“Дворянство по кресту»? «Ода на орден»? «Георгий за совет»? Все эти понятия прекрасны известны любому образованному человеку Российской Империи. Вместе с тем, русская литература дореволюционного периода наполнена подобными деталями, создающими яркий образ той эпохи. Русские писатели, большинство из которых являлись представителями дворянства и состояли на государственной службе, прекрасно разбирались в тонкостях наградной системы и стремились отразить в творчестве свое отношение к чинам и орденам, вокруг которых буквально вращалась вся жизнь служащего человека позапрошлого столетия. Орденами восхищались, ими хвастались, они становились предметом зависти и насмешек.
Читающие же люди нашей эпохи будучи незнакомыми с иерархией орденов, их Статутами, особенностями ношения и традициями, сложившимися в русском обществе, не могут понять всего смысла, вложенного в произведение.
Среди произведений известного русского поэта князя Петра Андреевича Вяземского можно особо выделить стихотворение «Русский Бог». Название данного стихотворения восходит к одноименной идиоме, появившейся еще в Средневековой Руси. Считается, что в битве на Куликовом поле 1380 г. темник Золотой Орды Мамай, возглавлявший монгольское войско, видя разгром своих полчищ, признал могущество Русского Бога, который помог отрядам Великого князя Дмитрия Ивановича победить в неравной битве. Это выражение вновь приобрело актуальность и популярность в XIX веке, когда при Императоре Николае I появляется Теория официальной народности, в которой выражалось величие Российского государства, превосходство русского пути и особого склада характера русских людей. Присутствует эта идиома и в неопубликованной X главе Евгения Онегина, возможно, именно как отсылка к творчеству князя Вяземского:
«Гроза Двенадцатого года
Настала. Кто тут нам помог?
Остервенение народа,
Барклай, зима, иль Русский Бог?»
В самом стихотворении Петра Андреевича строфа «Вот он, вот он Русский Бог» становится рефреном всего произведения. В каждом четверостишии приводится различные образы, которые, по мнению Вяземского, лучше всего отражают российскую действительность. В том числе не ускользает от его внимания и Петербург с его пороками – фальшивое благородство, нередко отмеченное наградами, и скрывающее дурные нравы:
«Бог всех с анненской на шеях,
Бог дворовых без сапог,
Бог в санях при двух лакеях,
Вот он, вот он, Русский Бог».
Для людей, принадлежащих обществу того времени, было чрезвычайно важно получить за время своей службы хоть какой-нибудь орден, так как согласно «Жалованной грамоте дворянству», объявленной Императрицей Екатериной II в 1785 г., одним из доказательств благородства (то есть потомственного дворянства) являлся факт пожалования любым орденом.
Это распространенное явление подмечает в своем стихотворении «Моя родословная» и Александр Сергеевич Пушкин:
«Не офицер я, не асессор,
Я по кресту не дворянин,
Не академик, не профессор;
Я просто русский мещанин.
Понятна мне времен превратность,
Не прекословлю, право, ей:
У нас нова рожденьем знатность,
И чем новее, тем знатней».
«Дворянин по кресту» – это дворянин, получивший потомственное дворянство благодаря пожалованию в кавалеры ордена. Со временем такие новоявленные дворяне теснили более старинные нищающие рода в управлении страной.
Обычно, в роли такого «креста» выступал орден Святого Владимира IV степени за выслугу 35 лет в классных чинах – единственная награда при жизни Пушкина, гарантированно доступная для чиновников «обер-офицерского ранга», то есть от XIV (коллежский регистратор) до IX класса (титулярный советник) Табели о Рангах включительно.
Как известно, Статут ордена Святого Равноапостольного князя Владимира, учрежденного Императрицей Екатериной II, гласил:
«Но как не всегда всякому верному сыну Отечества такие открываются случаи, где непрерывное прилежание, беспорочное отправление должности и труды свету известны сделалися: то рассудили Мы за благо не исключать из сего Всемилостивейшего установления и тех, кои в службе Нашей 35 лет от вступления в классы неотлучно и беспорочно находилися».
Дело в том, что по действующей на тот момент Табели о Рангах, потомственное дворянство давалось только чинам гражданской службы от VIII класса (коллежский асессор) и выше. Достигнуть же в первой трети XIX века даже этого относительно невысокого чина (был равен майору армии или штабс-капитану гвардии) простому чиновнику, особенно в провинции, не имевшему блистательного образования, высоких покровителей, родственных связей или большого состояния, едва ли представлялось возможным даже за три с половиной десятилетия.
Вяземский же в своем произведении изобличает дворян, носящих ордена, в частности награжденных орденом Святой Анны II степени: «Бог всех с анненской на шеях», – то есть с «Анненской кавалерией».
«Анна на шее» являлась символом удачной чиновничьей карьеры, и для многих это становилось «потолком» в наградах, потому, что далее следовали ордена, недоступные чиновнику средней руки. Для князя Петра Андреевича эта награда становится символом всех пороков чиновничьего мира. Стоит заметить, что «Русский Бог» стал апогеем сатирической поэзии Вяземского. До этого поэт неоднократно высмеивал чиновничество в своих произведениях, например, в стихотворении «Во имя хартии, свободы» звучат такие строки:
«Всем государственным чинам,
Обабившимся в кавалерстве
И помрачившихся в звездах».
Слово «обабившийся» в данном контексте означает «ставший слабовольным, трусливым», а слово «помрачившийся» – потерявший ясность ума. Под «звездами», само собой, подразумеваются ордена высших степеней, которым полагалась звезда.
К 1820 г., когда было написано это стихотворение, такими орденами в российской Наградной системе являлись ордена: Святого Андрея Первозванного, Святого Александра Невского, Святого Георгия и Святого Владимира – оба I и II степеней, и Святой Анны I степени. Все эти ордена были доступны лишь чиновникам «генеральского ранга».
Кстати, в «Русском Боге» в строке «Бригадирш обоих полов» звучит отсылка к комедии Дениса Ивановича Фонвизина (1745-1792) «Бригадир», описывающей быт провинциального дворянства. После выхода этой комедии слово «бригадир» стало нарицательным и обозначало солдафона.
