все столярные работы для православной капеллы на сан-донатской вилле Анджоло Барбетти, который поручил сыновьям: Эджисто — конструктивную часть, Оттавио и Рафаэлло — орнаменты, Ринальдо — дверь». Большой известностью стали пользоваться именно двери, композицией и сюжетами вторившие знаменитым «Вратам рая» Лоренцо Гиберти на флорентийском Баптистерии.
Еще одно описание церкви оставил граф Туллио Дандоло, сообщивший о «греческой капелле с деревянными дверями Барбетти, которыми уже довелось восхититься на Выставке», и о «величественной галерее бородачей в митрах». Несколько позднее о демидовской церкви писал Чезаре Да Прато, назвавший православный и католический храмы соответственно «русским» и «христианским»: «Слева от входа находится русская часовня, имеющая форму параллелограмма. Двери часовни, работы Барбетти, удостоенные премии на выставке во Флоренции в 1861 г., превосходно имитируют бронзовые двери нашего Баптистерия, отлитые Гиберти, с двадцатью четырьмя барельефными панно с теми же сценами из Ветхого и Нового Завета и двумя полосами орнамента вокруг. Пол часовни блестит инкрустированным деревом, кессонированный потолок — также из дерева, с богатой резьбой. На стенах картины московских художников; многие святые изображены стоящими, в основном это епископы в святительских облачениях. Две трети часовни отгорожены позолоченной преградой, сплошной и высокой, посреди которой — дверь в святая святых с алтарем, где проходит месса и другие обряды и куда падает свет из окна с цветными витражами». В заключение литератор сообщает, что после смерти князя Павла Павловича вся эта обстановка была пожертвована наследниками для «греческой церкви русской колонии». В архиве православной флорентийской церкви сохранилась переписка Демидовых с духовной властью в России, касающаяся их домового храма в Сан-Донато; она относится к 1850-1870 гг. Корреспонденция, в основном с Санкт-Петербургской духовной консисторией, велась официальным образом, через посольство, находившееся в Риме. Из этой переписки видно, какое большое внимание российское священноначалие уделяло храмам в зарубежье. Как и другим заграничным церквям, в сан-донатскую была передана (в 1857 г.) особая печать; сюда же регулярно высылались указы об отправлении благодарственных молебнов, прибавления к табелям высокоторжественных и викториальных дней, новые формулы возношения на ектиниях высочайших имен членов августейшей фамилии и т. п.
Храм в Сан-Донато был посвящен Святому Николаю Чудотворцу — вне сомнения, в память основателя итальянской линии семейства. В его убранстве явно прочитывается мемориальный характер постройки: помимо нескольких икон святителя Доната, небесного покровителя поместья Сан-Донато, символическое значение имеет программа иконостаса, сооружавшегося, безусловно, под личным наблюдением Анатолия Демидова.
Домовая церковь российского подданного, проживавшего за границей, находилась под опекой и дипломатических структур. Долгое время православный храм в Великом герцогстве Тосканском, действительно, играл важную роль в русско-итальянских отношениях. Он стал центром духовной жизни многих россиян, живших в Италии: сохранились обширные списки причастников, а также крестимых, венчавшихся и отпеваемых. В 1857 г. в Сан-Донато, например, отпевали С.Г. Ломоносова, соученика Пушкина по Царскосельскому лицею, затем тайного советника и чрезвычайного посланника при Нидерландском дворе; в 1858 г. — А.А. Столыпина, друга М.ІО. Лермонтова (Ломоносов и Столыпин погребены на греческом кладбище в Ливорно; могила последнего не сохранилась)
Первый постоянный священник в Сан-Донато, магистр богословия, отец Платон Травлинский, приехал сюда в 1856 г. по назначению Синода. Вместе с иереем в Тоскану прибыл певчий — Вонифатий Кашперский, прежде служивший пономарем Варшавского кафедрального собора и удержавшийся в Сан-Донато более других клириков, почти двадцать лет. По соглашению со Священным Синодом князь Анатолий выплачивал отцу Платону и певчему жалование «от своих щедрот». Кроме них, при храме служил церковник Дионисий Михайлович Клапас, грек по происхождению. Отец Платон обосновался в Сан-Донато вместе с женой Александрой Михайловной. В Италии его семейство разрослось: в год приезда родился сын Анатолий, названный, конечно, в честь князя Анатолия, бывшего и восприемником при крещении; в 1859 г. — сын Евгений, крестной матерью которого (заочно) стала великая княгиня Мария Николаевна, жившая на флорентийской вилле Кварто, проданной ей Демидовыми; в 1860 г.—дочь Анна. В 1862 г. отец Платон покинул Тоскану, богослужения в церкви прервались. В 1865 г. антиминс по ходатайству Анатолия Демидова был передан священнику неаполитанской общины отцу Михаилу Орлову для совершения возможных служб в Сан-Донато, но с наказом антиминс там не оставлять, так как церковь состоит под присмотром «одних лишь иноверцев».
Более при Анатолии Демидове регулярных богослужений не проводилось. Причиной тому стал его переезд на рубеже 1850-1860 гг. во Францию и утрата интереса к тосканскому имению. В 1870 г. Анатолий Николаевич скончался в Париже — его титул князя Сан-Донато и состояние унаследовал племянник Павел, на первых порах пытавшийся возродить жизнь в пригородном поместье. Одним из свидетельств тому было назначение в 1874 г. в Сан-Донато по его ходатайству иеромонаха Владимира (Терлецкого). Деятельность отца Владимира хорошо прослеживается в документах сан-донатской церкви, что позволяет реконструировать его необычную биографию. Родившийся в Кременце в 1809 г., в дворянской униатской семье Волынского уезда, отец Владимир (в миру Ипполит), закончив лицей, уехал в Польшу, где получил диплом доктора медицины Краковского университета. Почувствовав призвание к священству, он прибыл в Рим, где в 1842 г. стал ксендзом, удостоившись в 1843 г. степени доктора богословия. В 1858 г. отец Владимир поступил в базилианский монастырь города Мукачева, находившегося тогда на территории Австро-Венгрии. Религиозный кризис привел его к крутому решению — переходу в православие, и в 1872 г. он стал послушником киевского Свято-Михайловского монастыря. Вероятно, на выбор кандидатуры отца Владимира для Сан-Донато повлияло его хорошее знакомство с Италией. Вместе с иеромонахом к Демидовым прибыл певчий Иван Михайлович Ясинский. Записи отца Владимира о причащавшихся дают возможность узнать состав тогдашних обитателей Сан-Донато. В середине 1870-х гг. у Демидовых служили: секретарь И.К. Гехт, наездник П.А. Полянский, учитель Э.И. Грабарь, камердинер Г.П. Фарапанов, лакей Г.Н. Николаев, служанка при детях Е.Ф. Пустоткина. Из тех же списков можно узнать имена гостей демидовского имения, среди которых были Трубецкие, Урусовы, Щербатовы, Уваровы, Черкасские, Засецкие.
Иеромонах Владимир крестил двух детей князя Павла — в 1874 г. Анатолия, крестным отцом которого стал граф Г. И. Строганов, а крестной матерью «княгиня Матильда Иеронимовна Бонопарте, вдова князя Анатолия», а в 1876 г. — княжну Марию, заочным крестным отцом которой считался Александр II, а крестной матерью — княгиня Е.П. Кочубей.
В конце 1870-х гг. Павел Павлович решил покинуть Сан-Донато. В 1879 г. домовая церковь была упразднена, а ее убранство — иконы, киоты, двери, иконостас, утварь и прочее, в целом оцененное в 300 тыс. лир, пожертвовано для вновь строившегося флорентийского храма, первоначального имевшего статус посольского. Этот дар отец Владимир Левицкий, настоятель прихода во Флоренции, оценил, как судьбоносный. Закрытие храма Демидовых оформилось указом С.-Петербургской духовной консистории № 2440 от 1879 г. — «по случаю предполагаемого Павлом Павловичем Демидовым, князем Сан-Донато, переезда на постоянное местожительство в Россию».
Грабарь Эммануил Иванович (1831-1910)
Отец художника Игоря Грабаря – Эммануил Грабарь – учитель, видный венгерский общественный деятель, участник славянского национально-освободительного движения. В конце 1870-х гг. деятельность Эммануила Грабаря в Австро-Венгрии создала ему репутацию врага государства и правящей династии, в связи с чем, Грабари вынуждены были эмигрировать.
Эммануил Иванович бежал в Италию, где было немало карпатских эмигрантов, в том числе и друг Грабаря, священник Терлецкий. В течение трех лет Эммануил Иванович работал преподавателем у детей Павла Николаевича Демидова. Позднее с семьей Демидовых он отбыл в Париж, а в 1876 г. переехал в Россию и поселился в городе Егорьевске Московской губернии.
Ответы для увлеченных историков, которые могут стать темой отдельного исследования
Демидовы преимущественно жили в Италии, где употребляли французский вариант фамилии (с окончанием «-офф»), но почему-то они не желали ставить ударение на последний слог, как это следовало бы делать по правилам французского языка. Не хотели они следовать и русскому оригиналу – ударение на промежуточном слоге. Им нравился вариант – Дéмидофф. И с этой фамилией, они остались в итальянской культуре. Даже во французской переписке итальянские Демидовы ставили значок ударения на первый слог.
После смерти в 1885 г. Павла Павловича Демидова, сына Авроры Карловны, все его состояние, включая заводы, было поделено между его детьми и женой, которая отказалась в пользу детей от претензий на большую часть недвижимого имущества, пожелав получить в свое владение лишь имение Иллинецкое в Киевской губернии и денежные счета в Киевском отделении Международного банка. В соответствии с условиями раздела имущества дети приняли на себя обязанность выплачивать матери годовую пожизненную ренту в размере 120 тысяч рублей, а также платить по 200 тысяч франков ежегодно бывшей жене Анатолия Демидова принцессе Матильде. Кроме того, 60 тысяч рублей в год они должны были выплачивать своей бабушке – Авроре Карловне Демидовой-Карамзиной. Условия выполнялись вплоть до января 1918 г., когда все имущество Демидовых на Урале было национализировано.
Из большинства источников следует, что княгиня Мария Павловна Абамелек-Лазарева (внучка Авроры Карловны и дочь Павла Павловича Демидова) стала последней из «рода Сан-Донато», и ее смерть закрыла собой целую эпоху. Но формально последней в этом поколении стала ее сестра Елена, в замужестве Павлова (†1959), пережившая Марию на четыре года; кроме того, их брат Анатолий имел потомство. Однако именно Мария, будучи владелицей виллы Сан-Донато, воспринималась во Флоренции как последняя Демидова.
В 1840 г. великий герцог тосканский Леопольд II даровал Анатолию Николаевичу Демидову звание князя Сан-Донато. Название титула происходило от виллы, построенной по инициативе его отца. Необходимость присвоения княжеского достоинства была вызвана браком Анатолия Николаевича с Матильдой Бонапарт. Невеста Демидова была особой императорской крови – французской принцессой, и для того, чтобы не нанести урон ее статусу, супруг также должен был обладать сопоставимым по престижу титулом.
Императорская Россия иностранные титулы не признавала или признавала только по особым указам, поэтому князья Демидовы – Сан-Донато, когда они приезжали из Италии в Россию по делам или общались в русской переписке, свои титулы теряли. Исключение сделали только для Павла Павловича Демидова, благодаря его государственным заслугам. Он единственный из большого клана князей Сан-Донато в России мог титуловаться таковым, однако без права передачи титула наследникам. Его дочь Мария в России была сначала просто Демидовой, а вот после замужества уже стала княгиней, но – Абамелек-Лазаревой.
Виллу в Риме князь С.С. Абамелек-Лазарев (1857-1916), муж Марии Павловны Демидовой, внучки Авроры Карловны, завещал Российской Академии художеств. Однако завещание князя было оспорено вдовой, которая не хотела, чтобы вилла попала в руки большевиков. Судебное дело продолжалось с 20-х гг. XX века с переменным успехом до тех пор, когда в 1944 г. во время оккупации Италии англо-американскими войсками вилла была конфискована по настоянию советского представителя при союзнической Контрольной комиссии. Сегодня эта вилла является официальной резиденцией российского посольства в Риме, унаследованной от советского посольства.
Герб Демидовых – Сан-Донато
20 января 1877 г. был утвержден герб князей Сан-Донато, представляющий собой щит, разделенный на четыре части черным крестом, прикрытым малым щитком с гербом фамилии Демидовых. В четырех делениях гербового щита в шахматном порядке расположены эмблемы гербов города Флоренции (серебряные лилии в червленом поле) и местной общины (красный греческий крест в серебряном поле), что отражает принадлежность территории виллы Сан-Донато к Флоренции. Щит поддерживается двумя серебряными медведями и увенчивается княжеским итальянским шлемом, украшенным русской дворянской короной. Располагается он на развернутой багряной княжеской итальянской мантии с золотыми звездочками. Ниже щита на серебряной ленте помещен девиз рода Демидовых: «Acta non verba».
Гербом в таком виде мог пользоваться лишь старший в роде, наделенный княжескими правами. Для других членов семейства были установлены изменения. Так, при неизменном составе герба и изображений на гербовом щите, последний у особ мужского пола увенчивался дворянским шлемом с дворянской короной, а у женщин – одной короной без шлема.
Вилла Пратолино (Villa Demidoff — Villa Medicea di Pratolino)
Павел Павлович Демидов, единственный сын Авроры Карловны, потерял в 1868 г. свою первую, горячо любимую супругу, счастливые дни с которой он провел в имении Сан-Донато, и это стало одной из причин того, что он решил расстаться со знаменитым имением: оно напоминало ему о семейной трагедии.
В 1872 г. Павел Павлович приобрел другое тосканское имение – полуразрушенное Пратолино, которое стало называться Демидовской виллой. Аврора Карловна часто приезжала в Италию к сыну и жила на вилле Пратолино, которую Павел бережно восстанавливал.
Первая вилла на этом месте была построена герцогом Тосканским Франческо I для своей любовницы, прекрасной венецианки Бьянки Каппелло. Архитектором был Бернардо Буонталенти. Строительство продолжалось с 1569 по 1581 гг. В украшении сада участвовали выдающиеся художники: Джамболонья и Бартоломео Амманати.
После смерти Бьянки вилла осталась в собственности семьи Медичи, так как к этому времени она уже успела выйти замуж за герцога. После пресечения линии Медичи в 1737 г. вилла в числе прочего имущества династии отошла в собственность Габсбург-Лотарингского дома. В 1739 г. ее посетил новый владелец Тосканы, император Франц I, и в честь него, вероятно, знаменитый каскад фонтанов был включен в последний раз. Император не проявил интереса к своей собственности, и вилла на 9 лет была сдана в аренду Бернардо Сгрильи. Затем виллу унаследовал следующий герцог Тосканский — император Леопольд II. Он практически не выделял средств на поддержание виллы, и она постепенно разрушалась. Некоторые из статуй были сняты для украшения Садов Боболи.
Его сын, новый герцог Тосканский Фердинанд III, обратил внимание на виллу Пратолино, но к этому времени водопровод, снабжавший каскады, разрушился и подмыл фундамент особняка. Богемский инженер Иозеф Фикс убедил герцога в бесперспективности попыток реконструкции. В 1821 г. здание снесли и начали разбивку нового парка на манер английского пейзажного. В 1824 г. в связи со смертью Фердинанда III работы были приостановлены.
В 1872 г. виллу за 300000 лир золотом приобрел Павел Демидов. По его указанию архитектор Эмилио де Фабрис провел серьезную реконструкцию, сохранив при этом главные достопримечательности — «Фонтан Муньоне» со статуей работы Джамболоньи (1577), «Апеннинский колосс» Джамболоньи (около 1580) и «Грот Купидона» Буонталенти (1577). Были отреставрированы Пажеский корпус и конюшни, проложены аллеи в парке, восстановлены водоемы и скульптуры. Возведено новое здание с резными дверьми и панелями из дуба. На месте старого дворца была установлена копия флорентийского памятника Николаю Демидову из каррарского мрамора. С виллы «Сан-Донато» Павел Павлович перевез сюда часть коллекций своего дяди. Вилла Пратолино превратилась в парадную княжескую резиденцию, где особенно великолепно было убранство Большого салона, заполненного картинами и статуями.
После смерти Павла Павловича в 1885 г. виллу унаследовала его дочь Мария Павловна, которая также бережно относилась к наследию Медичи: она привела в порядок парк, восстановила старинную лестницу у южного фасада (архитектор Буонталенти), поручила реставрацию статуи Джамболоньи знаменитой флорентийской Студии поделочных камней. Княгиня также продолжала филантропическую деятельность семьи: она учредила под Флоренцией Национальный дом для инвалидов войны имени своего мужа, князя Абамелек-Лазарева, а в 1935 г. подарила больнице Пратолино принадлежавший ей акведук, построенный при Медичи.
В XX веке вилла Пратолино пережила драматические времена. В 1943 г. Пратолино заняли нацисты, разместившись в доме и переселив княгиню со слугами в хозяйственные постройки. Виллу бомбили англо-американские войска, а погибших оккупантов хоронили прямо в саду виллы. В письме от 1946 г. в Афины к вдове брата Элима, Софье Илларионовне, Мария Павловна писала: «Пратолино было во время войны на передней линии. Мой бедный парк очень пострадал от бомбардировок, тысячи деревьев сломаны и повалены, вилла тоже пострадала, стены, которые окружали парк, обрушились».
У Марии Павловны не было своих наследников, и перед самой смертью она усыновила своего племянника, югославского принца в изгнании Павла Карагеоргиевича, который жил в Париже. Принц-изгнанник так и не появился на унаследованной вилле, и в 1969 г. произошел следующий торг демидовских владений. В Лондоне, на аукционе “Сотбис”, было распродано все – и сама вилла, и все картины, и ценные реликвии, и письма, местонахождение многих из которых на сегодня не известно. В частности, Мария Павловна скупала рукописи русских писателей: у нее была целая коллекция писем Тургенева. Она, будучи монархисткой, собирала также разного рода документы и реликвии, связанные с российской императорской семьей, но на “Сотбис” эти документы не были выставлены. Когда вилла стала собственностью провинции Флоренция, то на ней обнаружили часть писем. Документы были переданы во Флоренцию, в Исторический архив, где они пребывали долгое время до того дня, пока ими не заинтересовались исследователи. Книгу, сборник писем к Марии Павловне Демидовой, назвали “Последняя из Сан-Донато”. Она была издана Международным Демидовским фондом в 2009 г.
Аврора Карловна Демидова-Карамзина, глубоко чтившая память своего второго мужа Андрея Николаевича Карамзина, на часовне в Пратолино установила в его честь мраморную доску с надписью на русском языке. Доска эта еще в 70-х гг. XX века сохранялась в Пратолино, но в последствие была утеряна.
В настоящее время вилла является государственной собственностью — принадлежит провинции Флоренция. В бывшей усадьбе устроен общественный парк-музей с концертно-выставочной деятельностью. Парк открыт для посещения публики с апреля по сентябрь.
В официальных итальянских документах, после того, как в конце XX века по непонятным причинам РФ включила виллу в список имущества, возврат которого она собирается требовать по реституции (хотя имение никогда не было государственной собственностью), вилла больше не именуется Villa Demidoff. С целью избавления ее от очевидного «русского духа» она переименована в Вилла Медичеа ди Пратолино, хотя в обиходном языке продолжает использоваться прежнее название.
Радонежский Платон Анемподистович (1826-1879)
Родился в 1826 (в некоторых источниках — 1827 и 1829) г. в селе Коприне Рыбинского уезда Ярославской губернии (ныне затоплено Рыбинским водохранилищем) в семье священника. Все семейство Радонежских обладало прекрасными голосами, музыкальностью и очень любило пение. С 6 лет Платон пел в церковном хоре. У него был выдающийся голос, поэтому, когда, окончив Рыбинское уездное училище, он поступил в Ярославскую духовную семинарию, то тотчас же был записан в певческий хор. В семинарии он гораздо больше обращал внимания на развитие своего голоса, чем на учебные занятия, и был выпущен из нее по второму разряду, после чего поступил писцом в Ярославское губернское правление. Прекрасный голос его был известен всему городу.
На одном из вечеров в 1849 г. Радонежский познакомился с известным певцом Александром Бантышевым и, тот взял его с собой в Москву. Там Радонежский поступил вольноприходящим в Московское театральное училище и обучался пению у К. Тамброни. Познакомился с А. Островским, Н. Гоголем (занимался перепиской второй части его «Мертвых душ»), А. Верстовским, И. Сосницким, М. Щепкиным. В 1850 г. с труппою актеров отправился путешествовать по провинциальным городам. Побывал в Воронеже, Ярославле и Рыбинске, где исполнял русские романсы и песни. Его могучий голос и та необычайная задушевность, с которой он пел, обращали на себя общее внимание. В 1854 г. на собранные от концертов деньги уехал в Петербург, где брал уроки пения у Ф. Риччи. В это время ему финансово помогали В. Одоевский и М. Виельгорский. В 1856 г. зачислен в Петербургскую оперную труппу, однако партий ему не давали.
В начале 1857 г. благодаря финансовой поддержке Павла Павловича Демидова, Радонежский получил возможность ехать в Италию, чтобы получить более солидное вокальное образование. В Италии он брал уроки у знаменитостей музыкального мира: Д. Гордиджиани, А. Чеккерини, П. Романи. Его голос был очень сильный, чистый и в то же время необыкновенно мягкий, музыкальный. Все учителя занимались с ним очень охотно. Пел в хоре русской церкви на вилле Демидовых, выступал на концертах. В 1860 г. дебютировал во флорентийском театре «Пергола». В 1861 г. во флорентийском соборе исполнял басовую партию в известной оратории Россини «Моисей»; успех его был огромный. Был принят в члены Флорентийского филармонического общества. Выступал в оперных театрах Италии: в Риме, Болонье, Мантуе, Венеции, Милане, Тоскане, Генуе, Лукке. В начале 1862 г. дал 14 концертов в Германии, Франции и Швейцарии.
Получил ангажемент в Америку, но отказался и вернулся в Россию. Выступил в Петербурге в первый раз в концерте Д. Леоновой. Его не только заметили, но сразу причислили к выдающимся русским певцам. В 1863-1865 гг. солист петербургского Мариинского театра. В 1864 г. успешно гастролировал в Париже.
В 1865 г. дебютировал в московском Большом театре в партии Сусанина в опере Глинки «Жизнь за царя». Голос дебютанта всеми признан был выдающимся. До самой смерти не покидал Московской сцены, и каждое появление его вызывало бурные восторги.
Платон Анемподистович Радонежский умер в Москве 19 сентября (1 октября) 1879 (в некоторых источниках — 1881) г. Похоронен в родном селе. После 1917 г. в Коприно в доме Радонежских открыли краеведческий музей. В связи с наполнением Рыбинского водохранилища все материалы и личные вещи певца передали в Рыбинский музей-заповедник, а останки Радонежского перезахоронили в соседнем селе Погорелка.