Среди литературных героев хорошо известных нам произведений чин бригадира можно встретить в знаменитом «Евгении Онегине». Именно в таком чине отец Лариных вышел в отставку. Чин бригадира был введен Петром I и находился V классом по Табели о Рангах: был старше полковника, но младше генерал-майора. В гражданской службе ему соответствовал чин статского советника. В дальнейшем, этот чин был упразднен при Императоре Павле I в 1797 г. Как и в «Русском Боге», упоминание данного чина может быть также отсылкой к комедии Фонвизина «Бригадир» (что вполне вероятно, так как Денис Иванович упоминается на страницах романа). Кроме того, отец Лариных помимо высокого чина также имел весьма интересную награду, а именно Очаковскую медаль:
«Как часто в детстве я играл
Его Очаковской медалью!»
Очаковских наград было три и все они носились в петлице на Георгиевских лентах. Первая – серебряная медаль «За храбрость на водах Очаковских», выдававшаяся солдатам за сражения с турецким флотом в Днестровском лимане 7, 17 и 18 июня 1788 г. Медаль не имела ушка и крепилась к ленте через специально пробитое отверстие. Всего их было отчеканено около 5 тысяч.
Вторая, также серебряная, медаль «За взятие Очакова» овальной формы, учрежденная в 1879 г. предназначалась для солдат, участвовавших в суворовском штурме Очакова 6 декабря 1788 г. Таких медалей было отчеканено 15 384 штук. Одновременно с медалью был учрежден Золотой крест для офицеров, не получивших за штурм ордена Святого Георгия или Святого Владимира. Всего офицерам было роздано 410 крестов, наличие которого убавляло три года из положенных лет для получения ордена Святого Георгия IV степени за выслугу 25 лет в офицерских чинах. Эта награда явилась первой из серии аналогичных крестов, учрежденных в честь конкретного события.
Можно было бы предположить, что Пушкин подразумевал именно вторую медаль, но вероятнее всего, под «Очаковской медалью» Александр Сергеевич подразумевал именно офицерский Золотой крест весьма необычной формы. К тому же, с момента Очаковских дел прошло слишком мало лет, чтобы Ларин успел выслужиться от нижнего чина (солдата) до бригадира.
Наличие бригадирского чина и очаковской награды не только описывает его жизненный путь: служба в одном из полков Гвардии, приближенных ко двору и награда, пусть и не высокая, однако же важная, как символ внимания Императрицы к заслугам, символизируют, что Ларин-старший был человеком Екатерининской эпохи, подверженный идеям Просвещения. Поэтому Пушкин его характеризуют как доброго, но бездеятельного барина, который не видел вреда в книгах.
Впрочем, среди произведений П.А. Вяземского помимо сатирической поэзии можно отыскать и многочисленные стихи, посвящённые друзьям поэтому. Например, Денису Васильевичу Давыдову (1784-1839) Петр Андреевич посвятил сразу несколько произведений: «Давыдов, баловень счастливый…», «К старому гусару», «Икалось ли, тебе…», «Так из чужбины отведенной…». В стихотворении «К партизану-поэту» Вяземский упоминает также одну из наград Давыдова:
«Душа, двойным огнем согрета,
В тебе не может охладеть:
На пламенной груди поэта
Георгия приятно зреть».
На момент написания произведения, Давыдов уже был кавалером ордена Святого Георгия IV степени (20 декабря 1812 г.), носимого в петлице на левой стороне груди: “В воздаяние ревностной службы и отличия, оказанного против французских войск в сражении 28 июня при местечке Мир, где явил беспримерную храбрость”. Под вторым огнем Вяземский, конечно же, подразумевает сердце поэта. Само сравнение и одновременно противопоставление «огня» боевого ордена и «огня» сердца, символизирующего любовь, показывает, насколько эта награда была почитаема и значима в русском обществе.
Сам Денис Давыдов являлся ярким представителем «гусарской поэзии», служил в разное время в трех гусарских полках: Белорусском, Ахтырском, и Лейб-гвардии Гусарском, поэтому прекрасно знал все аспекты жизни представителей этого рода легкой кавалерии. В обществе сложился стереотип, каким должен быть настоящий гусар, в том числе благодаря лирике самого Давыдова. Чаще всего это человек веселого нрава, не ценящий свою жизнь и всегда стремящийся на поле боя. Его досуг составляют пирушки, волокитство за женщинами и азартные игры. Все это можно увидеть, например, в стихотворении «Бурцеву», которое посвящено сослуживцу Давыдова – ротмистру Белорусского гусарского полка Алексею Петровичу Бурцеву (1783-1813).
В основной части стихотворения Давыдов приносит клятву не изменить гусарству и описывает проклятия, которые должны посыпаться на его голову в случае нарушения обещания, среди которых:
«Пусть фортуна для досады,
К умножению всех бед,
Даст мне чин за вахтпарады
И Георгья за совет!»
Предыдущее Павловское царствование, помимо отмены награждения орденом Святого Георгия, отразилось в офицерском обществе обесцениванием наград и чинов, массово жалуемых «за вахтпарады», то есть без особых усилий и отличий. К 1804 г., которым датируется стихотворение, награждения орденом Святого Георгия только-только возобновились. Но двадцатилетний Давыдов счел бы получить самую ценную для военных награду не за проявленную в бою доблесть, а, согласно Статуту 1769 г., за «…мудрые, и для Нашей воинской службы полезные советы», настоящим наказанием.
Для той эпохи было привычно писать поэтические произведения, посвященные не только близким друзьям и товарищам, но и, например, прославившимся генералам на выступление в поход. Например, среди произведений Василия Андреевича Жуковского можно увидеть стихотворение «К генерал-майору Б.В. Полуектову, на выступление в поход 1815 г. 17 февраля»:
«Наш Кульмский богатырь, ура! счастливый путь!
Лети с полками в поле брани,
Сбирай с покорной славы дани,
И новые кресты нанизывай на грудь!».