РУССКАЯ ПРАВОСЛАВНАЯ ЦЕРКОВЬ РОЖДЕСТВА ХРИСТОВА ВО ФЛОРЕНЦИИ (CHIESA RUSSA ORTODOSSA)
Русская православная церковь Рождества Христова и Святителя Николая Чудотворца во Флоренции считается самой красивой русской церковью из находящихся за границей. Построенная в русском стиле с куполами-луковицами, украшенными разноцветными керамическими пластинами, с высоким крыльцом, богато декорированная внутри фресками, церковь производит сильное впечатление.
В 1823 г. Демидовы, приехавшие на берега Арно, устроили первую церковь близ арендуемого палаццо Серристори, куда приглашали служить священников из России. В 1840 г. эту церковь Демидовы перенесли в свое поместье Сан-Донато. Какое-то время церковь оставалась единственной для русских во Флоренции. В 1845 г. ее посетил император Николай I с супругой. В 1856 г. убранство этой церкви было обновлено.
После окончания наполеоновских войн, в 1815 г., во Флоренции была открыта российская миссия, при которой девять лет спустя в палаццо Гвиччардини была освящена домовая церковь Рождества Христова. Походный иконостас, созданный в 1790-е гг. и служивший Императору Александру I, и утварь прислали из Санкт-Петербурга. Иконы написал академик В.К. Шебуев. Священником назначили иеромонаха Иринарха (Попова), который ранее служил у маркизы Терции, урожденной Голицыной. В 1833 г. его отозвали в Россию, и церковь долгое время не действовала, в начале 1836 г. ее перевели в Рим, а в 1844 г. в Неаполь.
В 1866 г. Флоренция стала на несколько лет столицей объединенной Италии, в городе открылось посольство России с Рождественской церковью при нем. Она была возвращена из Неаполя. Настоятелем стал отец Михаил Орлов, ранее служивший в неаполитанской церкви. Он же был духовником великой княжны Марии Николаевны, дочери Николая I, которая в 1863–1873 гг. жила на вилле Кварто в окрестностях города, и которая первая высказалась за возведение во Флоренции отдельного русского храма. Почетный титул «посольская» церковь носила до 1911 г., хотя во Флоренции посольства давно уже не было. При отце Михаиле Орлове церковь располагалась в наемном дворце Ранучини-Лайатико на набережной Лунгарно Нуово, 50. В этом палаццо 26 августа 1866 г. она и была освящена.
После смерти отца Михаила в 1878 г. из Ниццы был назначен отец Владимир Иоаннович Левицкий (1842–1923), энергичный и образованный священник, который сумел убедить русскую колонию и российского посла в Риме А.И. Нелидова в необходимости построить во Флоренции отдельный храм. В качестве идейного довода он указывал, что именно во Флоренции была подписана в 1439 г. уния Православной и Католической Церквей, «которой до сих пор похваляется местное латинство», и потому храм должен символизировать историческую незыблемость православия как истинно-апостольской веры.
Церковные власти в России, благословив 28 июля 1880 г. начинание, разрешили настоятелю собирать деньги на новый храм. Через пять лет было собрано 158 тысяч франков, которые внесли прежде всего представители русской знати: статс-секретарь А.А. Зубов, А.З. Хитрово, Я.Б. Мансуров и другие, подолгу жившие во Флоренции. Особенно много — 75 тысяч лир — пожертвовала Елена Петровна, вдова Павла Павловича Демидова. Ее дочь Мария Павловна Абамелек-Лазарева (Демидова) финансировала постройку дома для причта рядом с храмом.
В октябре 1879 г., прежде чем обстановка виллы Демидовых в Сан-Донато пошла с молотка, и ее домовая церковь была упразднена, убранство этой церкви было передано в дар флорентийской общине.
Весной 1885 г. отец Владимир приобрел за 39 тысяч франков участок размером в два гектара на набережной Лунго Муньоне, 35, где 16 октября 1888 г. был освящен временный храм.
Проект постоянной церкви составил петербургский архитектор М.Т. Преображенский (1854-1930), с которым отец Владимир познакомился во время пенсионерской поездки молодого зодчего по Италии. Этот проект неоднократно переделывался и упрощался — пришлось, в частности, отказаться от колокольни. После долгих споров был выбран московско-ярославский стиль XVII века как наиболее «русско-православный». 12 декабря 1886 г. проект был одобрен Синодом после его обсуждения в Академии художеств. Настоятель полагал, что строительство можно уже начинать, но посольство возражало, указывая, что собранной суммы недостаточно.
Синод и государство отказались от экономической поддержки храмостроительству, и Левицкому пришлось вновь обращаться к соотечественникам, в первую очередь — к Демидовым. Но в этот момент «добрая воля» у Елены Петровны исчерпалась. Княгиня Сан-Донато на первую просьбу настоятеля хотя бы о заимообразном пособии ответила решительным отказом. Тщетным оказалось обращение и к ее детям: к ее пасынку Елиму Демидову, которого крестил протоиерей Левицкий, и дочери княгине Марии Павловне Абамелек-Лазаревой (Демидовой). Повторные просьбы к молодым Демидовым, с приложением фотографий церкви, остались без ответа. Однако настойчивость отца Левицкого увенчалась успехом, о чем он сообщал с видимым торжеством: «Но невотще слово Евангельское: толцыте и отверзется! … Отверзлось тою же силою Божиею и сердце Елены Петровны, и она сначала и депешей своего секретаря Торрини известила настоятеля, что жертвует десять тыс. лир на окончание храма, а потом через адвоката Леккини действительно внесла оные и тем избавила церковь, посла и настоятеля от очень затруднительного положения… Не только послана благодарственная депеша и письмо княгине, но и отслужен за нее молебен. Поминание ее чад и прежде было всегда на литургиях».
Строительство церкви началось 29 мая 1899 г. после освящения места; закладка двухэтажного храма состоялась 16 октября того же года в присутствии товарища обер-прокурора Синода В.К. Саблера, посла в Риме Нелидова, председателя строительной комиссии, представителей инославных конфессий, городских властей и членов русской колонии. За ходом строительства наблюдал местный инженер Джузеппе Боччини, а после его смерти — Джованни Пачарелли. Каменные работы производила фирма Бикьелли и Майани, владевшая каменоломнями во Фьезоле, кладку кирпича — фирма Риччи и Камби. В ноябре 1900 г. на стройке несколько раз побывал великий князь Сергей Александрович с супругой.
В 1902 г. была освящена нижняя церковь во имя Святителя Николая Мирликийского, покровителя семьи Демидовых. Вестибюль украшен большим изображением апостола Филиппа и двумя мраморными досками с надписями на русском и итальянском языках: «Храм сей своим благолепием обязан Павлу Павловичу Демидову, князю Сан-Донато, род. 21 окт. 1839, умер 26 янв. 1885, и его супруге Елене Петровне, урожденной Трубецкой, род. 7 окт. 1853, умерла 10 авг. 1917 года». Над входом — небольшой образ святой Елены, небесной покровительницы княгини. Почти все убранство происходит из церкви Демидовых в Сан-Донато. Иконы в 1853–1856 гг. написали для нее русские художники, в том числе В.К. Васильев, иконостас вырезали из ореха в мастерской известного резчика Барбетти.
Верхняя церковь была освящена в 1903 г. при участии русского духовенства из Рима, в присутствии русского дипломатического корпуса и адмирала Р.Н. Вирена с командой крейсера «Ослябя», стоявшего тогда в Специи. Царь Николай II подарил храму резной иконостас из каррарского мрамора, находящийся сейчас в верхней церкви.
Известные русские художники М.Н. Васильев, Д. Киплик, Д. Шарварок и А. Блазнов написали большую часть икон. Фрески выполнены по древнерусским канонам местными живописцами.
Годы революции стали переломными в жизни прихожан русской церкви. Все средства, собранные с таким трудом и вложенные в российские банки, были национализированы. Какая-либо поддержка от посольства прекратилась. Особенно много в трудные годы храму помогала Мария Павловна Абамелек-Лазарева (Демидова). В отличие от большинства русских флорентийцев она после революции не лишилась своего состояния и потому могла расходовать крупные средства на поддержание как церкви, так и бедных прихожан.
В 1921 г. приход был юридически оформлен как самостоятельный, отделившийся от дипломатических советских структур, которые пытались заявить права на флорентийскую постройку.
В 1925-1936 гг. храм служил временной усыпальницей членов греческой королевской семьи – короля Константина I, королевы Ольги и королевы Софии.
В послевоенные годы приходская жизнь сохранилась во многом благодаря долголетней (1956–1988) старосте М.В. Олсуфьевой, известной переводчице современной русской литературы, прежде всего А.И. Солженицына. В середине 1980-х гг. прихожанином храма был кинорежиссер А.А. Тарковский, поселившийся во Флоренции. Состав современной общины смешанный: это представители эмиграции разных поколений, недавно приехавшие русские и украинцы, итальянцы, эфиопы, греки, сербы.
В 1987 г. в храме начались реставрационные работы под руководством архитектора Винченцо Ваккаро, которые в 1996–1999 гг. вернули зданию прежний вид. В ноябре 2003 г. при участии городских и церковных властей было торжественно отмечено столетие церкви.
Мемориальная доска в нижнем, Никольском, храме флорентийской церкви в честь Павла Павловича и Елены Петровны Демидовых.
Текст на доске: «ХРАМ СЕЙ СВОИМ БЛАГОЛЕПИЕМ ОБЯЗАН ЩЕДРЫМ ЖЕРТВОВАТЕЛЯМ: ПАВЛУ ПАВЛОВИЧУ ДЕМИДОВУ КНЯЗЮ САН-ДОНАТО, РОД. 9/21 ОКТЯБРЯ 1839 Г., УМ.14/26 ЯНВАРЯ 1885 Г., И ЕГО СУПРУГЕ ЕЛЕНЕ ПЕТРОВНЕ ДЕМИДОВОЙ КНЯГИНЕ САН-ДОНАТО, УРОЖДЕННОЙ КНЯЖНЕ ТРУБЕЦКОЙ, РОД. 25 СЕНТЯБРЯ/7 ОКТЯБРЯ 1853 ГОДА, УМ. 28 ИЮЛЯ/10 АВГУСТА 1917 ГОДА»
В архиве церкви находится помянник по Демидовым, который еще раз подтверждает их большую роль, а также дает возможность уточнить ряд генеалогических сведений. Приводим целиком этот документ, имеющий следующий заголовок:
ПЕРЕЧЕНЬ ПОМИНОВЕНИЙ,
совершавшихся ежегодно, согласно воле покойной попечительницы храма и прихода, княгини М.П. Абамелек-Лазаревой, дочери наиболее потрудившихся и оказавших существенную помощь в создании храма, Павла Павловичa и Елены Петровны Демидовых князей Сан-Донато (даты по новому стилю):
января 26 [1885 г.] — кончина Павла Павловича Демидова, князя Сан-Донато.
февраля 4 [1877 г.] — день рождения княгини Марии Павловны Абамелек-Лазаревой.
февраля 16 [день памяти св. Симеона Богоприимца] — тезоименитство князя Семенa Семеновича Абамелек-Лазарева [мужа кн. Марии Павловны].
марта 29 [1943 г.] — кончина Елима Павловича Демидова князя Сан-Донато.
мая 8 [1888 г.] — кончина князя Семенa Давыдовича Абамелек-Лазарева [отца кн. Семена Семеновича].