Генерал-майор Борис Владимирович Полуектов (1779-1843) в 1815 г., после побега Наполеона с острова Эльбы, вместе с Русской армией вторично отправился во Францию и участвовал со своей бригадой в блестящих смотрах, происходивших в августе на равнинах Шампани под Вертю. Называя Полуектова «Кульмским богатырем», Жуковский подразумевает Кульмское сражение 17 и 18 августа (29 и 30 по Новому стилю) 1813 г., в котором Полуектов: «у Гисгюбельского дефиле штыковой атакой отбросил неприятеля, обеспечив свободное продвижение колонне наших войск». За это 10 декабря 1813 г. Борис Васильевич был награжден орденом Святого Георгия IV класса и произведен в генерал-майоры, а также получил прусские награды: орден Красного Орла II класса и Кульмский Крест.
«Кульмский Крест», или, официально, Знак Отличия Железного Креста – прусская, учрежденная королем Фридрихом Вильгельмом III награда для всех русских гвардейцев – участников Сражения под Кульмом. В царствование Императора Александра I прусский Знак Отличия Железного Креста был официально приравнен к российскому Знаку Отличия Военного ордена (Георгиевскому кресту).
Кульмское сражение стало самым значимым и в жизни Полуектова, где он проявил себя с наилучшей стороны, поэтому неудивительно, что поэт желает герою стихотворение подобных успехов в дальнейшем. Более того, Кульмское сражение имело большую роль в Заграничных походах 1813–1814 гг.: оно предотвратило развал антифранцузской коалиции и нарушило планы Наполеона в кампании 1813 г. Победа под Кульмом сопровождалась небывало щедрыми награждениями русских участников сражения. Ни одно отдельное сражение Отечественной войны 1812 г., включая Бородинское, не вызвало награждения орденом Св. Георгия I степени, а за Кульм Барклай де Толли получил этот высший военный орден. Кульмскому сражению были посвящены многие произведения искусства. На портретах Военной галереи Эрмитажа тридцать четыре генерала изображены с Кульмским Крестом, в том числе и сам Полуектов.
Говоря о войнах с Наполеоном, сложно не вспомнить произведение Василия Андреевича Жуковского «Бородинская годовщина».Данное стихотворение можно считать продолжением его патриотической лирики, посвящённой войне 1812 г. Написано оно было по случаю торжественного открытия памятника на Бородинском поле 26 августа 1839 г. и по жанру ближе всего к героико-исторической песне. Само стихотворение – это одновременно воспевание подвига русских воинов под Бородино и тоска по всем погибшим участникам тех событий. Перед тем, как начать рассказ о павших, поэт упоминает некую «серебряную медаль»:
«А в рядах другие стали;
И серебряной медали,
Прежним данной ей царем,
Не видать уж ни на ком».
Современникам же «Грозы двенадцатого года» было, само собой, очевидно, что речь о серебряной медали «В память Отечественной войны 1812 года», причем именно на Андреевской ленте, учрежденной Императором Александром I в 1813 г. Как известно медаль на голубой ленте высшего российского ордена носили все участники боевых сражений от простого солдата до фельдмаршалов и самого государя.
На следующий год после выхода указа о пожаловании участникам Отечественной войны серебряной медали была учреждена еще одна аналогичная медаль, только сделанная из бронзы. Она предназначалась для награждения старейших членов дворянских семейств и для имевших заслуги купцов, делавших денежные пожертвования в пользу Русской армии. Эта медаль, словно в противовес предыдущей, упоминается в стихотворении известного драматурга и критика Федора Алексеевича Кони (1809-1879), отца выдающегося российского юриста Анатолия Федоровича Кони (1844-1927), «Биография благородного человека»:
«Хотя не дрался он с французом,
Носил медаль, не знал аптек,
Был дюж, здоров, с огромным пузом,
Как благородный человек».
Дворяне медаль носили на ленте ордена Святого Владимира. Дворянству разрешалось сохранять медаль после смерти награжденного, что являлось особой привилегией, так как до 1856 г. все ордена и медали подлежали возвращению после смерти награжденного, однако без права ношения ее потомками. Это право было установлено только в 1912 г. в дни празднования 100-летия Отечественной войны. Несомненно, такая медаль ценилась намного меньше серебряной, так как бронзовую выдавали за денежные пожертвования, а серебряную – за участие в сражениях.
Во второй части произведения поэт стремится показать Николая I как продолжателя Александровских побед и, следовательно, сильного правителя. Перечисление военных достижений николаевской эпохи предшествует описанию праздничного молебна на Бородинском поле. Под строками «До Стамбула русский гром / Был доброшен по Балкану» имеется в виду война России с Турцией 1828 – 1829 гг., во время которой русские войска почти заняли Стамбул. В строках: «И все царство Митридата / До подошвы Арарата / Взял наш северный Аякс» речь идет о Русско-персидской войне 1826 – 1828 гг., которая привела к тому, что граница России стала проходить по реке Аракс. Именем древнегреческого героя Аякса поэт назвал генерала И.Ф. Паскевича, который командовал русской армией на Кавказе с 1827 по 1831 гг. Он же жестоко подавил упоминаемый поэтом «мятеж великий» – Польское восстание 1830-1831 гг.. В строфе «И с турецких берегов, / В память северных орлов, / Русский сторож на Босфоре» говорится о Ункиар-Искелосском договоре с Турцией, заключенном в 1833 г., по которому Турция обязалась закрыть Босфор и Дарданеллы для прохода в Черное море военных судов всех иностранных держав. Чтобы обеспечить выполнение этого договора, русский флот базировался у Стамбула.
Однако помимо восторженных произведений нередко звучали стихи, осуждающие действия того или иного военачальника. Например, возвращаясь к уже упомянутому Жуковским «мятеже великом» нельзя не вспомнить стихотворение Дениса Давыдова «Голодный пес», посвященное неудачному подавлению польского восстания графом Иваном Ивановичем Дибичем-Забалканским (1785–1831).