июля 12 [день памяти первоверховных апостолов Петра и Павла] — тезоименитство Павла Павловича Демидова князя Сан-Донато.
августа 10 [1917 г.] — кончина Елены Петровны Демидовой княгини Сан-Донато.
октября 2 [1916 г.] — кончина князя Семенa Семеновича Абамелек-Лазарева
октября 7 [1852 г.] — день рождения Елены Петровны Демидовой княгини Сан-Донaто.
октября 21 [1839 г.] — день рождения Павла Павловича Демидова князя Сан-Донато.
ноября 9 — поминовение Николая Никитича и Елизаветы Демидовых, а также князя Анатолия, Павла, графини Авроры и всех их сродников почивших.
ноября 10 [1934 г.] — кончина графини Елизаветы Семеновны Олсуфьевой, рожденной княгини Абамелек-Лазаревой [сестры кн. Семена Семеновича].
ноября 21 [1904 г.] — кончина княгини Елизаветы Христофоровны Абамелек-Лазаревой [урожденной Лазаревой].
ноября 25 [1857 г.] — день рождения князя Семенa Семеновича Абамелек-Лазарева.
Обращает на себя внимание присутствие имени князя С.С. Абамелек-Лазарева, который, как известно, был армяно-грегорианского вероисповедания, а посему формально не имел права на православные церковные поминовения.
Известно, впрочем, что исключительных случаях, в силу особых заслуг покойных, по благословению правящих архиереев, возможно поминовение и лиц, не принадлежавших Православной Церкви. Случай с Семеном Семеновичем был вообще особенным: в Риме князь возглавлял строительный комитет по сооружению русской православной церкви.
Левицкий Владимир Иоаннович (Иванович) (1843-1923)
Митрофорный протоиерей, из духовенства, сын сельского священника. Был женат на дочери отца Иосифа Васильева, строителя и первого настоятеля Александро-Невского храма в Париже. Окончил Литовскую Духовную семинарию и Санкт-Петербургскую Духовную академию, магистр богословия и философии, священник в Ницце (1867-1878), настоятель Христо-Рождественского храма во Флоренции (1878-1922). Автор книги «Современные стремления папства» (СПб., 1908).
Воспоминание регента флорентийской церкви А.К. Харкевича: «… Чтобы дать представление об этом маститом священнослужителе, надо бы обладать даром Н.С. Лескова или составить целую монографию. Здесь приходится ограничиться общими чертами для обрисовки этого выдающегося представителя заграничного духовенства. Человек выдающихся дарований, высокообразованный, самостоятельный и властный, строгий и справедливый; замечательный писатель, изобразивший в своем труде “Современные стремления папства” политику Ватикана с исчерпывающим пониманием вопроса; вдохновенный и художественный оратор, удививший образностью своих проповедей такого “златоуста”, как знаменитый А.Ф. Кони; благоговейный совершитель богослужений, соединявший с простотой и спокойствием редкостное величие, которому способствовали патриархальное благообразие и необычайный по тембру и диапазону голос (бас) – вот черты и подробности впечатления, которое оставалось у знавших покойного пастыря флорентийского прихода. Удерживала его во Флоренции, и заветная мечта построить православный храм в той именно Флоренции, где пятьсот лет назад был произведен соблазн так называемой Флорентийской Унией».
Памятник Николаю Демидову во Флоренции
В 1871 г. на площади Мулина ди Сан-Джорджио, впоследствии переименованной в площадь Демидова, установили памятник меценату Николаю Никитичу Демидову работы Лоренцо Бартолини. Бартолини работал над памятником с 1830 г. до своей смерти в 1850 г. После его смерти Паскуале Романелли завершил работу своего учителя. Первоначально памятник планировалось установить на вилле Сан-Донато.
Скульптор изобразил Николая Демидова в виде римского сенатора, обнимающего своего младшего сына Анатолия, в ногах которого сидит женская фигура с лавровым венком — символ признательности флорентийцев. По углам постамента располагаются четыре аллегорические скульптуры — «Природа», «Милосердие», «Искусство» и «Сибирь».
Надпись на постаменте гласит: «Чтобы каждый из жителей Сан-Николо имел перед собой живую память о неутомимом благодетеле коммендаторе Никколо Демидове, его сын принц Анатолио подарил этот памятник муниципалитету Флоренции в 1870 году». Место для памятника было выбрано не только потому, что Николай Никитич несколько лет проживал в палаццо Серристори с видом на площадь, а прежде всего потому, что в этом районе Сан-Николо он был щедрым благотворителем.
Из-за хрупкости мрамора, из которого были сделаны статуи, вскоре они начали портиться и Джузеппе Мартелли было поручено спроектировать элегантную конструкцию из железа и стекла, которая до сих пор защищает памятник.
Площадь и монумент – в память о тех, кто, верный своему девизу, оставил ощутимый след своего присутствия во Флоренции.
СОБОР САНТА-МАРИЯ ДЕЛЬ ФЬОРЕ (La Cattedrale di Santa Maria del Fiore)
Собор, расположенный в центре Флоренции, давно уже стал символом города. Ежедневно сотни людей приходят на площадь Пьяцца дель Дуомо, чтобы увидеть величественный купол Брунеллески, великолепную кампанилу Джотто, изумительные мраморные барельефы фасада собора. Внимательный наблюдатель, несомненно, заметит справа от главного входа в собор высеченный из мрамора герб и надпись под ним — Paolo Demidoff. Это — дань уважения роду Демидовых, которые немало сделали для столицы Тосканы.
Флорентийцы, когда хотят указать на что-то, тянущееся на их взгляд невыносимо долго и бесконечно, говорят: «Оно длится так долго, как строительство собора». Кафедральный собор Санта Мария дель Фьоре был освящен папой Евгением IV и открыл свои двери перед прихожанами в 1436 г. Через 140 лет после начала строительства получилось впечатляющее сооружение: длина — 153 м, ширина в трансепте — 90 м, высота – 107 м. По величине — четвертая церковь в мире, после римского Святого Петра, лондонского Святого Павла и миланского Дуомо.
На момент открытия фасад собора был отделан только на четверть по проекту столетней давности первого архитектора собора Арнольфо ди Камбио. Собор не раз менял свой наружный облик, а историю возникновения отделки фасада сами флорентийцы называют «скандальной». До XV века собор имел декоративный фасад, украшенный скульптурами Арнольфо ди Камбио, но в 1587 г. придворный архитектор Бернардо Буонталенти приказал удалить весь декор, чтобы сделать на его месте нечто более изящное и красивое. В 1587 г. по приказу Франческо Медичи была сбита отделка фасада строившегося главного собора Флоренции.
В XVII веке Фердинандо II Медичи поручил разработать фасад Джованни Антонио Дозио. Но его вариант вызвал протесты, и в 1635 г. была подготовлена новая модель, теперь уже художниками из «Академии искусства и дизайна». Работа, однако, вскоре была прервана в результате конфликта между Сильвани и президентом академии Джованни Батистой Пьератти.
Время от времени, фасад наряжали в фальшивый декор из дерева, расписанного холста и штукатурки. Первый раз такую декорацию сделали в 1589 г. для свадьбы Фердинандо I де Медичи с Кристиной из Лотарингии. Фасад украшали картины, лепнина и статуи. Вторая декорация была подготовлена к приезду в город Маргариты Луизы Орлеанской. Третья – в 1688 г. для свадьбы принца Фердинанда. Это украшение фасада — разрисованная штукатурка – было изготовлено по проекту Эрколе Грациани и, оно сохранилось вплоть до XIX века.
Несколько веков Санта-Мария дель Фьоре простоял задрапированным, к украшению фасада вернулись лишь в XIX веке. Был объявлен конкурс, однако до середины XIX века работы так и не были начаты. То не было денег, то попечительские советы раздирали скандалы. Только в 1871 г. в новом конкурсе на право проектирования фасада победил Эмилио де Фабрис.
Денег на отделку не хватало, и тогда одним из главных жертвователей стал Павел Николаевич Демидов. Архитектор де Фабрис украсил фасад разноцветными мраморными панелями, великолепными резными деталями и скульптурами. Работы были начаты в 1876 г. и закончены в 1887. Появился великолепный, потрясающий неоготический фасад из разноцветного мрамора — белого, зеленого и красного, украшенный скульптурами и резными орнаментами. Но увидеть Санта-Мария дель Фьоре во всей красе Павлу Демидову не довелось: работы по отделке фасада завершились через несколько десятков лет после смерти мецената.
Базилика Санта-Кроче (Basilica di Santa Croce)
Базилика Санта-Кроче или Церковь Святого креста является крупнейшей в мире францисканской церковью. Базилика является еще и Пантеоном – в ней захоронены многие выдающиеся политики, деятели науки и искусства: Галилео Галилей, Микеланджело Буонарроти, Джоаккино Россини, Никколо Макиавелли, Михаил Огинский.
На фронтоне главного фасада в глаза бросается огромная шестиконечная звезда или, как ее принято называть, звезда Давида. Это вовсе не желание архитектора, еврея Николы Матаса (1798-1872), как считают многие, который якобы намекнул этой звездой на свое происхождение. Звезду Давида на фасаде потребовали основные спонсоры проекта – богатый английский протестант и русский князь Анатолий Николаевич Демидов. Шестиконечная звезда – это символ соединения в Христе божественной и человеческой природы. Графическое изображение слов “Бог становится человеком, чтобы человек стал Богом”. “Бог становится человеком” – один треугольник опускается вниз. “Чтобы человек стал Богом” – второй треугольник поднимается наверх.
Первоначальный фасад базилики был совсем простым и незамысловатым, можно даже сказать – он отсутствовал: никто специально не оформлял внешнюю, лицевую сторону храма. Только в XIX веке, когда храм подвергся очередным перестройкам, за его внешний вид взялся Николо Матас. До этого он уже проектировал фасады нескольких готических храмов, и неудивительно, что честь приводить в порядок базилику Санта-Кроче выпала именно ему.
Впрочем, Матас решил не делать дизайн слишком пафосным: лаконичная мраморная белизна, три арочных пролета, животворящие кресты, звезда Давида, изящные рельефы и скульптурная лепка – ничего лишнего. Наверное, именно так, скромно и благородно, и должен выглядеть фасад по-настоящему великого храма. Матас был хорошо знаком с Анатолием Демидовым, по его проектам шло переоборудование виллы Сан-Донато.
Есть красивая легенда, что первый камень базилики Санта-Кроче заложил сам Франциск Ассизский – канонизированный католический итальянский святой, который основал самый знаменитый на весь мир Орден францисканцев, или – Нищенствующий Орден. К сожалению, эта легенда разбивается о реальное положение вещей: Франциск никак не мог заложить первый камень церкви, он умер в 1226 г., а базилику начали строить только в 1294 г. Тем не менее, возможно, Франциск закладывал первый камень маленькой церквушки, что стояла на месте базилики ранее, еще в начале XIII века. Но и это лишь предположение, так как никаких подтверждающих данный факт документов не сохранилось.
Зато доподлинно известно: строилась церковь силами последователей Франциска, монахами-францисканцами. К тому моменту их Орден уже довольно сильно разросся, и монахи не помещались в маленькой церквушке. Честь стать архитектором нового храма выпала Арнольфо ди Камбио – впоследствии это стало его величайшей и важнейшей архитектурной работой. Место для строительства базилики – район Санта-Кроче – был выбран неслучайно: в те времена здесь жили бедняки – идеальная паства для Нищенствующего Ордена. Позднее здесь стали селиться ремесленники и строители, участвовавшие в возведении церкви. Историки утверждают, что позднее францисканцы вели настоящую войну за прихожан с доминиканцами и одержали победу. Причиной тому стали многочисленные фрески, украшающие своды базилики Санта-Кроче. Для неграмотных бедняков рисунки на потолках и стенах были как святое Писание: наглядная история основных религиозных событий в картинках, поэтому они и выбрали собор францисканцев.
Росписью интерьеров базилики занимались Джотто, Джованни да Милано, Мазо ди Банко и другие знаменитые итальянские художники. Само строительство длилось долго, почти целый век, предположительно до 1385 г. Освящение же базилики Санта-Кроче произошло только в 1443 г.
У храма есть своя черная страница истории: в 1966 г. во Флоренции произошло сильное наводнение, в отдельных районах города вода поднялась на пять метров выше привычного уровня, затопив дома, общественные постройки и храмы. Базилике Санта-Кроче тоже пришлось нелегко: отдельные шедевры художественного творчества были безнадежно испорчены. К счастью, большую часть все же удалось восстановить, но что-то так и погибло в воде.
Также следует отметить, что изначально при храме был и свой монастырь, но в конце XVIII века он почти изжил себя, и в конце XIX века городские власти создали в нем музей. Сейчас музейный комплекс настолько разросся, что понадобится практически целый день, чтобы тщательно его осмотреть.
Палаццо Питти (Palazzo Pitti)
Это самый большой из палаццо во Флоренции, выдающийся памятник архитектуры кватроченто. Находится на Площади Питти (Piazza dei Pitti), на левом берегу реки Арно, соединяется «длинным коридором» через реку с Палаццо Веккьо. С юго-восточной стороны к дворцу примыкают Сады Боболи — выдающийся памятник садово-паркового искусства периода маньеризма.
Это один из самых крупных музейных комплексов Флоренции, в нем расположены Палатинская галерея, Галерея современного искусства, Музей серебра, Музей фарфора, Музей карет и Галерея костюма (крупнейшее в Италии собрание, посвященное истории моды). В 2014 г. Министерство культурного наследия Италии объединило Палаццо Питти, сады Боболи и галерею Уффици «единой администрацией с особой автономией».
Быть флорентинцем – по рождению или по привилегии жить в этом городе – означает, без сомнения, также обладать тонким художественным вкусом, уважать искусство и питать склонность к меценатству. Действительно, нигде искусство не расцветало таким пышным цветом, как в этом тосканском городе благодаря его особой ауре, благоприятной артистам, литераторам и философам.
В залах Палаццо Питти можно найти свидетельства русского присутствия во Флоренции. В коллекциях музея хранится компас из слоновой кости, выточенный собственноручно Петром I, и несколько роскошных китайских тканей для гобеленов, подаренных русским монархом Козимо III Медичи.
Отдельный зал посвящен самой известной русской семье в городе – горнозаводчикам Демидовым. Главным его украшением, без сомнения, является большой конный портрет Анатолия Николаевича Демидова кисти Карла Брюллова. Портрет был подарен в 1969 г. принцем Карагеоргиевичем, внуком Павла Павловича Демидова. Художник создавал его на протяжении многих лет, то забрасывая работу, то, по настоятельным просьбам заказчика, возвращаясь к ней. Однако некоторые историки искусства склонны считать, что портрет так и остался незаконченным и после смерти Брюллова его заканчивал другой художник. Анатолий Николаевич был меценатом художника и заказчиком картины «Последний день Помпеи», которая удостоилась в свое время в Италии оглушительного успеха.
В этом зале можно видеть картины и предметы мебели из виллы Демидовых в Сан-Донато, а также миниатюрную копию памятника Николаю Никитичу Демидову, отцу Анатолия Николаевича. Сам памятник находится неподалеку от Дворца Питти на набережной Арно.
В зале также экспонируются портреты принцессы Матильды, в том числе знаменитый ее портрет работы французского художника Ари Шеффера, бюсты Николая Никитича и Павла Николевича Демидовых, цветные литографии с изображением внутреннего убранства виллы Сан-Донато.
Также в зале выставлены предметы мебели, из которых обращают на себя внимание великолепные малахитовые кресла и стол.
Музей естественной истории Флоренции (Museo di Storia Naturale di Firenze)
Анатолий Демидов, имея двухмиллионный годовой доход, делал царские подарки. Так, Папе Пию IX он преподнес полутораметровый малахитовый крест, который сейчас находится в библиотеке Ватикана, директору Венского музея естествознания Морису Херсту — самородок платины размером 12х10х8 сантиметров и весом 6,2 килограмма. Самородок этот остается вторым по величине в мире (чемпион, родом из тех же демидовских тагильских копей, хранится в Алмазном фонде).
С платиной у Демидовых сложились особые отношения. Платины в Нижнем Тагиле добывали столько, что, как рассказывают, в заводской конторе самородки навалом лежали на подоконнике. Известие об уральском платиновом чуде взволновало мировую общественность, так что нет ничего удивительного в том, что Анатолий Демидов считал самородок лучшим подарком.
Краткие сведения о демидовских подарках нашлись в издании флорентийского музея «Минералогическая коллекция: вчера и сегодня». Но там упоминается не платина, а золото, причем с печальной судьбой: уральский самородок в январе 1867 г. украли из музея через окно. И еще один дар — «коллекция сибирских минералов». Понятно, что след золота простыл, а что с камнями?
Знающего человека удалось разыскать во Флоренции. По удивительному совпадению, куратор минералогической коллекции Музея естественной истории Лючана Фантони как раз изучает архивные документы, чтобы проследить историю демидовских подарков:
— Именно Анатолию Демидову мы обязаны коллекцией уральских минералов. Это 54 экземпляра, пожертвованные в январе 1852 г. и описанные в старых каталогах музея: образцы медных (халькоцит, малахит и хризоколла) и железных руд (гематиты, пириты, лимониты), ортоклаз и кварц в виде сердолика и яшмы. Экземпляры представляют больше историческую, чем эстетическую ценность, за исключением малахита. Сейчас экспонируется только один образец, попавший в музей после смерти Анатолия Демидова. Платинового самородка, увы, не нашлось. Зато в коллекции есть роскошный малахит весом около 6,5 килограмма (размером с ладонь, отполированный с одной стороны), изысканного рисунка и цвета, характерного только для тагильского камня.
Музей Стибберта (Museo Stibbert)
Во Флоренции расположено множество музеев, но даже среди этого множества музей Стибберта стоит особняком. Страсть к коллекционированию старинных предметов и, в первую очередь, оружия захватила молодого Фредерика Стибберта целиком и на всю жизнь. Экспонаты музея (а их более 36000), размещенные на его вилле на холме Montughi во Флоренции, поражают воображение. Особенно впечатляют богатейшие коллекции оружия и доспехов арабских и восточных стран. Сама вилла, а также та ее часть, где находятся частные покои Фредерика Стибберта, являет собой уникальный сохранившийся образец исторического наследия.
Свое название музей получил по имени создателя Фредерика Стибберта (1838-1906), дед которого, Жиль Стибберт, разбогател, будучи главнокомандующим войск Британской Ост-Индской компании, которая в конце XIX века действовала в Бенгалии, а потом еще и многие годы был там же генерал-губернатором. Как богатели находившиеся на службе английские офицеры, хорошо описано в романе Уилки Коллинза «Лунный камень».
Богатство деда перешло к отцу Фредерика Томасу, который дослужился до чина полковника элитного полка Колдстримской конной гвардии, но после наполеоновской компании решил поселиться сначала в Риме, а затем во Флоренции, и женился на итальянке – тосканке Джулии Кафаджи. Италию он любил искренне, и особенно был привязан к флорентийскому дому Монтуги, который был куплен его матерью и стал их семейным очагом.
Все баснословное богатство своей семьи молодой Стибберт унаследовал уже в 1859 г. и с тех пор тратил его на свою страсть: он коллекционировал предметы старины и искусства. В 1866 г. он записался добровольцем в ополчение Гарибальди и принял участие в кампании в Трентино, за которую был награжден серебряной медалью за доблесть. Впрочем, это стало его единственным вкладом в военные традиции его семьи.
Дом и все его содержимое Стибберт завещал Музею Флоренции. И уже с 1906 г. жители Флоренции смогли пользоваться его историческим и культурным наследием. Доходы музея позволили приобретать интересные артефакты.
Всего в музее сегодня 60 помещений, в которых выставлены коллекции Стибберта, собранные им по всему миру. Многие стены покрыты гобеленами, обиты кожей, украшены картинами. Значительно большую ценность представляют коллекции фарфора, мебели, этрусских артефактов, тосканских распятий и военной униформы наполеоновской армии. Особенностью картин в картинной галерее музея Стибберта является множество портретов различных исторических персонажей в костюмах эпохи между XVI и XVIII веками. Среди них есть такие интересные картины, как «Мадонна» А. Аллори, несколько портретов семейства Медичи, две картины Питера Брейгеля Младшего, а также серия натюрмортов, выставленных в обеденном зале виллы, где висят и два больших полотна кисти Луки Джордано.
Фарфор в коллекции Стибберта поистине королевский. В нем присутствуют изделия XIX века и коллекция Чуди, переданная музею в 1914 г.
Необыкновенные предметы, такие как большой малахитовый стол, украшенный статуями из позолоченной бронзы, каменные камины и люстры, были куплены Фридрихом Стиббертом у Демидовых. Приобретение произведений, принадлежащих к знаменитой коллекции русской семьи, произошло во время аукциона мебели с виллы Сан-Донато, состоявшегося в 1880 г. Сибберту удалось приобрести большой стол из малахита и позолоты и бронзовые предметы работы известного парижского художника по бронзе Шарля Огюста. Стибберт также купил внушительный камин, покрытый малахитом и украшенный вставками из полудрагоценных камней и позолоченной бронзы. В музее также находится камин из белого каррарского мрамора с панелями из полудрагоценного камня, подаренный великим князем Леопольдом II Анатолию Демидову.
Ни в одном музее Европы нет такого необычайного набора экспонатов из коллекций Демидовых, что делает музей Стибберта сокровищницей флорентийских коллекционеров XIX века, достойным наследником славы Медичи.
ОБЩЕСТВО CIRCOLO DELL’UNIONE DI FIRENZE
Основание общества Circolo dell’Unione во Флоренции было утверждено в документе, составленном 7 апреля 1852 г., официальное учреждение общества было объявлено 29 апреля того же года на вилле Анатолия Демидова в Сан-Донато. Первоначально общество называлось: «Анонимное общество скачек – Жокей-клуб». Двадцать три члена-основателя клуба принадлежали к флорентийской, итальянской и европейской аристократии и высокопоставленной буржуазии. Название организации происходит от «Жокей-клуба» Парижа, одним из основателей которого также был Анатолий Демидов. Именно Анатолий Николаевич сформулировал первые правила флорентийского общества по образцу его более старого парижского предшественника, который также имел своей основной целью организацию скачек и поэтому назывался Société d’Encouragement pour l’amélioration des races de chevaux en France. Подобно парижской ассоциации, в обществе Флоренции было организовано две секции или «комитета»: «comité du cercle» и «comité des courses», первый из которых отвечал за организацию социальной жизни общества, а второй отвечал непосредственно за конные соревнования. У обоих комитетов был президент, и оба подчинялись «генеральному директору» Анатолию Демидову.