Сам Давыдов также принимал непосредственное участие в подавлении Польского восстания и описал эти события в своих «Записках о польской кампании 1831 г.». Он, как и многие в русском обществе, считал, что единственным виновником продолжения войны был сам генерал-фельдмаршал, граф Дибич-Забалканский. Строфа «Схватил, собака, / Голодный пес» становится рефреном всего стихотворения и выражает отношение поэта к личности, описываемой в произведении. Поэт сравнивает генерала с голодным псом, который, в конце концов, насытился не славными победами, а многочисленными наградами, чинами, деньгами и арендами:
«Так вот кресченды
Звезд, лент, крестов,
Две-три аренды,
Пять-шесть чинов;
На шнапс, гуляка,
Вот денег воз!
Схватил собака,
Голодный пес»
Под «арендами» подразумеваются казенные имения, даваемые в аренду. Это была форма государственной поддержки лиц небогатых отличившихся военнослужащих. Строки: «Адрианополь / Без битв у ног, / Константинополь / В чаду тревог», указывают на войну с Турцией 1828-1829 гг., окончившаяся победой России. За нее Дибич, будучи главнокомандующим, получил свой титул «Забалканский», чин генерала-фельдмаршала и орден Святого Георгия I степени, став четвертым и последним полным кавалером этой награды. Таким образом, Давыдов обесценивает все прошлые военные достижения Дибича.
Посвящали стихотворения не только известным генералам, но и чиновникам. Например, все у того же у Жуковского есть стихотворение, посвященное Михаилу Матвеевичу Хераскову (1733-1807) «на случай получения им ордена Св. Анны 1-й степени». Факт награждения орденом Святой Анны I степени в то время был чрезвычайно важен для чиновника.
Этот орден высшей степени могли получить только чиновники не ниже IV класса Табели о Рангах (действительный статский советник) и военнослужащие, не ниже генерал-майора. С учетом того, что стихотворение датируется 1799 г., то есть еще написано во времена царствования Павла I, когда награждение орденами Святого Владимира и Святого Георгия не осуществлялось, орден Святой Анны I степени уступал только высшему ордену Святого Андрея Первозванного, а также орденам Святого Александра Невского и Святого Иоанна Иерусалимского степеней Командора и Кавалера Большого креста.
Фактически, пожалование в кавалеры ордена Святой Анны, можно сказать, любимой наградой Павла Петровича, было выражением особого внимания и доверия Императора. Однако высокий орден вовсе не обозначал состояние и хорошее финансовое положение его обладателя. В «Горе от ума» Грибоедов показал, что в его время это понимала даже служанка Софьи – Лиза:
«Как все московские, ваш батюшка таков:
Желал бы зятя он с звездáми, да с чинами,
А при звездáх не все богаты, между нами».
Награждение орденами так много значило в жизни человека, что многие чиновники стремились каким-либо способом отметить это важное событие. Так, по легенде, известный московский богач Николай Алексеевич Дурасов (1760-1818) в честь своего пожалования в кавалеры этого ордена выстроил главный дом усадьбы Люблино в форме креста ордена Святой Анны. Нередко по такому случаю заказывали портреты у именитых и не очень художников. Некоторые чиновники даже платили деньги поэтам (чаще всего, весьма посредственным), чтобы те писали для них хвалебные оды. Именно эта практика высмеивается в стихотворении Николая Федоровича Остолопова (1783-1833) «Признание»:
«И, отдохнув, писать другую принимаюсь:
Большому барину на орден иль на чин,
Который дан ему в день царских именин».
Награждение к дате тезоименитства монарха – еще одна вскользь упомянутая, но оттого не менее важная и характерная черта российской Наградной системы.
Для лирического героя такие однотипные льстивые оды становятся основным источником дохода. Сам он, конечно, нисколько не верит в ту похвалу, которую пишет, и его характеристика чиновника, сравниваемого с фельдмаршалом Кутузовым, выглядит как насмешка:
«Начну, как водится, смиренно восхвалять,
Великим в древности мужам уподоблять
И, если он читать немножко хоть умеет,
Пишу, что разума он больше всех имеет,
Что Локк, Невтон пред ним не значат ничего
И вряд достойны ли учиться у него;
Пишу – хоть не бывал он век на ратном поле –
Вселенная гласит: Смоленского ты боле!».
Присутствует в произведение и указание на уже знакомого нам Хераскова, но звучит оно уже не в таком положительном свете, как у Жуковского:
«Уже с Херасковым я на Парнас лечу,
Как он их воспевал, подобно петь хочу».
Герой завидует чиновнику, который, будучи представителем классицизма, прославился своими одами и возвысился благодаря им. Сам Павел I своим рескриптом выражал Хераскову особую благодарность за его стихи. При нем же Херасков и получил свой орден Святой Анны I степени и чин тайного советника (III класс Табели о рангах, равный генерал-лейтенанту).
Фактически Остолопов высмеивает практику написания од на награждение и, вместе с тем, самих «бумагомарателей», которые зарабатывают на этом, тратя свой талант впустую и пороча это почетное звание «служителя муз». По его мнению, из-за таких людей литература теряет свое истинное назначение. В своём стремлении многие поэты уподобляются тем чиновникам, для которых пишут, приукрашивая действительность в надежде заработать, получить признание в обществе и, быть может, тоже орден или чин.
Продолжая разговор о знаменитых комедиях той эпохи, нельзя не вспомнить самое бессмертное произведение Александра Сергеевича Грибоедова (1795-1829) – «Горе от ума», уже современниками разобранное на цитаты. Созданная, как сатира на московское общество начала XIX века, комедия высмеивает «бытование орденов». Например, встретившись с полковником Скалозубом, Фамусов говорит, что нет ничего плохого в том, чтобы продвигать по службе своих родственников и по возможности просить для них награды:
«Как станешь представлять к крестишку ли, к местечку,
Ну как не порадеть родному человечку!..
Однако братец ваш мне друг и говорил,
Что вами выгод тьму по службе получил…»
Сам он не упускает возможности спросить у Скалозуба о наличии у того орденов:
«Да, счастье, у кого есть эдакий сынок
Имеет, кажется, в петличке орденок?».
Таким образом подчеркивается ограниченность тем, на которые беседуют герои.
Скалозуб же ему отвечает:
«За третье августа; засели мы в траншею:
Ему дан с бантом, мне на шею».
И вновь важная и характерная деталь – спустя столько лет офицер помнит точную дату события, за какое они с братом получили награды.
Общеизвестно, что Скалозуб упоминает орден Святого Владимира IV степени «с бантом» – единственный до 1828 г. российский орден, носившийся, в случае пожалования за боевые отличия, с бантом из орденской ленты, который получил его брат. А также орден Святого Владимира III степени или, что наиболее вероятнее, уже упомянутый орден Святой Анны II степени, оба из которых носились на шее и были доступны для его чина.
Несмотря на то, что в литературоведческой среде широко распространено мнение, будто бы свой орден Скалозуб получил не за военные заслуги: якобы 3 августа 1813 г. боевые действия не велись, а был лишь только смотр войск в присутствии русского и австрийского императора и прочее. Однако, вероятнее всего, и это косвенно видно из контекста произведения, наградой офицер был пожалован не за конкретный подвиг, а, что называется, «по совокупности заслуг».
В то же время сам Грибоедов имел «Анну на шее» за дипломатические достижения. В 1828 г. Грибоедов участвовал в заключении с Персией выгодного для России Туркманчайского мирного договора. Александр Сергеевич доставил текст договора в Санкт-Петербург. В столице его с почетом принял сам Николай I. Император наградил писателя-дипломата чином статского советника (V класс Табели о Рангах), орденом Святой Анны II степени и назначил полномочным министром в Персии.
Далеко не только поэты стремились высмеять несовершенство российской Наградной системы. Одним из направлений деятельности Северного тайного общества было создание подрывных агитационных песен, к примеру: «Ай да царь…». Текст данного произведения построен как типичная солдатская песня. Для будущих декабристов была важна простота, близость к народному творчеству и сатирическая тематика. Песня направлена на критику Императора Александра I и приближенных к нему деятелей того времени. В основном критикуется деятельность Императора в военной сфере:
«Только за парады
Раздаёт награды.
Ай да царь, ай да царь,
Православный государь!
А за комплименты –
Голубые ленты.
Ай да царь, ай да царь,
Православный государь!»
Император Александр I, подобно своему отцу Павлу I, увлекался прусской системой военного обучения, в которой большое внимание уделялось изнурительным вахтпарадам и смотрам, а также жестокой палочной муштре. Как уже говорилось, для офицеров-карьеристов вахтпарады были достаточно легким способом получить чин или орден, не рискуя жизнью в боевых действиях, а потому к наградам, полученным таким образом, относились с определенным пренебрежением. Под «голубыми лентами» подразумевается высшая награда Российской Империи – орден Андрея Первозванного, носившаяся на широкой шелковой муаровой голубой ленте через правое плечо.
Как мы видим, русская поэзия первой половины XIX века широко отразила роль орденов в быту высшего общества и их социальное значение. Чаще всего упоминание наград звучит в сатирическом смысле. Таким образом, поэты стремятся показать серьезные проблемы, связанные с несовершенством Наградной системы и всеобщей «орденоманией», ставшей следствием начатого Екатериной II процесса расширения социальной прослойки людей, которым были доступны ордена. Сатирический уклон связан еще и с тем, что даже из Статутов орденов не всегда понятно, за что государственные служащие получали ордена, а так как награждение чаще всего осуществлялось по воле Императора, зачастую их выдавали просто из расположенности к человеку.
Стремление к тому, чтобы основу чиновничества составляло дворянство, как опора самодержавия, а также получение самого потомственного дворянства за ордена и чины, в итоге приводили к расслоению этого сословия, и постепенной, пока незначительной, можно сказать, едва уловимой, но неуклонной потери им престижа и социальной роли. Во второй половине века тенденция высмеивания наград не только не сошла на «нет», но и стала прослеживаться еще больше.
Источник: Чернова А.Д. Ордена и русская поэзия первой половины XIX века. Журнал Sammlung/Коллекция. https://sammlung.ru/?p=69291.
26 ноября 1769 г. (по новому стилю – 7 декабря) императрица Екатерина II учредила высшую воинскую награду — орден Святого Георгия. Его вручали офицерам, проявившим особую отвагу на поле боя. Награда имела 4 степени отличия, первая из которых считалась наивысшей. До революции 1917 г. ежегодно 26 ноября отмечался праздник всех кавалеров георгиевских отличий. Последний раз он состоялся в 1916 г.
В статуте новой награды отмечалось: «Ни высокая порода, ни полученные пред неприятелем раны, не дают право быть пожалованным сим орденом: но дается оный тем, кои не только должность свою исправляли во всем по присяге, чести и долгу своему, но сверх того отличили еще себя особливым каким мужественным поступком, или подали мудрые, для Нашей воинской службы полезные советы».
Таким образом новый орден был военным в полном смысле слова: его присваивали за доблесть, проявленную на поле боя, или полководческие заслуги. Единственным исключением из этого правила было награждение лиц, прослуживших офицерами весьма продолжительный срок. Статут гласил: «Но как не всегда всякому верному сыну Отечества такие открываются случаи, где его ревность и храбрость блистать может, то рассудили Мы за благо не исключать из сего милостивого установления и тех, кои в полевой службе 25 лет от Обер-офицерства, а в морской 18 кампаний Офицерами служили».
Знак ордена представлял собой равноконечный крест с расширяющимися концами, покрытый белой эмалью. В центральном медальоне на лицевой стороне был помещен образ святого Георгия на белом коне, на оборотной стороне — монограмма «СГ», то есть «Святой Георгий». Лента двухцветная — три черные и две оранжевые чередующиеся полосы. Звезда была четырехконечной, золотой, с монограммой и девизом в центре — «За службу и храбрость».
В 1807 г. по образцу этой награды был учрежден знак отличия для нижних чинов «За неустрашимую храбрость», который носил неофициальное название «солдатский Георгий». С принятием нового орденского статута в 1913 г. знак отличия получил официальное наименование – Георгиевский крест, ставший одной из самых почитаемых боевых наград. Знак отличия Военного ордена на ленте имел те же цвета, что и орден Святого Георгия.