С первых лет своего существования общество имело космополитический и либеральный характер. Кроме того, что этот клуб часто посещали аристократия и представители высокопоставленной буржуазии, он также принимал министров, послов и других иностранных должностных лиц, аккредитованных при дворе Великого герцогства Тосканского. После объединения Италии он также предоставил членство мэру Флоренции и префекту провинции Флоренция.
В 1871 г. клуб официально стал называться «Circolo dell’Unione di Firenze», а в 1873 г. решил отказаться от организации скачек, ответственность за которые перешла к специально созданному Конному обществу. Circolo dell’Unione di Firenze, вместо этого, стал «местом для разговоров и дискуссий», а также местом встречи социальной элиты.
ПАЛАЦЦО CIRCOLO DELL'UNIONE
В 1853 г. общество Circolo dell’Unione провело свое первое собрание в Палаццо Корси, где до сих пор находится его штаб-квартира и которое принадлежит клубу с 1920 г.
Палаццо Circolo dell’Unione находится во Флоренции по адресу Via Tornabuoni, 7. Оно также известно как палаццо Корси, т.к. в 1559 г. им владел банкир и купец Симоне ди Якопо Корси, который доверил архитектурный проект Джорджо Вазари, после которого на объекте работал Бартоломео Амманнати.
Вазари, архитектор Козимо I Медичи, создал главный фасад, характеризующийся несколькими рядами окон. Портал, увенчанный террасой, является одним из первых примеров такого сочетания во Флоренции и был скопирован в многочисленных палаццо в последующие века.
С конца XVI века фасад демонстрировал богатое фресковое убранство, как видно на рисунке анонимного художника и упоминается в различных источниках, включая Агостино Лапини. В своем «Дневнике» 1596 г. он писал, что украшение содержало четыре портрета прославленных людей, среди которых был и Козимо I. От этого периода сохранились, в стиле, похожем на стиль Бернадино Поччетти, украшения в гротескном стиле на своде вестибюля.
Семья Корси владела палаццо до 1780 г., затем оно перешло во владение семьи Да Кастильоне, которые установили на дверном проеме бюст Франческо I Медичи. Работа, которая была создана Джамболоньей в 1577 г., была связана с предоставлением семье титула Commenda dell’Ordine di Santo Stefano, что объясняет название, которое было дано палаццо – Палаццо Commenda da Castiglione.
В 1790 г. палаццо было приобретено семьей Угуччони-Герарди, которая провела модернизацию здания, доверив проект архитектору Джулио Маннайони. В этот период залы с видом на улицу Виа Торнабуони были украшены фресками с изображением сельских пейзажей. Владение собственностью перешло в 1858 г. к Барболани ди Монтавто, семье, которая была связана с Угуччони-Герарди через браки Эмилии и Луизы Угуччони с маркизами Джованни и Фердинандо Барболани ди Монтавто в 1858 и 1865 гг.
В 1920 г. общество Circolo dell’Unione приобрело палаццо у семьи Барболани ди Монтавто, тем самым сделав официальным новое название палаццо — «Палаццо Circolo dell’Unione».
Общество Circolo dell’Unione и сегодня владеет зданием. В семейной часовне палаццо в XX веке был установлен мемориал в память о тех членах общества, которые погибли в войнах.
Парк Кашине (Parco delle Cascine)
Первоначально самый большой парк во Флоренции был охотничьим и фермерским поместьем семьи Медичи, которое перешло к великому герцогству Лотарингии со смертью последнего Медичи в 1737 г. Хотя он иногда был открыт для публики во время специальных мероприятий в течение XVIII века, он стал фактическим общественным парком только во время короткого правления Элизы Бачокки, великой герцогини Тосканы и сестры Наполеона. Эта традиция продолжилась и после того, как город Флоренция приобрел парк в собственность в 1869 г.
К концу XIX века 18 гектаров леса, высокие деревья, тенистые дорожки и газоны стали местом, где прогуливались горожане, которые получили легкий доступ к парку, благодаря трамваю из Флоренции, который связал Кашине и центр города. Когда королева Виктория отдыхала во Флоренции, ее часто можно было увидеть гуляющей в этом парке.
Cascine быстро стал идеальным местом для экспатов, ностальгирующих по спорту и развлечениям, которыми они наслаждались дома; здесь они также стремились воссоздать их. В 1852 г. Анатолий Николаевич Демидов организовал здесь ипподром под эгидой общества Circolo dell’Unione. Во Флоренции Демидов был президентом общества Circolo dell’Unione, которое организовало скачки на ипподроме, трасса которого первоначально находилась на лугу Quercione, а затем была перенесена в Висарно.
В 1859 г. в парке был открыт тир, за которым несколько лет спустя последовали объекты для стрельбы по глиняным голубям, а в 1870 г. был открыт клуб велосипедистов, использующих плоскую грунтовую дорожку для велосипедных гонок.
Вилла Сан-Мартино (Villa di San Martino)
Будучи страстным бонапартистом, Анатолий Николаевич Демидов разыскивал по всей Европе всевозможные реликвии, связанные с Наполеоном. Вилла Сан-Мартино, на острове Эльба была приобретена Анатолием Николаевичем в 1851 г. у графа Жоакима Мюрата. Там Демидов создал музей первого французского императора. Одновременно церкви Мизерикордии в главном городе Эльбы Портоферрайо он подарил несколько наполеоновских реликвий – копию гроба, в котором был похоронен Наполеон в Париже, и копии бронзовых слепков посмертной маски Наполеона и его руки. Более того, он выделил церкви крупную сумму денег с пожеланием, чтобы ежегодно 5 мая, в день смерти Наполеона, служили торжественную мессу. Служить мессу в честь Наполеона 5 мая стало традицией, и она сохраняется до сих пор.
Вилла Сан-Мартино или Вилла Бонапарт — одна из двух резиденций, в которых Наполеон Бонапарт проживал на острове Эльба в период с мая 1814 г. по февраль 1815 г. после своего первого отречения. Находится она в 6 км от центра коммуны Портоферрайо в долине Сан-Мартино, Тоскана. Скромный загородный дом был подарен Наполеону его сестрой Полиной. Хотя эту виллу часто называют загородным домом, она фактически была основным местом жительства императора в изгнании.
Несмотря на небольшие размеры виллы, Наполеон хотел, чтобы в ней царил парижский комфорт и изысканность. После прибытия на Эльбу он начал переустройство здания. Оно включало в себя расширение здания, реконструкцию фасада, обустройство сада с видом на гавань. В плане двухэтажный дом представляет собой квадрат.
Вилла оставалась в запущенном состоянии в течение многих лет, пока не перешла к Анатолию Демидову. В 1851 г. Демидов построил так называемую Галерею Демидофф (итал. Galleria Demidoff), одноэтажное неоклассическое здание, спроектированное архитектором Николой Матасом. В этой галерее, украшенной двумя рядами гранитных колонн, Демидов устроил своего рода музей, посвященный Наполеону, с оружием, картинами и другими памятными вещами. У входа находится статуя Галатеи, приписываемая Антонио Канове, которая, возможно, была вдохновлена чертами Полины Бонапарт. Снаружи, в соответствии с доминирующим эклектичным стилем, была посажена аллея шелковичных деревьев и разбиты геометрические итальянские клумбы. В парке за виллой были высажены экзотические растения и установлены вольеры для разнообразных птиц.
Хотя в завещаниях Анатолия Николаевича об этой вилле не упоминается, известно, что после его смерти она перешла во владение Павла Павловича Демидова. В 1881 г. Павлу Павловичу предложили обменять ее на виллу Pozzarello. По-видимому, сделка не состоялась и Сан-Мартино была продана владельцем так же, как и Сан-Донато (имеются достоверные сведения о продаже в 1883 г. многих наполеоновских реликвий, хранившихся в Сан-Мартино).
Наполеоновская галерея стала музеем, а затем выставочным залом для различных долгосрочных выставок. В наше время, после реставрации, здесь хранятся гравюры эпохи Наполеона из различных частных коллекций.
ВИЛЛА ДИ КВАРТО (VILLA DI QUARTO)
«Январь 1904 года
Эта вилла расположена в трех или четырех милях от Флоренции и имеет несколько названий. Одни называют ее “вилла Реале ди Кварто, другие — “вилла Принчипесса” (Принцесса), кто-то зовет ее “вилла Грандучесса” (Великая княжна); это многообразие имен было для меня неудобством первые две или три недели, поскольку раньше я слышал, как этот дом называется только одним именем, то, когда приходили письма для слуг, отправленные на один из прочих адресов, я предполагал, что это ошибка и отсылал их обратно. Мне объяснили, что для нескольких названий существует причина. Свое имя “Кварто” она получила по названию района, в котором расположена, радиусом четыре мили от Флоренции. Она зовется “Реале”, потому что когда-то ее занимал король Вюртембергский, а также “Принчипесса” и “Грандучесса” — потому что в другое время ее занимала дочь русского императорского дома».
Марк Твен
Вилла Ди Кварто (Villa di Quarto) находится в Сесто-Фиорентино недалеко от Флоренции. Это историческая достопримечательность в холмистой зоне у подножия горы Монте-Морелло. Вилла была построена в XV веке, в 1613 г. перешла к семье Паскуали, которая перестроила ее, перестройкой занимался знаменитый архитектор Альфонсо Париджи. В XIX веке вилла приобрела свой нынешний вид — тогда она принадлежала Жерому Бонапарту, бывшему королю Вестфалии, отцу Матильды Бонапарт, жены Анатолия Демидова. Анатолий стал хозяином виллы, получив ее от Жерома в погашение долгов.
В 1862 г. Великая Княгиня Мария Николаевна Лейхтенбергская, дочь царя Николая I, купила виллу у Анатолия Демидова и в последующие годы заполнила ее произведениями искусства. До самой своей смерти в Петербурге в 1876 г. она щедро пополняла коллекцию. Вилла Ди Кварто была унаследована ее дочерью Еленой, графиней Строгановой, от второго морганатического брака. Среди многочисленных знаменитых гостей виллы был французский историк и статистик Адольф Тьер. Самым знаменитым ее обитателем — и, безусловно, тем, кто больше всего писал о своем пребывании здесь, — был писатель Марк Твен. В ноябре 1903 г. он приехал в Италию вместе с тяжело больной женой Оливией и дочерями Кларой и Джин. Они арендовали виллу Ди Кварто на год, но после смерти Оливии в июне 1904 г., Твен вернулся в Америку.
Здание виллы имеет простую, но хорошо продуманную планировку, с тремя этажами на склоне холма. Со стороны сада открывается лоджия XIX века с тремя арками на двух колоннах, заменяя старую аркаду восемнадцатого века. Главный вход расположен на склоне холма, с большими дверями, которые ведут в зал, украшенный мраморными бюстами и фресками на сводах потолка. Из атриума начинается монументальный серая лестница, которая ведет на второй этаж, где расположен главный салон со сводчатыми потолками, украшенными фресками XIX века. Салон соединен с другими помещениями, такими же величественными, и галереей, идущей параллельно террасе над внешним портиком, откуда открывается вид на большой итальянский сад и большую лужайку английского парка.
В 2019 г. вилла была полностью отреставрирована.
Баньи-ди-Лукка (Bagni di Lucca)
Городок Баньи-ди-Лукка – водный курорт, где 1825 г. Николай Никитич Демидов финансировал строительство госпиталя после того, как местные термальные воды помогли ему в лечении подагры.