Кавалерами ордена Святого Георгия стали более 10 тысяч человек, награжденных знаком отличия – десятки тысяч.
Первым кавалером ордена Святого Георгия I степени стал выдающийся русский полководец П.А. Румянцев-Задунайский, получивший награду 27 июля (7 августа) 1770 г. за победу при Ларге. За всю историю России первая степень вручалась лишь двадцать пять раз, а полных Георгиевских кавалеров, имеющих все четыре степени ордена, было лишь четверо: М.И. Кутузов-Смоленский, М.Б. Барклай-де-Толли, И.Ф. Паскевич-Эриванский и И.И. Дибич-Забалканский.
С 1849 г. имена кавалеров ордена стали заноситься на специальные мраморные доски в Георгиевском зале Большого Николаевского дворца в Московском Кремле. Георгиевские кавалеры в армии и в обществе пользовались уважением и имели ряд привилегий.
Ордену Святого Георгия и лицам, его заслужившим, посвящена обширная литература. Некоторые из таких изданий хранятся в Военной исторической библиотеке Генерального штаба ВС РФ. Особенно выделяется среди них книга «Военный орден Святого Великомученика и Победоносца Георгия», напечатанная в 1869 г. в связи со 100-летием награды. Памятное издание отпечатали в Военной типографии (в здании Главного штаба). В нем содержится исторический очерк появления ордена и связанных с ним наград: Знака отличия Военного ордена, георгиевского оружия, георгиевских знамен и труб. Далее идут обширные статистические сведения о награждении орденом в различные исторические периоды и кампании, а также список кавалеров ордена, находившихся на службе в войсках и на флоте к времени выхода книги.
Список кавалеров представляет особый интерес. Из него, например, можно узнать, что кавалеров ордена 2-й степени на службе находилось всего четверо (1-й степени не состояло вовсе). Старейшим среди них был генерал от инфантерии и член Военного Совета А.Н. Лидерс. Он родился в 1790 г. и принял боевое крещение еще в 1805 г. в Аустерлицком сражении. А.Н. Лидерс участвовал во множестве кампаний: храбро сражался в Отечественную войну 1812 г. и в Заграничном походе русской армии, в сражении под Кульмом (август 1813 г.) получил тяжелое ранение, во время Русско-турецкой войны 1828–1829 гг. командовал 37-м Егерским полком и вновь проявил недюжинную личную отвагу. В 1830 г. Лидерс удостоился ордена Св. Георгия 4-й степени, а орден 2-й степени он получил в 1849 г. за участие в походе русских войск в Венгрию. Кроме А.Н. Лидерса, в числе кавалеров ордена Св. Георгия 2-й степени указаны генералы от инфантерии А.И. Барятинский и Н.Е. Евдокимов, генерал от артиллерии великий князь Михаил Николаевич.
Список кавалеров ордена Св. Георгия 3-й ст. открывает генерал от кавалерии барон Д.Е. Остен-Сакен, получивший награду еще в 1828 г., далее стоят фамилии генералов и офицеров, многие из которых оставили яркий след в отечественной военной истории: герои обороны Севастополя генерал-адъютант Э.И. Тотлебен и контр-адмирал П.А. Перелешин, командующий войсками Туркестанского военного округа, К.П. фон Кауфман, яркий общественный деятель и военачальник М.Г. Черняев и другие.
В 1869 г. юбилей ордена отмечался очень торжественно. Александр II возложил на себя орден Св. Георгия 1-й степени, прошли парады и торжественные приемы, была отчеканена памятная медаль с профилями Екатерины II и Александра II.
Орден был учрежден в 1705 г. Иосифом Вильгельмом Маркграфом Бранденбургским, в то время, когда он был еще наследником трона. Назвал он его “DE LA SINCERITE”.
В 1705 г. 25-летний наследник Христиана Эрнста Георг Вильгельм, крайне расстроенный недавно состоявшейся третьей женитьбой своего шестидесятилетнего отца, но его примеру учредил собственный орден Искренности (DE LA SINCERITE), связывая его с памятью покойной матери и вкладывая в название несколько обидный для отца смысл. Так в раздоры между маркграфом и наследником, ревниво следившим за тем, как мачеха обеспечивает себе будущую “вдовью часть”, запутались ордена. Правивший Маркграф не остался в долгу и решил оживить свой детский орден Согласия, но сочинил для него новый знак и девиз: углы голубого креста были заполнены чередующимися черными прусскими и красными бранденбургскими орлами. Порядок слов девиза соответствовал супружеским инициалам
“CEES ” (Христиан Эрнст и Елизавета София) “CONSTANTE ЕТ ETERNELLE SINCERITE” и должен был тонко ущемлять самолюбие непокорного сына, так как включая в себя название ордена последнего, он тем самым как бы отводил ему подчиненную роль.
В 1712 г. Орден официально становится придворным орденом. Этому содействовала смерть отца – маркграфа, которая покончила с распрей: его орден не фигурировал даже на похоронах.
В том же году появился новый статут ордена “DE LA SINCERITE”. И Георг Вильгельм объявил его единственным наследственным орденом. Новый девиз “SEMPER IDEM” – “ВСЕГДА ТОТ ЖЕ ” разместился на подвешенном к княжеской короне кресте белой эмали с родовым бранденбургским красным орлом в центре. Новый маркграф торжествовал до конца дней и на его похоронах в 1726 г. за гробом шествовали в траурных мантиях все кавалеры с капитулом во главе.
В 1734 г. Маркграф Георг Фридрих Карл Бранденбург-Кульмбахский, дал ему новое название – Орден Бранденбургского Красного Орла и новый девиз – “SINCERE ЕТ CONSTANTER” – “Искренне и Стойко”, который полностью прекращал семейные распри.
В орден вносились изменения при Маркграфе Христиане Фредерике, Карле Александре Брандербургском-Айшет и Байрот и в 1791 г. В 1792 г. орден Красного орла был узаконен как второй орден прусского королевского дома и получил свое последнее название. После этого никто не мог быть награжденным Орденом Черного Орла, если не являлся кавалером Ордена Красного Орла.
В 1810 г. 18 января статут Ордена изменили и Орден был разделен на три класса. До 1810 г. знак Ордена представлял собой восьмиконечный (мальтийский) крест, покрытый белой эмалью, над которым возвышалась королевская корона, в середине на белом поле были переплетенные буква “F.W.R” – обозначавшие “Фредерик Вильгельм Король”. Между лучами креста и над буквами были расположены красные орлы. Носили этот знак на широкой плечевой муаровой ленте белого цвета с двумя оранжевыми полосами отступающими от края ленты, через левое плечо к правому боку.
Награждать Орденом 2-го класса начали в 18 января 1810 г. Знак ордена был меньшего размера чем крест 1-го класса. Ниже приведена информация о награждении Павла Николаевича Демидова орденом 2-го класса в 1831 г.
Награждать Орденом 3-го класса начали в 1812 г. Знак ордена был меньшего размера чем 2-го класса и носился на узкой ленте в петлице. Кавалеры Ордена Черного Орла носят знак Ордена Красного Орла 1-ой степени на шейной ленте на груди. Кавалеры, которые имели крест 3-го класса и был награжден крестом 2-го класса носили на верхней части орденской звезды три золотые дубовые листа. Такой же знак (три дубовых листа) носился над крестом второй степени на кольце для ленты. Получившие сразу Крест второй степени такого дополнительного знака не имели. Такие кресты назывались – Крест с дубовыми листьями.
В 1830 г. Орден был разделен на четыре класса, а награждали им и за военные и за гражданские заслуги.
Крест 1 степени (I Class Cross)
Крест 2 степени (II Class Cross)
Крест 2 степени с двойными мечами (II Class Cross w/double swords)
Крест 3 степени (III Class Cross)
Крест 4 степени (IV Class Cross)
Право награждения Орденом принадлежало только Монарху. К началу XX века Орден уже имел 6 классов, большое разнообразие знаков, цепь и три звезды. Знак высшей степени в отличие от других имеет форму мальтийского креста и красных орлов между лучами креста. В зависимости от характера награждения, последовательности получения степеней и прочего, на знаках Ордена (крестах и звездах) были разные дополнительные детали. Это могли быть выше указанные дубовые листья, а также корона, одна или даже две пары мечей и т. п.
Самый последний вариант знака Ордена представляет собой четырех конечный белый эмалевый крест (по тиру русского георгиевского), с белым центральным медальоном, на котором изображение красного Бранденбургского орла с родовым гербом династии Гогенцоллернов на груди. На оборотной стороне знака в центре монограмма – “FW” – “ФВ” под королевской короной.
Орден, как и вся наградная система, прекратил существование с падением Германской империи в 1918 г.
Эскиз знака собственноручно создал Петр I и учредил орден в 1698 г. Эта наивысшая награда Российской империи была самым первым и престижным русским орденом, который оставался таковым вплоть до Октябрьской революции 1917 г. Его небесным покровителем стал Андрей Первозванный. Орден посвящен именно этому святому, так как он всегда считался заступником Руси и распространителем христианства в Великой Скифии, части территории, где находится современная Россия. Апостол, о котором идет речь, входил в число самых первых Христовых учеников, поэтому и известен он как Андрей Первозванный.
Награда включала в себя звезду, крест и ленту. Первый составляющий ее знак носили на груди слева выше всех иных регалий. Эта серебряная звезда в центре была украшена двуглавым орлом, которого венчают три короны, а сверху наложен Андреевский крест с распятием. По окружности на синем фоне расположился девиз ордена «За веру и верность». Крест награды был выполнен в виде золотого двуглавого орла с тремя коронами, на которого, как и на звезде, наложено распятие апостола Андрея Первозванного. На обратной стороне данного знака был написан девиз ордена. Этот крест обычно носили, как и все высшие государственные награды первых степеней, на ленте у бедра. Для этого знака полагалась синяя муаровая перевязь шириной примерно в 10-12 см, которую надевали через правое плечо. Бывали случаи, когда орден Святого Андрея Первозванного носили на шее, подвесив его на золотую цепь, состоявшую из целого ряда двуглавых орлов, гербов, Андреевских крестов и других звеньев, выполненных в виде медальонов. Все знаки, а также сама цепь довольно часто были украшены россыпью небольших бриллиантов, поэтому после смерти кавалера наследники были обязаны вернуть все обратно в государственную казну.
Первый кавалером ордена стал Ф.А. Головин в марте 1699 г. Этот государственный деятель был активным помощником и единомышленником Петра I в деле, касающемся создания как регулярной армии, так и русского флота. Кроме того, Федор Алексеевич был грамотным дипломатом и с 1686 по 1689 гг. служил послом в Китае. Его заслуга заключалась в том, что он сумел подписать весьма выгодный для Российской империи Нерчинский трактат, где шла речь о границе между двумя странами. Через 6 лет после возвращения на родину он стал участником двух Азовских походов. Во время второго из них он был командиром первой русской эскадры, воевавшей в Азовском море. В 1697 г. Головин возвращается к своей дипломатической деятельности и благодаря своему богатому опыту и неуемной энергии помогает Петру I достичь большого успеха во время Великого посольства за границей. Чуть позже Федор Алексеевич стал руководителем Посольского, Военно-морского и Ямского приказов, а также главой Золотой, Серебряной и Оружейной палат. Генерал-адмирал и фельдмаршал Головин являлся фактически создателем высшего военного образования в России. Поэтому неудивительно, что когда в Москве согласно указу Петра I была открыта первая в стране школа навигационных и математических наук, именно Федору Алексеевичу доверили ее возглавить. За все вышеперечисленные заслуги он и получил высший знак Российской империи – орден Святого Андрея Первозванного.