Известно, что Демидов подыскивал – до покупки Сан-Донато – имение в герцогстве Луккском. Это недвусмысленно следует из его письма в Лукку, к маркизу Асканио Манси, отправленному из Флоренции 8 апреля 1825 г. Но первоначальные планы Демидова относительно Лукки не состоялись по неизвестным причинам. Возможно, что для герцога Луккского присутствие столь богатого иностранца на своей территории казалось ущемляющим его достоинство. Однако и после окончательного укоренения во Флоренции, Николай Никитич не терял интереса к Баньи-ди-Лукка, устроив там известное курортное заведение для малоимущих с названием Демидовский госпиталь (Ospedale Demidoff). Спустя сорок лет медик Алессандро Карина, управляющий минеральными водами в Баньи-ди-Лукка, писал, что «в 1827 г. было наконец закончено строительство нынешнего санатория почти исключительно тщанием семьи Демидовых, которое и впоследствии не оставляло его своим вниманием и, следовательно, истинным долгом стало присвоить ему имя этого заслуженного рода».
Анатолий Николаевич Демидов, продолжатель многих отцовских дел, в том числе и по патронажу санатория, обращался за поддержкой к тому же маркизу Асканио Манси, как следует из письма, отправленного из Флоренции 26 июня 1830 г. В нем он, в частности, пишет: «Я вновь обращаюсь к Вам с просьбой, уже высказанной устно – дать мне удовольствие подготовить всю документацию для завершения устройства заведения на водах, которое задумал еще мой покойный досточтимый отец, ради пользы бедных подданных герцога».
По инициативе Анатолия Николаевича, Джакомо Марруччи была спроектирована часовня, вдохновленная Пантеоном в Риме. Первоначально к часовне вел деревянный мост, но он был разрушен наводнением в 1836 г. Современный каменный мост был оплачен Анатолием Демидовым и сооружен по проекту Джузеппе Пардини.
Спустя несколько лет, в 1851 г., Анатолий Николаевич Демидов подарил все постройки властям провинции.
Сегодня место называется Villagio Globale. Это популярный курортный городок для тех, кто хочет насладиться термальными водами и отдохнуть в тишине.
ВИЛЛА АБАМЕЛЕК В РИМЕ (Villa Abamelek)
Вилла расположена на территории в 33 гектара, что лишь на четверть уступает по площади территории Ватикана. Вместе с административными и жилыми зданиями посольства на этой территории расположены: школа, больница, театр, спорткомплекс, церковь Святой Великомученицы Екатерины. Расположена вилла в самом центре Рима, за холмом Джаниколо, рядом со знаменитой виллой XVI века Дория Памфили.
Вилла Абамелек носит имя своего последнего владельца — российского князя Семена Семеновича Абамелек-Лазарева, мужа Марии Павловны Демидовой, внучки Авроры Карловны Демидовой-Карамзиной.
Под виллой Абамелек в туннеле проходит железнодорожная ветка длиной 700 метров, соединяющая с 1932 г. Ватикан с сетью дорог Италии.
Место, где сегодня расположен посольский комплекс России, было приобретено одним из богатейших людей своего времени русским князем Семеном Семеновичем Абамелек-Лазаревым в 1907 г.
У холма, на котором стоит вилла, своя история. В древнем Риме на этом месте было кладбище гладиаторов, погибших на арене цирка Нерона. Во время археологических раскопок на вилле было найдено несколько могильных камней с латинскими надписями: «Corpus custodes Nerone». Вилла была известна с 1655 г. как «вилла Торри», позднее как «вилла Феррони». Абамелек-Лазарев реставрировал дворец по проекту итальянского архитектора Винченцо Моральди.
Согласно завещанию князя С.С. Абамелек-Лазарева от 1912 г., подтвержденному в 1913 г., после его смерти вилла «Абамелек» должна была отойти к вдове, а после смерти последней — к Императорской Академии художеств или к Императорской Академии наук с условием учреждения Исторического института имени Абамелек-Лазарева. Советское правительство, действовавшее через обе, уже «советизированные» Академии, потребовало немедленной передачи «унаследованной» ими собственности. Однако Гражданский суд Рима постановлением от 13 апреля 1929 г. и Апелляционный суд Рима постановлением от 9 ноября 1937 г. объявили вдову Марию Павловну единственной наследницей, так как советские Академии изменили свой юридический статус и не являлись правопреемниками Императорских.
Военные события круто изменили судьбу виллы «Абамелек»: 14 августа 1944 г. ее заняли англо-американские войска, а 26 мая 1946 г. итальянские власти перевели ее в государственную собственность «ради общественной пользы». Княгиня пыталась опротестовать это решение, но 18 апреля 1947 г. вышел новый государственный декрет (№ 387), согласно которому римскую виллу передали СССР.
После конфискации виллы Мария Павловна прожила еще 9 лет. Незадолго до смерти в 1955 г. она приезжала в Рим, посетила виллу Абамелек и осталась довольна: вилла была приведена в порядок, а профилактические реставрационные работы велись постоянно. Прежде недоступная для посещения, вилла Абамелек известна теперь всему Риму; на ней устраиваются концерты, проводятся выставки работ российских художников. Выполняя пожелания князя, советское правительство предоставило право Академии художеств СССР пользоваться одной из построек виллы. В «Домике Гарибальди» останавливаются художники, скульпторы, деятели искусства, приезжающие в столицу Италии, чтобы провести выставки, конференции и другие мероприятия.
Резиденцию российского посла в Риме итальянцы считают одним из украшений Рима. Украшением интерьера посольства являются многочисленные предметы, относящиеся к художественным ценностям: фламандские гобелены, муранское стекло, антикварная мебель, картины художников западноевропейской школы XVII—XIX веков, этрусский саркофаг, скульптуры Афродиты, Аполлона. Скульптура Аполлона стоит на пьедестале из африканского черного мрамора, который является частью колонны, на которой стоял памятник Святому Петру. Когда колонна дала трещину, ее нижнюю часть князь Абамелек-Лазарев купил для своего особняка в Риме.
Бывший советский посол в Италии А.Е. Богомолов рассказывал, что Ватикан, очень заинтересованный в расширении своей территории, обращался в 1960-х гг. к советским властям с просьбой продать ему виллу. Наш ответ был: дарованное не продается.
Князь Семен Семенович Абамелек-Лазарев, шталмейстер Высочайшего Двора (6 мая 1905 г.), почетный попечитель Лазаревского института восточных языков (Москва), почетный опекун Горного Совета (29 декабря 1915 г.), член (с 1897 г.) и председатель Горного Совета, почетный мировой судья Крапивенского уезда Тульской губернии.
Родился 12 ноября (иногда ошибочно указывается 7 ноября) 1857 г. в Петербурге, Невский пр., дд. 40-42 (дома армянской церкви Святой Екатерины). Скончался от паралича сердца 19 сентября 1916 г. в Кисловодске. Перевезен в Петербург, похоронен 30 сентября 1916 г. в Воскресенской церкви-усыпальнице на Смоленском армянском кладбище. Вероисповедание: армяно-григорианское.
Род Абамелеков (первоначально – Абамеликов) утвержден грамотами грузинского царя Ираклия II 29 марта 1788 г. и 1 марта 1794 г. внесен в 5-ю часть Родословной книги Тифлисской губернии. Определением Правительствующего Сената от 16 сентября 1854 г. князь Семен Давыдович Абамелек утвержден в княжеском достоинстве и внесен в 5-ю часть Родословной книги Московской губернии. Определением Государственного Совета отставному генерал-майору Семену Давыдовичу Абамелеку дозволено принять фамилию его покойного тестя Христофора Екимовича Лазарева и потомственно именоваться князем Абамелек-Лазаревым. Высочайше утверждено 16 января 1873 г. Определением Сената от 7 декабря 1887 г. князь Семен Семенович Абамелек-Лазарев утвержден в княжеском достоинстве и внесен в 5-ю часть родословной книги Тульского дворянства. 18 мая 1894 г. Высочайше утвержден родовой герб князей Абамелек-Лазаревых и внесен в XV часть «Общего гербовника» (160, XV, 4).
Имения:
Родовые земли:
- в Тульской губернии, в Крапивинском уезде – 2300 десятин;
- в Каменец-Подольской губернии, в Балтском уезде – 3200 десятин;
г) дома в Петербурге;
е) в Пермской губернии, в Пермском, Оханском, Соликамском и Чардынском уездах, в Вятской губернии, в Слободском уезде – два чугуноплавильных железоделательных завода и два соляных промысла.
Благоприобретенное:
- земли в Пермской губернии – 2026 десятин;
- в Соликамском уезде – 677 десятин;
- в Пермском уезде – 698 десятин;
- в Оханском уезде – 650 десятин;
- дома в Петербурге, Нижнем Новгороде, Москве и Перми;
- вилла в Италии.
О службе:
Окончил полный курс наук в Императорском Санкт-Петербургском университете по историко-филологическому факультету со степенью кандидата в 1881 г. (диссертация «Феррейские тираны»). Отправился в путешествие по странам Востока в 1882 г. с художником В.Д. Поленовым и профессором Академии Художеств А.В. Праховым. Раскопал Пальмирский таможенный тариф 137 года. За это научное открытие Французская Академия наук признала его своим адъюнктом. 2 февраля 1884 г. французское правительство наградило его знаком отличия «Officier de 1’Instruction Publique». Высочайше дозволено носить этот знак 1 мая 1884 г. Опубликовал книгу «Пальмира» (СПб., 1884). Оплатил доставку камня в Россию, в Эрмитаж, в 1901 г. По отбытии воинской повинности определен на службу в Министерство народного просвещения с причислением к оному 28 февраля 1884 г.
Коллежский секретарь со старшинством – 2 февраля 1884 г.
Камер-юнкер двора Его Императорского Величества – 13 апреля 1886 г.
Титулярный советник – 12 сентября 1887 г.
Заместитель представителя Горнозаводской промышленности Министерства путей сообщения – 25 января 1888 г.; 20 декабря 1890 г.; 16 декабря 1891 г.
Почетный попечитель Лазаревского института восточных языков – 16 июля 1888 г.
Командирован с ученой целью за границу на 4 месяца – 27 августа 1889 г.
Коллежский советник с сохранением звания камер-юнкера – 1 апреля 1890 г.
Назначен в должности шталмейстера двора Его Императорского Величества – 30 августа 1893 г.
Член Горного Совета – 18 января 1895 г.
Путешествие в страны Востока: Египет, Палестина, Сирия. Издание книги «Джераш. Археологическое исследование кн. С.С. Абамелек – Лазарева» (СПб., 1897).
Командирован на Кавказ для исследования добычи серы в Дагестанской области и положения медеплавильного дела в Закавказье – 18 апреля 1895 г.
Назначен в финансовую комиссию министерства финансов для обсуждения «Положения о Государственном промысловом налоге» – 3 ноября 1895 г.
Представитель в Комиссии народного просвещения о школьном обучении малолетних рабочих – 4 мая 1896 г.
Командирован на Сицилию на 2 месяца с целью изучения вопроса о добыче серы – 7 октября 1896 г.
Член комиссии Горного Департамента о нормировании рабочего времени на горных промыслах – 13 февраля 1897 г.
Действительный статский советник – 5 апреля 1898 г.
Член совещания IX Съезда Уральских горнопромышленников – 12 марта 1901 г.
Орден Св. Владимира II ст. – 14 апреля 1902 г.
Орден Св. Станислава I ст. – 17 апреля 1905 г.
Орден Св. Анны I ст. – 29 мая 1909 г.
Член Межведомственной комиссии для разработки вопроса о праве на недра с дроблением земельной собственности – 11 марта 1909 г.
Орден Сербский Св. Саввы I ст. – 29 ноября 1910 г.
Орден Св. Владимира II ст. – 25 марта 1912 г.
Право ношения на груди медали в Память 300-летия Дома Романовых – 21 февраля 1913 г.
Орден Белого Орла «300-летие Дома Романовых» – 26 мая 1913 г.
Почетный опекун Опекунского совета учреждений императрицы Марии – 29 декабря1915 г.
Высочайшая благодарность – 1915 г.
Орден Св. Александра Невского – 10 июля 1916 г.
Грамота «За труды по устройству беженцев Юго-Западного фронта» – 1916 г.
Женат первым браком 20 апреля 1897 г. (Гельсингфорс) на княжне Марии Павловне, дочери действительного статского советника, киевского городского головы, уральского заводовладельца князя Павла Павловича Демидова и княжны Елены Петровны Трубецкой, православного исповедания.
Демидовы и их родственники, скончавшиеся или похороненные в Италиии
Из книги Талалая М.Г. Российский некрополь в Италии. Серия «Российский некрополь». Выпуск 21 / Под ред. А.А. Шумкова. – М.: ООО «Старая Басманная», 2014. – 908 с., LXXX с ил.
АБАМЕЛЕК-ЛАЗАРЕВА, княгиня, рожд. ДЕМИДОВА княжна САН-ДОНАТО, Мария Павловна, Флоренция, предместье Сан-Донато 22.1./3.2.1877 – Пратолино 21.7.1955 [Пратолино, коммуна Валья, пров. Флоренция]. Дочь Павла Павловича Демидова князя Сан-Донато и его второй жены Елены Петровны, рожд. княжны Трубецкой (1852–1917); жена (1897) князя Семена Семеновича Абамелек-Лазарева (1857–1916).
ДЕМИДОВ Николай Никитич, село Чирковицы Ямбургского у. Санкт-Петербургской губ. 9.11.1773 – Флоренция 22.4.1828. Сын Никиты Акинфиевича Демидова (1724–1789) и его третьей жены Александры Евтихиевны, рожд. Сафоновой († 1773). Тайный советник и камергер Двора Е.И.В. Погребен в родовой усыпальнице в Нижне-Тагильском заводе Верхотурского уезда Пермской губернии.
ДЕМИДОВ князь САН-ДОНАТО Павел Павлович, Веймар 9.10.1839 – вилла Пратолино, пров. Флоренция 17.1.1885. Сын егермейстера Двора Е.И.В. Павла Николаевича Демидова (1798–1840) и его жены Евы-Авроры-Шарлотты / Авроры Карловны, рожд. баронессы Шернваль (1808–1902). Киевский городской голова, егермейстер Двора Е.И.В. Почетный гражданин городов Киева, Курска и Флоренции, действительный статский советник. После отпевания в русской церкви во Флоренции тело было поставлено до отправления в Россию в католической капелле Медичи в имении Пратолино. Погребен в родовой усыпальнице в Нижне-Тагильском заводе Верхотурского у. Пермской губ.
В 1885 г. князь Павел неожиданно скончался. Священник Терлецкий сопровождал гроб с его телом во время 15-дневного путешествия из Пратолино, нового тосканского имения Демидовых, в Нижний Тагил.
ДЕМИДОВА княжна САН-ДОНАТО, по первому браку графиня ШУВАЛОВА, бракоразведенная ПАВЛОВА, Елена Павловна, 29.5./10.6.1884 (крещена во Флоренции 16.6.1884) – 28.3./4.4.1959 [Флоренция, кладб. Аллори; в 1999 г. ее прах перенесен в семейный склеп на кладб. Пер-Лашез в Париже]. Дочь Павла Павловича Демидова князя Сан-Донато и его жены Елены Петровны, рожд. княжны Трубецкой (1852–1917). В первом браке за графом Александром Шуваловым (1881–1935), во втором (Канны, Франция, русская церковь, июнь 1907; развод 31.1.1931) за Николаем Алексеевичем Павловым (1866–1934).
«Елена Демидофф уходит последней из Флоренции XIX века: Прощай, Елена Демидофф. На флорентийской земле остается только сестра Елены – княгиня Мария» – из флорентийской газеты «La Nazione» от 24 мая 1999.
МАННЕРГЕЙМ / de MANNERHEIM, барон Август-Эрик Карлович, Або, Финляндия 16.10.1805 – Сан-Донато, Вилла Демидовых 19.4.1876 [Флоренция, Протестантское за воротами Пинти («Английское») кладб., E18L, стела, горельеф с двумя ангелами; No 1353]. Сын графа Карла-Эрика Маннергейма (1759–1837) и его жены Вендлы-Софии, рожд. ф. Виллебранд (1779–1863). Директор Финляндского банка, художник-любитель. Известен акварельными рисунками, изображающими Аврору Шернваль.
МЕЩЕРСКАЯ, княгиня / MESTCHERSKY, рожд. ЖИХАРЕВА, Варвара Степановна, 1819 – 21.3.1879, 57-ми лет, из Казани. [Флоренция, кладб. Аллори]. Дочь Степана Петровича Жихарева и его жены Феодосии Дмитриевны, рожд. Нечаевой; жена надворного советника князя Елима Петровича Мещерского (1808–1844); мать княжны Марии Элимовны Мещерской (1844–1868), жены Павла Петровича Демидова (1839–1885). Отпевали в Свято-Николаевской церкви в Сан-Донато.
НОГЕРА / NOGHERA, графиня ди, рожд. ДЕМИДОВА княжна САН-ДОНАТО, по первому браку княгиня КАРАГЕОРГИЕВИЧ, Аврора (Аврея) Павловна, Киев 3.11.1873 – Буссолино-Торинезе, пров. Турин 2.6.1904, отпевание 22.9.1906 причтом Флорентийский православной церкви [Милан, особая часовня на Городском кладб., называемом ныне Монументальным]. Дочь Павла Павловича Демидова князя Сан-Донато и его второй жены Елены Петровны, рожд. княжны Трубецкой (1852–1917). В первом браке (1892–1897) за генерал-майором российской службы князем Арсеном / Арсением Александровичем Карагеоргиевичем (1859–1938), с 1903 Принцем Сербским, во втором (с 10.11.1897) – за поручиком берсальеров графом-палатином Николо Джованни Мария ди Ногера (1875–1944, Тревизо).
ОЛСУФЬЕВА, графиня, рожд. княжна АБАМЕЛЕК-ЛАЗАРЕВА, Елизавета Семеновна, Санкт-Петербург 21.5.1866 – Милан 10.11.1934 [Сан-Ремо, пров. Империя, кладб. Фоче]. Ошибка: Дочь князя Семена Семеновича Абамелек-Лазарева и его жены Марии Павловны, рожд. Демидовой княжны Сан-Донато; жена графа Андрея Алексеевича Олсуфьева (1870–1933, Ницца).
Елизавета Семеновна – сестра Семена Семеновича Абамалек-Лазарева (?).
РОМАНОВИЧ / ROMANOVITZ Адольф, Санкт-Петербург 1796 – Ливорно 12.1.1830 [Ливорно, Новое Греческое кладб., саркофаг в классическом стиле с барельефом и надписью, перенесен со старого Греческого кладб.]. Внебрачный сын Николая Никитича Демидова.
В письме президента греческой общины Карло Севастопуло от 21 августа (2 сентября) 1851 к А.Н. Демидову дается разрешение на перенесение внутрь греческой Свято-Троицкой церкви захоронения А. Романовича, «которое уже многие годы находится в земле на старом кладбище». Однако это не было исполнено, возможно, из-за внушительных размеров надгробного монумента.
ИСТОЧНИКИ ИНФОРМАЦИИ:
- Официальный сайт виллы Пратолино. https://www.cittametropolitana.fi.it/parco-mediceo-di-pratolino/
- Вилла ди Пратолино – Villa di Pratolino. https://star-wiki.ru/wiki/Villa_di_Pratolino
- Многоуважаемая княгиня. Русская меценатка стала почетной гражданкой в Италии. https://www.svoboda.org/a/mnogouvazhaemaya-knyaginya-russkaya-metsenatka-stala-pochetnoy-grazhdankoy-v-italii/31456218.html
- Итальянские Демидовы — Сан Донато: флорентийский альбом. https://www.svoboda.org/a/389336.html
- Арбатская Ю.Я. Сады и виллы Демидовых в Италии. Demidoff’s gardens and country houses in Italy. https://www.kajuta.net/node/2810
- Вилла Пратолино во Флоренции. https://www.culture.ru/objects/2592/villa-pratolino-vo-florencii
- Кирилл Чекалов. Сады осенью: “Дневник путешествия в Италию” Мишеля Монтеня. http://www.gardenhistory.ru/page.php?pageid=262
- Фото Виллы Пратолино с сайта https://www.toscanafilmcommission.it/luoghi/villa-demidoff/ и http://www.rocaille.it/la-villa-demidoff-di-pratolino-e-il-parco-mediceo/
- Чамина Н.Ю. Ансамбль виллы Демидовых в Сан-Донато. https://cyberleninka.ru
- Вилла Сан-Донато. https://ru.wikipedia.org/wiki/
- Р. Ризалити, “Русская Тоскана”, пер. и ред. М.Г. Талалая. СПб., Алетейя, 2012
- Павел Демидов и Елена Трубецкая. “Paolo Demidoff”. https://turbina.ru/guide/Florentsiya-Italiya-119590/Zametki/Pavel-Demidov-i-Elena-Trubetskaya-Paolo-Demidoff-108885
- Из Демидовых – в князи Сан-Донато. https://radiosputnik.ria.ru/20190417/1552732723.html
- Napoleone Bonaparte all’Isola d’Elba. https://napoleone-elba.it/
- Талалай М.Г. (Неаполь, Санкт-Петербург). Демидовы князья Сан-Донато в XX веке по новым архивным источникам.
- Флоренция. Церковь Рождества Христова и Николая Чудотворца. https://sobory.ru/article/?object=09348
- Глушакова Ю.П. Демидовы в истории русско-итальянских культурных связей // Исследования по источниковедению истории России дооктябрьского периода: сборник статей / Российская академия наук, Институт российской истории; отв. ред. В.А.Кучкин. М., 1993. С. 105-127.
- Последняя из Сан-Донато: Княгиня Абамелек-Лазарева, урожденная Демидова. — М.: Издательский центр «Концепт А 65 Медиа», 2009.
- Талалай, М.Г. Русская церковная жизнь и храмостроительство в Италии / М.Г. Талалай. — Санкт-Петербург: Коло, 2011. — 400 с.
- Вилла ди Кварто (Villa di Quarto) в Сесто-Фиорентино в Италии. http://mark-twain.ru/po-sledam-marka-tvena/villa-di-kvarto-villa-di-quarto-v-sesto-fiorentino-v-italii.
- Ризалити Ренато. “Русская Тоскана”, пер. и ред. М.Г. Талалая. СПб., Алетейя, 2012. С. 32-38.
- Лучия Тонини. Профессор Института Восточных исследований Неаполитанского университета г. Флоренция. Русский коллекционер в Италии. Николай Демидов во Флоренции в начале XIX века. https://www.elibrary.ru/download/elibrary_15507882_12508675.pdf.
- Дубичева К. Малахит не иголка. Российская газета — Неделя — Урал 2 августа № 168 (7631) 2018 г. https://tagil-press.ru/publications/37806/malahitovyj-podarok-anatolija-demidova-florentiiskomu-muzeju.
- Перенижко О.А. Кубанский государственный университет Краснодар, Россия. «Русская Флоренция» в первой половине XIX века.
Не в Риме, не в Венеции и не в другой стране, а в золотой Флоренции хотелось жить бы мне...