В феврале 1700 г. Петр I лично вручил вторую высшую регалию Российской империи. На этот раз орден Андрея Первозванного достался украинскому гетману Мазепе за военные действия против крымских татар. Следующим человеком, удостоенным этого почетного знака, был граф Шереметьев, добившись победы над шведами. Сам же император оказался шестым в этом списке. Седьмым номером стал А.Д. Меньшиков за то, что вместе с царем и небольшим по численности отрядом гвардейцев во время сражения, сев в лодку, помог взять на абордаж два военных корабля, принадлежащих шведам. Интересно, что в том бою Петр I воевал в чине капитана роты бомбардиров и за проявленное мужество Федором Головиным на него был возложен орден Апостола Андрея Первозванного. Меньшиков же воевал, будучи бомбардирским поручиком.
Официальное положение об Андреевском ордене было утверждено Павлом I в 1797 г. Звезда с крестом, декорированная бриллиантами, стала высшей государственной наградой, которую вручал сам император по личному желанию. Данный знак отличия был наградой царей и самых первых лиц Российского государства. Стоит отметить, что как от самодержцев, так и от их наследников для того, чтобы получить эту награду, не требовалось совершать никаких героических поступков. Великим князьям вручали голубую ленту с орденом сразу же при крещении, а остальным родственникам, в жилах которых текла императорская кровь – при наступлении совершеннолетия. В то время орден Андрея Первозванного в буквальном смысле определял положение его владельца в обществе, а также ранг, в который он возведен. Эту награду могли иметь только лица, имеющие чин не ниже тайного советника, вице-адмирала или генерал-лейтенанта. Человек, удостоившийся Андреевского знака, автоматически превращался в кавалера орденов Белого Орла, Александра Невского, а также первых степеней святых Станислава и Анны. Получив наивысшую награду Российской империи, ее владелец мог и вовсе не носить атрибуты других орденов и их ленты.
27 июня 1807 г., во время переговоров с российским императором Александром I стороны достигли Тильзитского мира. В знак этой встречи, императоры обменялись высшими наградами. Александр получил от француза Орден Почетного Легиона (высшая награда страны) и ответил взаимностью, наградив Наполеона высшей наградой Российской империи – Орден святого апостола Андрея Первозванного. Интересно, что спустя 4 года после Отечественной войны в 1816 г., по Высочайшему повелению Александра I Наполеон был лишен высшей награды.
Фельдмаршал князь Голенищев-Кутузов» (из донесения М.И. Кутузова Александру I): «Тайный советник ордена святого Иоанна Иерусалимского командор Н.Н. Демидов, в сражениях 26-го августа командуя 1-м егерским полком, 6 и 12 октября и 5 ноября находясь при генерале бароне Беннигсене, оказал примерную храбрость…» (из представления к наградам командующего Московскою военною силою графа Маркова).
В 1798 г., когда Наполеон I во время экспедиции в Египет захватил Мальту, рыцари ордена обратились к российскому императору Павлу I с просьбой принять на себя сан Великого магистра ордена Св. Иоанна Иерусалимского, на что последний согласился.
29 ноября 1798 г. Павел I издал высочайший Манифест об установлении в пользу российского дворянства ордена Св. Иоанна Иерусалимского и Правила для принятия дворянства Российской империи в сей орден.
В годы правления Павла I орден Св. Иоанна Иерусалимского стал, по существу, высшим знаком отличия, жалуемым за гражданские и военные заслуги. Пожалование же командорства превосходило по своему значению даже награждение орденом Св. Андрея Первозванного, так как этим выражалось личное благорасположение государя.
Преемник Павла I на российском престоле Александр I убрал из Государственного герба Мальтийский крест и сложил с себя полномочия Великого магистра. Награждения орденом были прекращены, при этом Орден как организация продолжал существовать. 26 февраля 1810 г. Александр I издал указ, предписывающий, «оставляя существование сего Ордена впредь до усмотрения в настоящем его положении», передать финансовую деятельность Ордена Государственному казначейству.
20 января 1817 г. последовал высочайший указ «О недозволении получающим в нынешнее время Орден Св. Иоанна Иерусалимского носить оный». Указ был издан в связи с тем, что при посредничестве кавалера Большого командорского креста ордена Св. Иоанна Иерусалимского, посланника Серра-де-Каприолы, несколько российских подданных получили этот орден незадолго до издания указа. В указе запрет мотивировался тем, что Российского Приорства Ордена уже не существует. Указ не содержал запрета на ношение ордена, полученного во время существования его Российского Приорства.
В юбилейный для Нижнего Тагила 2007 г. состоялось торжественное открытие памятника Николаю Никитичу Демидову. На груди у Николая Никитича Демидова Мальтийский крест (орден св. Иоанна Иерусалимского), так как в 1799 г. он был назначен командором этого рыцарского ордена.
Орден состоял из трех степеней:
Чтобы увеличить значимость ордена, Павел награждал знаками с бриллиантами.
Согласно традиции обладатели Большого креста находились на 2-м месте вслед за кавалерами ордена Св. Андрея Первозванного. Командоры находились вслед за обладателями Св. Александра Невского. Место почетных командоров, кавалеров —после кавалеров Св. Анны 1 ст. Донаты — вслед за обладателями Св. Анны 3 ст.
Знак — белый эмалированный крест. Восемь концов звезды ордена обозначали восемь рыцарских заветов (добродетелей) – веры, милосердия, правды, справедливости, безгрешия, смирения, искренности, терпения. В его углах были расположены лилии. Вверху находилась мальтийская корона. Этот знак был соединен с колодкой, представляющую собой набор рыцарских регалий. Первые 2 степени предписано было носить на шейной ленточке.
Женщинам награды также вручалась. Для этого использовались 2 степени. Первая —Большой крест, аналогичный крестам для мужчин, и Малый. Над их коронами располагался металлический эмалированный бант. 1 ст. надевалась на черную чересплечную ленту. 2 ст. располагалась на левой стороне груди.
Для нижних чинов военных существовали «Донаты». Это были небольшие мальтийские кресты, сделанные из меди, имеющие ушко для ленты. С осени 1800 г. вручались рядовым и унтер-офицерам за 20-летнюю службу.
ИСТОЧНИКИ ИНФОРМАЦИИ: