ПЕТЕРГОФ И НИКОЛАЙ I

ПЕТЕРГОФ В ИСТОРИИ

На южном берегу Финского залива расположен небольшой город под названием Петергоф. Примерно 300–400 млн. лет назад эта территория была покрыта морем. Со временем вода ушла, под влиянием ледникового периода изменился рельеф, местность заселили люди. Через миллионы лет на побережье залива появилась царская резиденция с крупнейшей в мире фонтанной системой.

До появления города на южном берегу залива располагались финские деревушки, которые в ходе Северной войны были захвачены русскими войсками и впоследствии присоединены к Российской империи. Непосредственно на территории Петергофа находились поселки Куусоя, что в переводе с финского означает «еловая яма», и Похьяеки – «донная река». Южнее этих деревень, на Поповой горе, – поселок Папингондо. Местность позже переименовали на русский манер – Бабий Гон.

Первое упоминание Петергофа в российской истории приходится на 1705 г. Через два года после основания Петербурга Петр I по пути на остров Котлин упоминал в дорожном журнале Петергоф. Тогда это было непримечательное место, которое терялось в плеяде промежуточных станций, построенных для царя по дороге из Петербурга вдоль южного побережья залива. Путешествовавший по Европе Петр Великий восхищался парижским Версалем и захотел построить нечто подобное на берегу Финского залива. Изначально строительство царской резиденции задумывалось на территории Стрельни, но идею не одобрил Христофор Миних. Инженер-гидротехник объяснил, что из-за особенностей рельефа строительство фонтанов в этой местности чревато затоплением. Поэтому проект перенесли из Стрельни в Петергоф.

В 25 км к юго-западу от Санкт-Петербурга развернулась масштабная стройка. В 1714 г. приступили к возведению Большого дворца. Одновременно с ним строился Большой грот с каскадами. Петру Великому принадлежит идея завершить морской парадный въезд в резиденцию дворцом и каскадом с гротами.

При первом российском императоре начали возведение загородного дворца Монплезир. Отдельной страницей путешествия правителя по Европе была поездка в Голландию. В итоге Петр I задумал построить небольшой дворец у водной глади, который напоминал бы ему о визите в страну тюльпанов. Постепенно строительство развернулось на полную мощь. Вблизи резиденции возводили новые объекты инфраструктуры. В 1721 г. основали водяную мельницу, при которой построили Гранильную фабрику. За 300 лет промышленный объект прошел путь от изготовления изделий из камня до производства часов. При Петре работала Купеческая пристань, на которую заходили корабли из Кронштадта и Петербурга.

К предпоследнему году правления первого императора работы по формированию дворцово-паркового ансамбля были почти завершены. К этому моменту возвели Большой дворец и Монплезир, подготовили план Нижнего парка, создали систему фонтанов. Для снабжения гидрологических объектов построили 40-километровый водовод. На его пути лежит 18 прудов-хранилищ, водный ресурс которых составляет 1,3 млн. куб. м. Торжественное открытие летней резиденции состоялось 15 августа 1723 г.

На первых этапах поселения вокруг дворца возникали хаотично. Государственные крестьяне, составлявшие 90% населения, жили в землянках. Дальнейшее развитие Петергофа началось после смерти Петра Великого. Архитектор Михаил Земцов в 1730-х гг. подготовил планировку Петергофа, перестроил ряд зданий и создал для государственных крестьян Мастеровой двор, а для придворных – Кавалерский. Перестраивали резиденцию российских монархов по приказу Елизаветы Петровны под руководством Варфоломея Растрелли. Архитектор увеличил центральную часть дворца, добавил два боковых флигеля, которые соединялись галереями с Церковным и Гербовым корпусами.

На исходе XVIII века в городе возвели Английский дворец и разбили одноименный парк. Проект подготовил садовый мастер Джеймс Медерс, который превратил дикий лес в живописное место для неспешных прогулок. Архитектором дворца был Джакомо Кваренги.

В конце XVIII века в Петергофе построили каменную церковь. Улицы постепенно застраивались новыми домами, которых на исходе столетия насчитывалось 57. Император Александр I в 1824 г. приказал определить 58 самых некрасивых зданий и перестроить их по современным проектам.

В XIX–XX столетиях в городе дислоцировались солдатские полки, обучались воспитанники военных училищ. Поэтому на улицах Петергофа можно было встретить не только крестьян и госслужащих, но и солдат действующей армии.

Ко вре­ме­ни всту­п­ле­ния на пре­стол Ни­ко­лая I Санкт-Пе­тер­бург был ок­ру­жен бле­стя­щим оже­рель­ем па­рад­ных им­пе­ра­тор­ских ре­зи­ден­ций: Цар­ское Се­ло и Пав­ловск, Гат­чи­на и Пе­тер­гоф. Ни­ко­лай I ре­шил соз­дать ча­ст­ную лет­нюю ре­зи­ден­цию, где он мог бы пре­да­вать­ся ти­хим се­мей­ным ра­до­стям вда­ли от по­сто­рон­них лю­бо­пыт­ст­вую­щих взо­ров. Для это­го он из­брал ме­сто у вос­точ­ной гра­ни­цы Ниж­не­го пар­ка в Пе­тер­го­фе. Глу­хая и за­бро­шен­ная ме­ст­ность бы­ла пре­вра­ще­на в ве­ли­ко­леп­ный парк Алек­сан­д­рию с ма­лень­ким двор­цом. Дети росли, по­сте­пен­но боль­шой се­мье им­пе­ра­то­ра ста­но­вит­ся тес­но в уют­ном Кот­тед­же, и к со­вер­шен­но­ле­тию ка­ж­дый сын по­лу­ча­ет лич­ную ре­зи­ден­цию: це­са­ре­вич Алек­сандр — Соб­ст­вен­ную да­чу, Кон­стан­тин — Стрель­ну, Ми­ха­ил — Ми­хай­лов­ку, Ни­ко­лай — Зна­мен­ку. Стар­шая дочь Ма­рия ста­ла вла­де­ли­цей Сер­ги­ев­ки, ря­дом с ко­то­рой бы­ла соз­да­на ре­зи­ден­ция пле­мян­ни­ка им­пе­ра­то­ра прин­ца Оль­ден­бург­ско­го. Эти семь пар­ков с ве­ли­ко­леп­ны­ми двор­ца­ми рас­по­ло­жи­лись по бе­ре­гу Фин­ско­го за­ли­ва, вос­точ­нее и за­пад­нее Ниж­не­го пар­ка.

Юж­нее на­хо­ди­лись еще три пар­ка (Алек­сан­д­рий­ский, Ко­ло­ни­ст­ский и Лу­го­вой) с мно­го­чис­лен­ны­ми двор­ца­ми-сюр­при­за­ми и па­виль­о­на­ми. Они пред­на­зна­ча­лись для раз­вле­че­ния и от­ды­ха им­пе­рат­ри­цы. Для императора супруга бы­ла, по сло­вам фрей­ли­ны Ан­ны Тют­че­вой «пре­ле­ст­ной птич­кой, ко­то­рую он дер­жал вза­пер­ти в зо­ло­той и ук­ра­шен­ной дра­го­цен­ны­ми ка­мень­я­ми клет­ке, ко­то­рую он кор­мил нек­та­ром и ам­бро­зи­ей. … Для им­пе­рат­ри­цы фан­та­сти­че­ский мир, ко­то­рым ок­ру­жа­ло ее по­кло­не­ние ее все­мо­гу­ще­го суп­ру­га, мир ве­ли­ко­леп­ных са­дов, рос­кош­ных двор­цов, ве­се­лых вилл, мир зре­лищ и фее­ри­че­ских ба­лов, фан­тас­ма­го­рия брил­ли­ан­тов и жем­чу­гов, дра­го­цен­но­стей, цве­тов, шел­ка, кру­жев и бле­стя­щих без­де­лу­шек за­пол­нял весь го­ри­зонт».

Николай I внес огромный вклад в создание парковых ансамблей на берегу Финского залива, принимая непосредственное участие и в проектировании построек, и в планировании посадок. Во времена царствования Николая Павловича преобразилась не только императорская резиденция, но и сам город Петергоф.

Любивший сравнивать себя с Петром I, основателем Петергофа, Николай I придавал большое значение приморскому положению этой загородной резиденции, близости ее к Кронштадту и Красному Селу — местам, где находились флот и армия. Его тридцатилетнее царствование для Петергофа оказалось «золотым веком». Он отдавал Петергофу все досуги и сам нередко говорил: «Я отдыхаю только в любимом Петергофе». 

Охотное болото в 1837 г. превращают в живописный Ольгин пруд с насыпными островами. Берега водоема обсаживают плакучими ивами, придающими месту романтическую изолированность. По одну сторону от пруда, вблизи Немецкой слободы, разбивают Колонистский парк, по другую — широкую улицу, названную в честь будущего наследника Александровской. С третьей стороны все ограничивается Санкт-Петербургским проспектом с казенными зданиями. Желающим отводились участки земли в полную собственность. Население стало быстро возрастать и к 1840 г. превысило 4000 человек. В 1849 г. Петергоф стал уездным городом и сюда были переведены из Ораниенбаума уездные присутственные места

В середине XIX столетия железнодорожный путь соединил столицу империи с Петергофом. А завершило век строительство православного собора Петра и Павла, который возвели по проекту Николая Султанова.

До 1917 г. Петергоф считался главной царской летней резиденцией. 

ОКРЕСТНОСТИ ПЕТЕРГОФА

У Николая Павловича с Александрой Федоровной было семь детей. И в окрестностях Петергофа появилось семь деревень: Марьино, Ольгино, Санино... и так далее. Последняя — Низино. Даже многие местные недоумевают. Отчего Низино? Ведь на горе поселение. А это владения третьего сына императора, Николая Николаевича, которого называли в семье "дядя Низи".

В истории развития Петергофа существуют пять ключевых этапов его преобразования:

1 этап. Преобразования Петра I (1710-1725 гг.)

– водоподводящий Самсониевский канал с бассейном инжинера-гидравлика В.Туволкова, система расселения по петровскому плану переселения и укрупнения деревень (поселения-деревни) на основе ранее существовавших.

2 этап. Преобразования Николая I (1825-1854 гг.)

– указы Николая I, активизация городского строительства, формирование межевых линий городских земель, поэтапная реконструкция водоподводящей системы по проекту инженера М. Пилсудского, создание парка вдоль водовода от Петергофа до Бабигона, перебазирование деревень на новые места, Бабигонский комплекс, план Петергофа и близлежащих деревень 1850 г., устройство военных лагерей и полигонов.

3 этап. Преобразования Александра II. (1861-1881 гг.)

– реформаторская политика Александра II, его указы, изменение общественных отношений, развитие капитализма, начало дачного «бума».

4 этап. Преобразование советской эпохи (1917-1941-1945-1991 гг.)

5 этап. Новейшие преобразования (1991-2010 гг.)

ЦЕРЕМОНИАЛЬНАЯ КУЛЬТУРА ПЕТЕРГОФА В ЭПОХУ НИКОЛАЯ I

Николай «служил» императором со всем усердием и самоотверженностью, по отношению к супруге и детям он был нежным и любящим мужем и отцом. Места «службы» и «дома» были пространственно разделены, по-разному стилистически организованы.

Приезжая в Петергоф, члены царской семьи размещались не в Большом дворце, а в новых маленьких постройках. Специально для Александры Федоровны Николай строит Александрию и Коттедж, уединенный семейный дом, идея разделения публичной и частной жизни оказывается топографически закреплена.

Каждая императорская резиденция использовалась, как правило, в определенное время года. Петергофу отводились летние месяцы. Камер-фурьерские журналы показывают, что в Петергоф императорская семья приезжала в конце мая – начале июня и жила по август, иногда захватывая сентябрь. Повседневная жизнь каждого члена императорской фамилии в летние месяцы была очень насыщена и наполнена различными поездками, встречами, приемами, смотрами парадов. Так, по камер-фурьерским журналам можно проследить, что каждое утро Николай Павлович отправлялся из Александрии, где жил, в Большой Петергофский дворец. Здесь он принимал с докладами и работал около двух часов в Дубовом кабинете Петра I. Также в его график каждое воскресное утро была включена литургии. Зачастую эти литургии проходили в придворной церкви Петра и Павла, но могли совершаться и в церкви Святого Александра Невского в Александрии. В Большом дворце «малый выход» осуществлялся очень часто из Картинного зала и дальше по северной анфиладе дворца. Из мемуаров и записок путешественников становится ясно, что в Большом дворце происходили приемы высоких иностранных гостей и парадные обеды.

Современники оставили немало заметок о том, насколько полна жизнь двора праздниками и увеселениями. Во-первых, это «большие действа», собственно церемониалы (бракосочетаний, крестин) с фиксированным регламентом проведения и составом участников или большие придворные праздники. Во-вторых, «малые действия». Два главных и самых ярких праздника царской семьи отмечались в Петергофе – дни рождения Николая I (25 июля) и Александры Федоровны (1 июля).

День рождения императора был довольно скромен, по сравнению с днем рождения императрицы. Так, по записям камер-фурьерского журнала за июнь 1836 г. можно восстановить порядок проведения дня рождения Николая. С утра был назначен развод полков, после чего император прибыл в Большой дворец в свои апартаменты. «К 11 часам на половину, бывшую покойного императора Александра I в Голубую и Малиновую комнаты, прибыли составлявшие высочайшую свиту, а также приезжие из С.-Петербурга – дамы в круглых платьях, а кавалеры в парадных мундирах и лентах военных и шарфах». Члены императорской семьи собрались в апартаментах императрицы, после чего вышли в Голубую комнату и по восточной галерее пошли в церковь на литургию. После литургии все собрались в Картинной комнате (гости поднимались по дубовой лестнице), где императрица принимала поздравления в следующем порядке: от статс-дам, фрейлин, членов Государственного Совета, генерал- и флигель-адъютантов, первых и вторых чинов двора, гвардейского корпуса, генерал-майоров. Затем императорская семья отъезжала в Александрию и возвращалась к обеду, который давался в Большом зале (ныне Тронный зал), в Чесменском зале играла музыка лейб-гвардии конного полка. К вечеру все действа были перенесены в Нижний парк во дворец Монплезир, где был назначен бал. По окончании всего праздника Николай Павлович вместе с супругой Александрой Федоровной и дочерьми вернулся в Александрию.

День рождения Александры Федоровны (1 июля) протекал примерно по такому же сценарию, но был масштабнее, пышнее. Церемониал включал те же ритуально-процессуальные действия, но к ним прибавлялось больше светских праздничных мероприятий. Таким образом, помимо использования парадных интерьеров дворца, задействовались также помещения первого этажа. Так, в 1836 г. вечером в восточной галерее Большого дворца, а также в палатке у Корпуса под Гербом накрывались столы для тех, кто не был приглашен к Высочайшему ужину.

 В 1839 г. Петергоф и Большой дворец были включены в Церемониал бракосочетания княжны Марии Николаевны с герцогом М. Лейхтенбергским как заключительный этап празднований. Были организованы маскарад и иллюминация. В Петергофе в результате сложился целый семейный календарный сезон, который открывался днем рождения императора 25 июня, а завершался годовщиной коронационных торжеств 22 августа. «На протяжении многих десятилетий в Петропавловском храме устраивались пышные богослужения в дни семейных торжеств. День рождения императора праздновали 25 июня, императрицу Александру Федоровну поздравляли 1 июля, именины трех великих княжон – Марии, Ольги и Александры – тоже приходились на летние месяцы. 22 августа, в «день коронования Их Императорских Величеств – Императора Николая I и Императрицы Александры Федоровны», служили благодарственные молебны в честь венценосной четы». Дни обручения и венчания Ольги Николаевны были назначены на дни рождения Николая Павловича и Александры Федоровны. В этой календарной магии трудно разделить «надежду на такой же счастливый брак, как у родителей», и демонстрацию семейной идиллии. 

Местом проведения парадных торжеств были Большой дворец, Нижний и Верхний парки. Во время парадных приемов и праздников внутренние помещения Большого дворца использовались следующим образом. Обеды давались в Белой столовой и Тронном зале, иногда дополнительные столы накрывали в Купеческом, ныне Танцевальном. Собирались и принимали гостей в Картинном зале, Китайских кабинетах. Оркестр зачастую располагался в Чесменском зале. Все торжества включали литургию в придворной церкви Петра и Павла. Любое церемониальное шествие или «стояние» является репрезентацией придворной иерархии, репрезентация сословий, то есть всего государства. Так, во время церемонии бракосочетания великой княжны Ольги Николаевны и принца Вюртембергского «Члены Святейшего Синода и Знатное духовенство располагалось в Алтаре церкви, члены Гос. Совета, иностранные послы и министры в церкви с правой стороны, первые у крыльца, последние подле них; имеющие выход за кавалергардом в палатке у Герба и комнате перед Пикетной и Петровской залах, Зеркальной столовой и Китайских комнатах; купечество и иностранные с их супругами в Портретной; городские дамы в Штандартной, Кавалерской и Малиновой, а остальные особы дипломатического корпуса в Голубой; прочие особы с Секретарской комнате».

Большой дворец и его парадные анфилады превращался в сословную карту империи. Император, императрица, великие князья и княжны были обязательными членами официальных приемов, но сразу после них на время удалялись в Коттедж, чтобы обедать в узком семейном кругу, возвращались во дворец через некоторое время для продолжения официальной церемонии. Известно также, что в день рождения императрицы «семейный пятичасовой чай [в Коттедже] превращался в публичное действо. Это могло быть в день рождения императрицы Александры Федоровны, когда в петергофский парк Александрию свободно запускались кадеты, которым разрешалось наблюдать сквозь окна Коттеджа за семейным чаепитием царской семьи. При этом шторы на окнах специально оставались поднятыми».

План Петергофа и Александрии. 1842 г.

ПЕТЕРГОФ

В Петергофе в период царствования Николая I был сооружен целый ряд важных зданий, сохранившихся до нашего времени. Во-первых, это здания городской Почты, Императорских конюшен и Ново-Петергофского вокзала, построенные в готическом стиле по проектам дворцового архитектора Н.Л. Бенуа в 1850-х гг. Во-вторых, это комплекс из трех каменных Готических домов вдоль Александрийского шоссе и двух каменных Министерских и деревянного Флигель-адъютантского домов на Разводной площади, сооруженных архитектором И. Шарлеманем в середине 1830-х — начале 1840-х гг. и предназначенных для пребывания многочисленных гостей и придворных чинов. В-третьих, архитектором Н.Л. Бенуа в конце 1840-х — 1850-х гг. были построены Верхнесадский дом и два Фрейлинских дома, также ставших местопребыванием чинов придворного ведомства. Наконец, западнее Нижнего парка, на побережье, в конце 1840-х гг. была сооружена Купеческая пристань, обслуживавшая городское население и дачников.

Старый Петергоф во второй половине XIX века стал одним из любимейших дачных мест столичных жителей. Это был престижный дачный район, куда красивейшие места, близость царской летней резиденции и хорошие условия привлекали ежегодно много высокопоставленных лиц с семьями и различного рода знаменитостей. Достаточно упомянуть, что в Старом Петергофа находились дачи принца Ольденбургского, княгини Оболенской, графа Игнатьева, барона Фенейвена и других известных государственных деятелей и влиятельных лиц аристократического общества.

Многие петергофские дачники, поначалу снимавшие здесь дачи, по нескольку лет жили в одних и тех же полюбившихся им местах, часто приобретая затем дачный участок в собственность. К услугам отдыхающих здесь было купания в море, рыбная ловля, музыка, прогулки по живописным окрестностям.

Начало XX века было ознаменовано строительством собора Петра и Павла, напоминающего волшебный резной дворец из русских народных сказок. Храм и по сей день является одной из самых ярких достопримечательностей Нового Петергофа.

БОЛЬШОЙ ДВОРЕЦ

История строительства Большого дворца в Петергофе условно делится на два главных этапа. С 1715 по 1725 гг. Браунштейн, Леблон и Микетти трудились над созданием двухэтажного дворца, который Петр I называл Нагорными палатами. Это был дворец исключительно для дипломатических приемов и праздников, поэтому над его отделкой трудились лучшие европейские и русские мастера.

В 1745 г., когда Россией правила дочь Петра Елизавета, было принято решение начать перестройку дворца. Двор Елизаветы рос, для пышных церемоний все время не хватало места, поэтому придворный архитектор Растрелли достроил над зданием еще один этаж, расширил его и добавил два флигеля. В восточном разместилась придворная церковь, а в западном были обустроены покои для проживания знатных гостей и императорской фамилии. Следуя указаниям императрицы, архитектор бережно сохранил рабочий кабинет Петра во дворце как память о великом строителе Петергофа.

При Екатерине Второй некоторые залы дворца были переоформлены в классическом стиле Фельтеном и Валленом-Деламотом. Дворец продолжал быть центром летней придворной жизни и в следующем столетии.

Взошедший на трон в декабре 1825 г. император Николай I придал развитию Петергофа новый импульс. При нем преобразилась не только императорская резиденция, но и город, ставший вполне комфортной и благоустроенной столицей всего уезда.

Важным этапом становится перестройка восточной части Большого петергофского дворца. В 1847-1850 гг. под руководством архитектора А.И. Штакеншнейдера был надстроен восточный флигель Большого дворца, где добавился третий этаж. Одновременно была проведена переделка восточной анфилады гостиных и восточного корпуса, получившего название «половины великой княгини Ольги Николаевны» (или Ольгинской).

ВОДОПОДВОДЯЩАЯ СИСТЕМА ПЕТЕРГОФА

Все, кто приезжает в Петербург, стремятся посмотреть на чудо, сотворенное Петром I – фонтаны Петергофа. Но мало кто знает, что сама водоподводящая система к фонтанам Петергофа, представляющая собой территорию в диаметре 23 километра, является интереснейшим историческим памятником. В XIX веке это был комплекс ухоженных парков и каналов, где отдыхали и развлекались аристократы.

Жизнь, мощь и силу петергофским фонтанам и каскадам дает фонтанный водовод – замечательное создание русской гидротехники XVIII – первой половины XIX века. Пруды и каналы водовода органически вписаны в композицию Лугового, Колонистского и Английского парков. Из фонтанного водовода наполняются водоемы Александрии и Александрийского парков.

История сооружения и совершенствования фонтанного водовода неразрывно связана с основанием и развитием всей петергофской резиденции. Первоначально, в 1715-1718 гг., Петр предполагал соорудить Большой каскад и несколько фонтанов и снабжать их водой, накопленной в бассейне вблизи Верхнего сада. Наполнять этот бассейн должны были две речушки из соседнего Охотного болота.

После того как архитектор Леблон представил свой «Водяной план», Петр решил вместо большого бассейна сделать три регулярных пруда в Верхнем саду, получивших позднее название Квадратных и Нептуновского. Пока шло строительство верхнесадских прудов, Петр неутомимо искал новые источники водоснабжения. Они были обнаружены в августе 1720 г. вблизи Ропшинской возвышенности, в 24 километрах от Верхнего сада. Петр сразу же оценил все преимущества, которые дает естественный наклон местности к морю. В отличие от Марли и Версаля, где соорудили дорогостоящие водовзводные устройства, он решил пустить воду самотеком по каналу. В январе 1721 г. началась прокладка Ропшинского канала шириной более шести и глубиной более двух метров. Строителем водовода был первый русский инженер-гидравлик В. Туволков. Канал по топкой болотистой местности прокладывали солдаты Нарвского, Выборгского, Псковского и Петербургского гарнизонов. Число ежедневно работающих порой превышало две тысячи человек.

Одновременно с устройством главного канала Туволков решил использовать воду нынешнего Английского пруда, где создал огромное водохранилище. Летом 1721 г. он проложил от Английского пруда Верхнесадский канал (позднее – канал Гольца) и наполнил водой Квадратные пруды. Прошло немного времени, и 8 августа того же года торжественно пустили воду по Ропшинскому каналу. Два канала, составившие основу водоводной системы, позволили приступить к созданию водной декорации Нижнего парка.

Фонтанное строительство в 1730-1740 гг. сказалось и на водоводной системе. Для снабжения водой каскада Драконов и всех водометов восточной части Нижнего парка на верхней террасе вырыли Красный пруд, а для фонтанов Верхнего сада и «Самсона» проложили от Бабигонского пруда (ныне в Луговом парке) три деревянные трубы. Быстро выходившие из строя деревянные трубы в 1755-1769 гг. заменили чугунными.

Важнейший период развития фонтанного водовода – 1825-1854 гг., когда от Ропшинских высот был проложен новый канал протяженностью более пяти километров и устроено девять прудов-водохранилищ. Главная роль здесь принадлежит инженеру М.И. Пилсудскому, с 1841 г. на протяжении 33 лет руководившему «фонтанными работами».

Длина всех каналов составляет 40 километров. Площадь 18 прудов-водохранилищ – около 100 гектаров, с объемом более 1 миллиона 300 тысяч кубометров. Для регулирования поступающей с Ропшинских высот воды построено 22 шлюза (из них 6 – двойные).

КУПЕЧЕСКАЯ ГАВАНЬ

Купеческая гавань находится на древнем пути из варяг в греки, именно по этому пути пришел на Русь Рюрик.

В 1720-х гг. на берегу моря, рядом с деревянным дворцом Петра I был устроен регулярный сад Бахуса; он находился на западной окраине Нижнего парка, за дворцом Марли. При Анне Иоанновне его заменили большим фруктовым садом, позже при нем возникли оранжереи. В 1816 г. берег был занят постройками бумажной фабрики, упраздненной в 1846 г.

В 1849 г. в этом месте на берегу Финского залива была устроена Купеческая пристань, предназначенная для основной массы приезжающих в Петергоф.

На берегу Финского залива стоял Бель-вю и воксал, а к югу от них раскинулся сад. На востоке, за ручьем находился знаменитый Нижний парк с фонтанами. К югу от сада – причудливо изогнувшееся здание Гранильной фабрики.

Воксал и Бель-вю были построены, очевидно, по проекту А.И. Штакеншнейдера – великого мастера, оставившего яркий след в облике Петергофа. Об этом свидетельствуют, по меньшей мере, три проектных чертежа 1848 г., хранящиеся в Государственном музее-заповеднике “Петергоф” и представленные в оцифрованном виде на сайте: один из них – подлинный чертеж А.И. Штакеншнейдера, два других – копии с чертежей А.И. Штакеншнейдера.

По проекту А.И. Штакеншнейдера воксал должен был иметь усложненный, живописный силуэт: здание должно было завершаться четырьмя башенками в виде портиков. Однако этот замысел, очевидно, с самого начала не был осуществлен, о чем свидетельствует чертеж фасадов воксала 1851 г.

Что же касается павильона Бель-вю (называемого также кофейным домиком), он, судя по чертежам и гравюре, осуществлен в соответствии с первоначальным проектом.

На берегу был разбит большой пейзажный сад.

Однако со временем популярность Купеческой гавани упала, люди все чаще стали пользоваться другим путем в Петергоф – железной дорогой. В путеводителе 1909 г. написано следующее: “Существовавшее прежде особенно любимое петербуржцами былых времен пароходное сообщение с Петергофом уже несколько лет как прекратилось.”

В другом месте путеводителя сообщается: “В прежние времена, когда существовало пароходство из Петербурга в Петергоф, пристань была очень оживленным местом. […] В настоящее время пристань в полном упадке и содержится очень плохо. Возле нее находятся купальни и стоят лодки для катаний по морю. Особый мол отделяет некоторую часть залива, в котором летом стоят гоночные яхты Спб. Яхт-Клуба. На пристани выгружаются в настоящее время привозимые из Финляндии дрова.”

Сооружения Купеческой гавани погибли во время наводнения 1924 года, сад был заброшен. Картину разрушения довершила война. До рубежа XX и XXI веков у западной границы Нижнего парка были неприглядные задворки с зарослями самосева.

Петр I в конце царствования повелел устроить здесь мельницу для полирования стекол. Мельница начала действовать уже после его смерти, в 1731 г. Ее деревянное здание находилось южнее, у водоспуска на Верхнем (позже Английском) пруду (там, откуда мы начали прогулку). Однако вскоре мельница сгорела. Она была возобновлена по указу Анны Иоанновны 1735 г., в котором говорилось: “Для шлифования и полирования при академии наук, всяких найденных в здешнем государстве ясписовых и прочих камней, построить мельницу, на месте сгоревшей в Петергофе”. Таким образом, теперь специализацией “шлифовальной мельницы” стала обработка драгоценных и полудрагоценных камней.

При Екатерине II, в 1775 г. “шлифовальная мельница” перенесена на новое место – внизу, под естественной террасой, проходящей вдоль берега залива; к этому месту от Английского пруда проведен прямой канал – Фабричная канавка, оканчивающаяся прямоугольным прудом с водоспуском для приведения в действие механизмов. Новое каменное здание построено в 1777-1780 гг. по проекту Ю.М. Фельтена.

В 1816 г. рядом с Гранильной фабрикой была основана еще одна – Бумажная. Для новой фабрики в 1816-1821 гг. был построен корпус к востоку от корпуса Гранильной фабрики (слева, если смотреть от залива); одновременно был частично переделан старый корпус, и два корпуса были соединены переходом. Автор проекта – Е.Т. Соколов (самое известное здание этого архитектора – здание Публичной библиотеки на углу Невского проспекта и Садовой улицы).

В 1846 г. Бумажная фабрика была упразднена, и Гранильная фабрика заняла оба корпуса.

В 1875 г. главный, восточный корпус Гранильной фабрики (бывшая Бумажная фабрика) был полностью перестроен и получил новое техническое оснащение. Работы велись под наблюдением известных петербургских архитекторов – А.И. Резанова и А.Л. Гуна (который был и директором фабрики), новый механизм устроен на Петербургском Металлическом заводе под наблюдением инженера О.Е. Креля (директора завода).

После перестройки восточного корпуса западный корпус перешел в военное ведомство. После перестройки фасад представлял собой красивое, благородное произведение эклектики (неоренессанса) в сдержанной строгой интерпретации (естественной для промышленного здания).

В 1895-1898 гг. двухэтажная промежуточная часть между корпусами была разобрана, а на ее месте разбит сад. В 1897 г. деревянная лестница, которая раньше вела из города к промежуточной части здания, была заменена каменной. Эти работы выполнил архитектор Г.Д. Гримм.

Сейчас на территорию Петродворцового часового завода нет свободного доступа.

ПЕТЕРГОФСКАЯ ГРАНИЛЬНАЯ ФАБРИКА

Создана в Петергофе по указу Петра I (1721 г.) как «мельница» для резки и шлифования камней. Факт основания фабрики в 1721 г. был подтвержден благодаря архивной находке, которую опубликовал историк и краевед В.Е. Ардикуца. Ардикуца обнаружил в архивах (РГИА. Ф. 467. — Оп. 2. — Д. 27-а. — Л. 224) распоряжение от 1721 г., предписывавшее голландцу Питеру фон Хесселю начать «пиловать и полировать камень мраморовый и алебастр и другой всякой мягкой камень кроме дикого в Петергофе». Им было обнаружено также (РГИА. Ф. 467. — Оп. 2. — Д. 27-а. — Л. 221) прошение самого фон Хесселя в Канцелярию городовых дел от 20 октября 1721 о выделении ему материалов для строительства «ветряной пильной мельницы и анбара, в котором пиловать и полировать камень». В прошении фон Хессель ссылается на то, что строительство мельницы велено ему «по именному царского величества указу».

Немедленно после начала строительства фабрика начала нанимать рабочих и получать государственные заказы. Так, например, уже в ноябре 1721 г. архитектор Доменико Трезини сообщал о направлении нескольких рабочих на работу на мельницу фон Хесселя.

В 1731 г. фабрика сгорела и по указу Анны Иоанновны в 1735 г. стали строить новую. Ее возводили по чертежам И.Брукнера, под руководством которого стали обрабатывать не только камень мягких пород — в 1741 г. уже делали различные изделия из твердых пород камня. И.Бруккеру подчинялись помощник, 3 гранильщика и шлифовальщик.

До 1741 г. фабрика находилась в ведении Академии наук, затем передана в правительственную канцелярию. По контракту 1748 г. англичанину Иосифу Боттому (1711-1778) было поручено «бриллиантить» алмазы, гранить прочие драгоценные камни, смотреть за резкой, шлифовкой и полировкой больших и мелких камней и обучить 4-х учеников. С этих пор появились династии потомственных камнерезов из приписанных «навечно» к фабрике удельных крестьян.

С 1758 г. на фабрике была открыта мозаичная мастерская. Первые работы были выполнены в технике римской мозаики, но уже во второй половине XVIII века была освоена и флорентийская техника. Работами руководил итальянец Я.Мартини. На поиски камней отправлялись специальные экспедиции. В это же время русские мастера создали новую «русскую» технику мозаики, имитировавшую структуру монолитного камня — яшмы, малахита.

В 1763 г. по указу Екатерины II мельница перешла в ведение Академии художеств, президентом которой был И.И. Бецкой. Екатерина II в письме в Париж Мельхиору Гримму сообщала, что «мастера Петергофской фабрики работают лучше, чем итальянцы».

B 1777-1778 гг. под руководством архитектора И.Яковлева по проекту архитектора Ю.М. Фельтена вместо деревянного здания мельницы было построено трехэтажное каменное здание на берегу Финского залива, близ дороги на Ораниенбаум. С 1779 г. начальником мельницы стал Я.Ф. Рооде.

В 1800 г. Академию художеств и фабрику возглавил граф А.С. Строганов. В 1801 г. мельница была переименована в Гранильную фабрику и Якова Рооде заменил Александр Боттом, сын Иосифа Боттома. Фабрика начала сотрудничать с ведущими архитекторами. Особую роль в это время сыграл архитектор А.Н. Воронихин, который проектировал декор предметов из цветного камня; для главного престола Казанского собора он создал проект дарохранительницы из порфиров, агатов, яшм и других камней; ее части исполняли в Петергофе и Екатеринбурге.

В 1811 г. управление было возложено на графа Д.А. Гурьева. В помещении каменной мельницы была организована мастерская по изготовлению хирургических инструментов, сабельных и шпажных клинков для армии. В 1816 г. был учрежден новый штат, поставлены новые механизмы, часть мастеровых передана на бумажную фабрику, часть переведена на Императорский стеклянный завод. Фабрика получила официальное название Императорской гранильной фабрики. В помещениях фабрики была устроена образцовая писчебумажная фабрика с машинным производством (впервые в России), которая просуществовала до 1846 г.

С 1829 г., когда фабрика перешла в подчинение Департаменту уделов, до 1848 г. директором стал Д.Н. Казин. Продукция фабрики стала разделяться на разряды: «изящные или художественные» изделия для Императорского Дома, а также «обыкновенные и мелочные». Мелочные вещи продавались на территории завода, а также на Невском проспекте, в доме Энгельгардта, и в магазине комиссионера бумажной фабрики Антипова. С 1832 г. изделия фабрики отправлялись на ярмарку в Нижний Новгород.

В 1848-1858 гг. директором фабрики был барон Николай Ефремович Бухгольц. При нем было организовано мраморное и паркетное отделение для исполнения мозаичных полов в «античном стиле» для Исаакиевского собора, для Петергофа, для Нового Эрмитажа. Мраморное отделение просуществовало до 1860 г. С середины XIX века Петергофская фабрика стала завоевывать мировую славу; ее работы экспонировались на международных и отечественных выставках и неизменно получали почетные награды: медали, адреса, дипломы.

С 1861 г. мастеровые были освобождены от обязательной службы, получали право на пенсию и медали за особые заслуги в работе. В училище при фабрике предпочтительно принимались сыновья мастеровых 10—14 лет, которые по окончании учебы обязаны были отработать на фабрике не менее 10 лет.

Некоторое время директором был Алексей Матвеевич Яфимович. В 1875 г. было перестроено трехэтажное здание флигеля, пустовавшее после закрытия мраморного отделения. Сюда перевели мозаичные и гранильные мастерские, тут же был организован музей.

С 1886 г. директором фабрики стал академик А.Л. Гун. Многие предметы, сделанные в период правления А.Л. Гуна, обладали высокой художественной выразительностью. «Сохраняя некоторую сухость рисунка и приспособляя камень часто к совершенно чуждому ему рисунку или композиции деревянных и металлических изделий, Гун иногда грешил против материала, но достижения его, тем не менее, прекрасны и пользовались заслуженным успехом». В 1890 г. была начата грандиозная работа по изготовлению гробниц (проект А.Л. Гуна) для Петропавловского собора, которая завершилась в 1905 г.

В 1911 г. должность директора занял бывший директор Екатеринбургской гранильной фабрики В.В. Мостовенко. Помимо изделия для царского двора, фабрика активно выпускала мелкие бытовые предметы, часто утилитарного характера — набалдашники для тростей и зонтов, лотки, ножи для разрезания бумаги и др.; в огромных количествах изготавливались пасхальные яйца из цветных камней. Среди крупных работ была, начатая еще при А.Л. Гуне, каменная отделка свода шатра (сени) в Храме Воскресения Христова, а также мозаика для престола Морского собора в Кронштадте.

С 1914 г. фабрика выпускала преимущественно технические изделия. В 1931 г. фабрика стала Заводом точных технических камней Петродворцовый ТТК-1. В 1954 г. по приказу министерства Совета Министров СССР завод точных технических камней Петродворцовый ТТК-1 переименован в Петродворцовый часовой завод «Ракета».

ЗНАМЕНСКАЯ ЦЕРКОВЬ

Главной архитектурной доминантой Старого Петергофа была Знаменская церковь, заложена в 1769 г. по проекту архитектора Ю.М. Фельтена.

Когда Петр Великий начал первые постройки в Петергофе, рабочие попросили позволить им выстроить церковь. Получив позволение они сами выстроили деревянный храм, приблизительно на том  месте, где позднее была построена каменная церковь.

По сохранившемуся рисунку первоначальной церкви  видно, что она была построена из бревен, прямо на земле, имела обыкновенную двускатную кровлю. увенчанную грушевидным шпицем. Возле церкви стояла двухъярусная открытая колокольня. По преданию, Петр I, бывая в Петергофе, посещал эту церковь.

Деревянная церковь два раза ремонтировалась и простояла до 1769 г., когда Екатерина II повелела заложить каменную несколько западнее деревянной. 

До 1839 г. церковь считалась приходской, в этом же году, по повелению Николая I, она была передана Конно-Гренадерскому полку. В 1892 г. командир полка великий князь Дмитрий Константинович обратил внимание на тесноту Екатерининской церкви и поднял вопрос о ее расширении. Перестройка началась по проекту Парланда и была завершена в 1896 г. Была расширена восточная часть и церковь получила свой окончательный вид. Тогда же был устроен придел “Всех Святых” , в честь которых полк справлял свой полковой праздник.

Белая церковь с зелеными куполами и высокой колокольней была заметна издали. Художественный золоченый иконостас при перестройке церкви выполнен по проекту архитектора Миняева. Две иконы, висевшие за клиросом – Благовещения и апостола Иакова – по преданию принадлежали петровскому времени. Также особо чтимы были иконы Тихвинской Божией Матери, старинного письма и икона Знамения в серебряной вызолоченной ризе, сооруженной рабочими Гранильной фабрики ко дню освящения церкви. Среди рабочих фабрики бытовал обычай ставить большую свечу перед этой иконой в день храмового праздника. 

Другими святынями церкви являлись иконостас прежней полковой домовой церкви и икона написанная к 200-летию полка. Икона эта находилась в мраморном киоте с мозаичными украшениями. На вделанных в киот бронзовых досках были вырезаны фамилии чинов полка, убитых в сражениях. В церкви хранились георгиевские штандарты и грамоты на них, а также на почетные отличия полка – георгиевские трубы и значки на касках. В особой витрине находилось древко штандарта, разбитое при взятии Варшавы в 1831 г. В той же витрине сохранялись предметы, положенные в основание храма, при закладке его  Екатериной II и найденные при последней перестройке: два яшмовых кирпичика. дощечка с надписью и несколько золотых, серебряных и медных монет екатерининского времени. Здесь же находился ящичек с пулями, вынутыми из тел раненых и убитых чинов полка. В другой витрине хранились полковые мундиры императоров Николая I, Александра II и Александра III.

Церковь, казармы и частные дома выходили на главную улицу Старого Петергофа — Знаменскую, переходившую далее в Собственный проспект.

С началом Первой мировой войны Лейб-гвардии Конно-Гренадерский полк покинул Петергоф и больше в него не возвращался.

Знаменская церковь была закрыта через несколько лет после революции. Во время Великой Отечественной войны церковь, оказавшаяся на рубеже остановки немецких войск, была полностью уничтожена.

ИМПЕРАТОРСКИЙ ТЕАТР

В 1837 г. в Петергофе на Театральной площади был торжественно открыт летний деревянный императорский театр на 600 мест. Иосиф Шарлемань переоборудовал бывший манеж лейб-гвардии Конно-Гренадерского полка, для которого построили новые каменные казармы у Знаменской церкви. В 1857 г. он был отделан заново, а при императоре Александре III здание театра было расширено для парадного спектакля в день бракосочетания Великой Княгини Ксении Александровны. К театру были пристроены боковые галереи, наружные стенки которых представляют из себя ажурные трельяжи. Такими же трельяжами забрано пространство между колоннами фасада. С наружной стороны театр не имел в себе ничего замечательного, но внутренняя отделка его зрительного зала была очень богата и красива. Места для зрителей обиты красным бархатом; освещение – карсельскими лампами. Спектакли в театре возможны были только летом, так как здание не отапливалось. Устраивались они или в дни придворных торжеств, или же с благотворительной целью, обычно несколько раз за лето. Летом 1910 года он сгорел и не восстанавливался. Сегодня на этом месте – площадь Жертв Революции.

Самый первый театр в Петергофе появился еще при Елизавете Петровне, дочери Петра I. Франческо Растрелли перестроил Манеж у западной ограды Верхнего сада в театр, названный “Оперный дом”. Здесь ставились первые русские пьесы А.П. Сумарокова, в которых выступал первый русский актер Ф.Г. Волков. Нередко давались представления, где играли придворные, а не профессиональные артисты. В 1829 г. он был разобран из-за ветхости.

В перечисленные придворные театры пускали только по специальным приглашениям дворцового ведомства, и для широкой публики они были недоступны. Публика также посещала лютеранские церкви и польский костел, чтобы послушать орган, причем там устраивались концерты как духовной, так и светской музыки.

Ни­ко­лай I соз­дал в сво­ей се­мье культ жен­щи­ны. Зна­ме­ни­тые еже­год­ные празд­ни­ки в Пе­терго­фе с тор­же­ст­вен­ной ил­лю­ми­на­ци­ей про­ис­хо­ди­ли 1 ию­ля, в день ро­ж­де­ния им­пе­рат­ри­цы, а 25 ию­ня, день ро­ж­де­ния са­мо­го Ни­ко­лая I, ни­чем по­доб­ным не от­ме­ча­лось.

Вот как опи­сал этот празд­ник фран­цуз­ский пу­те­ше­ст­вен­ник мар­киз де Кюс­тин, по­се­тив­ший Пе­тер­гоф в 1839 г. «Нуж­но иметь бо­га­тей­шее во­об­ра­же­ние, что­бы изо­бра­зить сло­ва­ми вол­шеб­ную кар­ти­ну ил­лю­ми­на­ции. Ог­ни рас­по­ло­же­ны с боль­шой изо­бре­та­тель­но­стью и вку­сом, об­ра­зуя са­мые при­чуд­ли­вые со­че­та­ния. Вы ви­ди­те то ог­ром­ные, ве­ли­чи­ной с де­ре­во, цве­ты, то солн­це, то ва­зы, то трель­я­жи из ви­но­град­ных гроз­дь­ев, то обе­ли­ски и ко­лон­ны, то сте­ны с раз­ны­ми ара­бе­ска­ми в мав­ри­тан­ском сти­ле. Од­ним сло­вом, пе­ред ва­ши­ми гла­за­ми ожи­ва­ет фан­та­сти­че­ский мир, од­но чу­до сме­ня­ет дру­гое с не­ве­ро­ят­ной бы­ст­ро­той… В кон­це ка­на­ла, у мо­ря, на ко­лос­саль­ной пи­ра­ми­де раз­но­цвет­ных ог­ней воз­вы­ша­ет­ся вен­зель им­пе­рат­ри­цы, го­ря­щей ос­ле­пи­тель­но бе­лым пла­ме­нем над крас­ны­ми, зе­ле­ны­ми и си­ни­ми ог­ня­ми. Он ка­жет­ся брил­ли­ан­то­вым плю­ма­жем, ок­ру­жен­ным са­мо­цвет­ны­ми кам­ня­ми. Все это та­ко­го ог­ром­но­го мас­шта­ба, что вы не ве­ри­те сво­им гла­зам. „Сколь­ко тру­да по­ло­же­но на празд­ник, для­щий­ся не­сколь­ко ча­сов; это не­мыс­ли­мо, — твер­ди­те вы, — это слиш­ком гран­ди­оз­но, что­бы су­ще­ст­во­вать на са­мом де­ле. Нет, это сон влюб­лен­но­го ве­ли­ка­на, рас­ска­зан­ный су­ма­сшед­шим по­этом“».

ИМПЕРАТОРСКИЕ КОНЮШНИ

До середины XVIII века лошади российских правителей жили достаточно скромно. При Петре I в 1723 г. в Петергофе для них был построен деревянный конюшенный корпус, где они и содержались до середины XVIII века.

По всей видимости, Николай I решил, что царские лошади должны жить по-царски и поручил архитектору Николаю Бенуа создать для них каменные конюшни. Строительство началось 18 июля 1848 г. на месте старых деревянных конюшен.

По своей форме этот архитектурный комплекс напоминает средневековую крепость с девятью башнями и зубчатыми стенами, внутри которой расположен живописный двор. Внутри двора конюшен были построены здания, где находилась: кузница, ветлечебница, сеновалы, каретная, кладовые для фуража. Верхние этажи башен предназначались для размещения царского конвоя. В качестве украшений строений использовались чугунные детали, отлитые на петербургском заводе Берда. Фасады конюшен напоминают и готический собор, и замок – одновременно. Такая разнообразная, и при этом органичная игра ассоциаций – свидетельство большого таланта архитектора Николая Бенуа. Он тщательно проработал не только проект самого здания, но и дизайн его внутренних помещений. Мебель для конюшен проектировалась и заказывалась под его чутким контролем. Он разработал даже дизайн формы для служащих конюшен. Императорские конюшни Петродворца — это первая крупная работа архитектора Николая Бенуа, благодаря которой он снисходительно мог сказать о каком-нибудь дворце: «Чуть меньше моих конюшен»…

Комплекс был рассчитан на 328 лошадей, и это количество животных постоянно поддерживалось. А обслуживали их всего 6 кузнецов. Кроме того, там был манеж, конное ведомство, а для обслуживающего персонала имелись жилые помещения.

Сердцем императорских конюшен является здание манежа. Декор этого помещения получился грандиозным. Сочетание однотонных оштукатуренных стен и эффектной системы открытых дубовых стропил с резьбой, имитирующих сложный свод, впечатляет. С одной стороны располагались галереи для гостей и музыкантов. Во время тренировок играл духовой оркестр и, благодаря этому, лошади привыкали к громкой музыке и блестящим инструментам, а гости могли наблюдать за лошадьми и наслаждаться звучанием оркестра. С другой стороны располагалась ложа для императора, который следил за ходом тренировки, а также давал распоряжения. Надо отметить, что лошадей здесь уважали и старых животных не забивали, а отправляли в Пенсионный корпус в Царское село, где они заканчивали свою жизнь.

За годы существования комплекс несколько раз реставрировался, поэтому его внешний вид оставался прежним.

Императорские конюшни использовались по назначению до Первой мировой войны. В 1914 г., Николай II переехал в Царское село, и комплекс в Петергофе постепенно стал приходить в запустение. Во время войны некоторое время здесь размещался госпиталь.

К началу революции вместо лошадей в манеже разместилась Школа военных мотоциклистов. А после ее окончания и вплоть до Великой Отечественной войны Императорские конюшни стали Домом отдыха.

В период оккупации часть помещений немцы стали использовать под госпиталь для своих солдат, благодаря чему историческое строение сохранилось. После войны сохранившиеся помещения предоставили для проживания гражданам, оставшимся без жилья, и до 1975 г. конюшни выполняли роль общежития. Уже при Советском союзе и до 2013 г. в комплексе работал санаторий «Петродворец».

Интересный факт: комплекс конюшен можно увидеть и в кино: в 1960-х гг. здесь проводились съемки художественного фильма «Три толстяка» по одноименной повести Юрия Олеши.

В 2017 г. началась реставрация комплекса. Через 1,5 года был завершен манеж Императорских конюшен. Но комплекс огромен — 12 тыс. кв. метров — поэтому работы еще продолжаются. После реставрации решено вернуть Дворцовым конюшням их историческое назначение. 

Императорские конюшни сегодня закрыты для массового посещения туристов. 

Именно Николаю I пришла в голову мысль, что нужно усилить назидательно-просветительское значение Петергофа. Он позаботился о том, чтобы вокруг имения строились дачи, а также способствовал росту города, получившего одноименное название. Именно в его время начали готовиться первые «истории» царской резиденции, которые должны были издаваться в виде книг. Возрастающая «публичность» Петергофа, предвещающая нынешнюю, складывалась в середине XIX века. Так, в день тезоименитства Александры Федоровны, 1 июля, множество народу прибывало пешком, приезжало на пароходах и экипажах, поездах железной дороги. Специальные объявления, расклеенные полицией на стенах столичных домов, извещали о подобных мероприятиях.

ГОТИЧЕСКИЕ ДОМА

За ко­нюш­ня­ми на­чи­на­ет­ся ряд жел­тых Го­ти­че­ских до­мов, со­ору­жен­ных для лет­не­го пре­бы­ва­ния чле­нов цар­ской фа­ми­лии, а так­же ино­стран­ных гос­тей и сви­ты им­пе­ра­то­ра. Го­ти­че­ски­ми они на­зва­ны по­то­му, что имен­но в этом сти­ле раз­ра­бо­та­ны их де­та­ли. Зда­ния бы­ли по­строе­ны в 1836–1838 гг. по про­ек­ту ар­хи­тек­то­ра И. Шар­ле­ма­ня. Впро­чем, ни­че­го осо­бен­но­го в ар­хи­тек­тур­ном от­но­ше­нии эти до­ма не пред­став­ля­ют.

Го­ти­че­ские мо­ти­вы Шар­ле­мань впер­вые ис­поль­зо­вал при воз­ве­де­нии ка­ра­уль­но­го до­ма (1834) и пе­тер­бург­ской за­ста­вы Пе­тер­го­фа (1835), ко­то­рую до­ст­раи­вал ар­хи­тек­тор А.И. Шта­кенш­ней­дер.

Ко­гда Пе­тер­гоф стал уезд­ным цен­тром, Шар­ле­мань воз­вел мно­го­чис­лен­ные го­род­ские зда­ния: Гос­ти­ный двор на Тор­го­вой пло­ща­ди (1840), зда­ния по­ли­ции и по­жар­ной час­ти на Сам­со­ни­ев­ской ул. (1847), при­сут­ст­вен­ные мес­та в Егер­ской сло­бо­де (1850).

Вот как вспо­ми­на­ла фрей­ли­на Ан­на Тют­че­ва свою жизнь в го­ти­че­ских до­мах: «Что ка­са­ет­ся нас, лиц сви­ты, мы по­ме­ща­ем­ся в це­лом ря­де кар­тон­ных до­ми­ков, на­зы­вае­мых „Го­ти­че­ски­ми и Ка­ва­лер­ски­ми до­ма­ми“, где нас то сжи­га­ет солн­це, то разъ­е­да­ет сы­рость, но бо­лее все­го — пыль от шос­се, про­хо­дя­ще­го под ок­на­ми этих до­мов, яв­ляю­ще­го­ся глав­ной ар­те­ри­ей, по ко­то­рой идет не­пре­рыв­ное дви­же­ние в гус­то­те толп лю­дей, съез­жаю­щих­ся в Пе­тер­гоф во вре­мя пре­бы­ва­ния там дво­ра. Тол­чея взад и впе­ред ни на ми­ну­ту не пре­кра­ща­ет­ся ни днем, ни но­чью, не­пре­рыв­но мель­ка­ет бес­ко­неч­ный ка­лей­до­скоп фельдъ­еге­рей в те­ле­гах, ез­до­вых вер­хом, слу­жеб­ных фур­го­нов, адъ­ю­тан­тов в про­лет­ках, при­двор­ных в ко­ля­сках, пуб­ли­ки, ка­таю­щей­ся в каб­рио­ле­тах и ша­ра­ба­нах, во весь опор мча­щих­ся взад и впе­ред, под­ни­маю­щих об­ла­ка пы­ли, ко­то­рая вры­ва­ет­ся че­рез все ок­на и вих­рем кру­тит­ся в сквоз­ня­ках, бес­пре­рыв­но дую­щих сквозь эти пря­мо­уголь­ные сквоз­ные по­строй­ки, с их бес­чис­лен­ным ко­ли­че­ст­вом окон и две­рей. В та­кой ма­ло ком­фор­та­бель­ной об­ста­нов­ке мы про­во­дим свои дни».

В од­ном из этих Го­ти­че­ских до­мов жи­ла и фрей­ли­на Вар­ва­ра Ар­кадь­ев­на Не­ли­до­ва, ко­то­рую лю­бил Ни­ко­лай I.

По­сле Го­ти­че­ских до­мов рас­по­ла­га­лись Фрей­лин­ские до­ма, по­стро­ен­ные по про­ек­ту Н.Л. Бе­нуа в 1858 г. в сти­ле не­оба­рок­ко, что при­бли­жа­ет их к сти­лю Боль­шо­го двор­ца, в ан­самбль ко­то­ро­го они вхо­дят.

ФРЕЙЛИНСКИЕ ДОМА

Фрейлинские дома – два нарядных двухэтажных с мансардами каменных корпуса, соединенных между собой трехпролетной галереей с широким средним арочным проездом для конной упряжки, увенчанной терракотовыми вазами.

Дома были построены на месте пяти снесенных деревянных домов из комплекса Кавалерских. Два из старых домов были отведены для летнего пребывания фрейлин, отсюда название Фрейлинских перенеслось на новые дома. Архитектором Фрейлинских домов был Николай Леонтьевич Бенуа. Не являясь большим поклонником стиля барокко, Бенуа тем не менее понимал, что его творение должно не диссонировать с историческим ансамблем Петродворца, а органично в него вписаться. Он с уважением отнесся к творчеству коллеги Бартоломео Франческо Растрелли, тщательно изучил его, а не просто скопировал, очень тактично и деликатно попав в интонацию, заданную до него, сделав немного современнее линии, изящно проработав детали, по-своему расставив акценты.

Планировку внутреннего расположения комнат выполнял сам Николай I. В двух первых этажах находились жилые покои, а в мансарде помещались комнаты для прислуги и гардероб. Вдоль южных фасадов тянутся широкие коридоры, вымощенные путиловским камнем, перекрытые сводами и освещенные на всем протяжении большими окнами. В коридоры выходят расположенные на противоположной стороне апартаменты фрейлин, в центре здания вестибюль и парадный зал.

Оба здания оформлены одинаково. Средний ризалит каждого дома приподнят, на нем четыре пучка колонн и пилястр, он завершается лучковым фронтоном и шатровой кровлей. Боковые ризалиты проще, на каждом из них можно увидеть тимпан с гербом Петергофа. Дома соединены арочными воротами с открытой галереей над ними.

ОФИЦИАНТСКИЙ ДОМ

Юж­нее на­ряд­ных Фрей­лин­ских до­мов в 1859–1861 гг. был по­стро­ен Офи­ци­ант­ский дом, в ко­то­рый вхо­ди­ли все при­двор­ные служ­бы, от­ве­чаю­щие за под­го­тов­ку им­пе­ра­тор­ских прие­мов. В настоящее время в здании размещается администрация Петродворцового района Санкт-Петербурга. 

Дом был возведен архитектором Н.Л. Бенуа для размещения служб, связанных с подготовкой приемов во дворце. Здание имеет в плане форму буквы П. Оно находится на высоком цокольном этаже (предназначался для кладовых, солдатской кухни и для размещения кухонных рабочих). На первом этаже располагалась «Большая расходная кухня», а на втором — общежитие для ливрейных слуг, официантов и хранения запасного белья. Во внутренней планировке верхних этажей основное место занимают широкие коридоры с расположенными по обе стороны комнатами. Из требований пожарной безопасности были сделаны несгораемые перекрытия и несколько выходов из здания.

ВОКЗАЛ НОВЫЙ ПЕТЕРГОФ

Вокзал в Новом Петергофе — это еще один шедевр николаевской неоготики. Он был спроектирован Н.Л. Бенуа по образцу католического собора в итальянском Орвието, в реставрации которого Бенуа принимал участие в 1843 г. На собор он больше и похож — белоснежный, ажурный, парящий. Император Николай I окончания строительства не застал, но несомненно оценил бы его.

Интересно стилевое решение вокзала. Это неоготика, которая была свойственна основному объекту Петергофа середины ХIХ века – усадьбе Александрия, где проживала семья императора. Выбор архитектора здесь не случаен. Это элемент целостной концепции проекта трех вокзалов от станции Володарская (Сергия, Сергиево) до Стрельны и Петергофа (с 1864 г. – Новый Петергоф). Архитектор Н.Л. Бенуа строил их по единому замыслу «главный объект – вокзал».

Здание вокзала было построено в 1855-1857 гг. на деньги барона фон Штиглица, владельца Петергофской железной дороги. Вокзалов в России тогда было немного, и архитектору предстояло решить не только ответственную техническую задачу перекрытия больших пролетов, но и создать художественный образ здания нового типа. Объемно-планировочное и конструктивное решение вокзального здания прогрессивно для середины XIX века. 20-метровый пролет внутреннего пространства с платформами перекрыт системой металлических трубчатых ферм. Эта открытая конструкция образует единую жесткую систему с самим сооружением. Фасады вокзала решены в духе готической архитектуры и вызывают ассоциации со средневековым замком или собором. По сторонам центральной башни, завершенной восьмигранным павильоном, прорезаны стрельчатые арочные проезды, под которыми проходят железнодорожные пути. Стены вокзала покрыты мягкой, легкого рисунка резьбой. Боковой фасад прорезан высокими стрельчатыми окнами.

Архитектор скрупулезно работал над каждой деталью, придирчиво подбирал мастеров. Все каменные резные детали декора были поручены скульптору Г. Денеису, единственному петербургскому мастеру, работавшему «в готическом вкусе». Над отделкой вокзала работали также скульптурные мастерские Д. Иенсена и П. Дылева. По проекту предусматривалось, что огромные по своим размерам оконные и дверные, готического рисунка, переплеты должны были быть из литого чугуна. Второпях их изготовили из дерева.

Движение по новой железной дороге началось 21 июля 1857 г. К вокзалу в Петербурге с раннего утра прибывали кареты, пассажиры которых собирались проехать до Петергофа на поезде. К перрону подали состав из 14 вагонов, в каждом из которых ехали по 20 человек, всего же в первом поезде через 1 час 10 минут в Петергоф прибыли около 300 пассажиров. Тех, кто впервые приезжал в Петергоф, поражало грандиозное здание железнодорожного вокзала, о котором газета “Северная пчела” за 20 августа 1857 г. писала так: “Это изящное здание открывается взору пассажиров во всем блеске. Над готической колоннадою возвышается на 16 сажен прекрасная башня, которая довершает впечатление. Особы, бывшие на всех железных дорогах Европы, утверждают, что нигде не видели станции, построенной с таким вкусом и эффектом”.

Железная дорога обеспечила Петергофу приток новых людей самых разных сословий. Огромное количество прекрасных пейзажных парков, чудесных аллей, развитая инфраструктура. И вокзал — начало всех маршрутов и конец их, — задуманный при строительстве как архитектурный изыск, диковинка, чтобы было чем удивить высоких гостей императорской фамилии, вскоре стал центром широкой общественной жизни, излюбленным местом встреч петергофских дачников. Тут давались концерты, спектакли, устраивались музыкальные вечера.

Первоначально железная дорога из Петербурга заканчивалась внутри здания вокзала, но позже, при продолжении путей в сторону Ораниенбаума, западная стена здания была разобрана.

Экономическое значение Петергофской дороги возросло, когда построили новую железнодорожную ветку до Ревеля (Таллинна) через Гатчину и Нарву протяженностью 413 километров. Первый пассажирский поезд из Ревеля прибыл к Петергофскому вокзалу в декабре 1872 г.

Современники признавали, что вокзальное здание в Новом Петергофе – одно из «самых красивых зданий вообще и красивейшее между всеми русскими этого рода», однако экономические соображения привели к некоторому упрощению первоначального проекта. 1 июля 1893 г. архитектурная общественность отмечала 80-летие Н.Л. Бенуа. В дружеской беседе не обошлось без воспоминаний о былой обширной деятельности юбиляра. Вот что можно было прочесть в газете “Неделя строителя” от 11 июля 1893 г.: “Петергофский вокзал, который, бесспорно, может считаться одним из лучших строений в готическом стиле в России, оказывается незаконченным… По фасадам во многих частях нет шпилей, предположенных по первоначальному проекту. Когда Бенуа обратился с просьбой ассигновать 1600 рублей на отливку из чугуна шпилей, то управляющий дорогой спросил его: – А сколько эти 1600 рублей дадут нам доходу? – Полагаю, никакого – ответил зодчий. – В таком случае оставить фасад без шпилей…” Таким вокзал и остался.

Связан вокзал и с событиями Первой русской революции: 13 августа 1906 г. на платформе был застрелен генерал-майор Г.А. Мин, участник решительного подавления московского восстания в декабре 1905 г.

С 2010 г. здание использовать перестали, поэтому на данный момент оно служит как достопримечательность, представляющая особую важность для отечественной истории. В настоящее время рассматривается проект по реставрации и возрождению здания вокзала «Новый Петергоф» и превращению его в современный историко-культурный комплекс с целью проведения культурных мероприятий для жителей и гостей города Петергофа.

ОСТРОВА

КОЛОНИСТСКИЙ ПАРК

Немного южнее Верхнего сада Петергофа, сразу за собором Петра и Павла, раскинулся живописный и уютный Колонистский парк, в центре которого лежит уникальный искусственный пруд, названный в честь дочери императора Николая I. Название Колонистского парка происходит из-за находившейся неподалеку колонии немцев. Колонистский парк появился вследствие желания императора облагородить вид Петергофа, при этом он стал «хранилищем» двух удивительных ансамблей: Царицына и Ольгина островов, где расположены павильоны с садами.

Каждый сад – это произведение искусства, выделяющее и подчеркивающее дух места, и, одновременно, творение, наполненное метафорами, ассоциациями, воспоминаниями и мечтами об иных местах. Именно это имел в виду Вальтер Скотт, когда писал в своем эссе «Декоративные насаждения и пейзажное садоводство»: «Ничто не является в большей степени порождением искусства, чем сад».

До появления парка здесь находилось Охотное болото, где водилось много разнообразной дичи. Ее разрешалось стрелять только членам императорской фамилии и представителям Высочайшего двора. Как писал осведомленный современник А.Т. Гримм, преподаватель великих князей и биограф Александры Федоровны, императрица упросила своего супруга внести гармонию в мир Петергофа, который она полюбила при первом же знакомстве с ним. Все тридцать лет царствования императора Николая I велись работы по устройству города Петергофа и огромных парков вокруг него. Эти работы начались в 1826 г. устройством Собственной дачи Александрии и строительством Коттеджа. Рядом с Александрией в 1830-х гг. был сформирован Александринский парк с прудами и островами, на одном из которых возвели Швейцарское шале, на другом беседку. В это же время начались работы по устройству парка вокруг Красного пруда, Большого (позже получившего название Колонистского) парка с островами и павильонами на них, овражного парка между Английским и Нижним парками, а также парка Озерки с многочисленными сооружениями и постройками. 

В начале 30-х гг. XIX века появляются первые планы по осушения Охотного болота, которые претворили в жизнь в 1837 г. На месте болота появляется пруд, названный: «Ольгиным» в честь средней дочери императора — великой княгини Ольги Николаевны. На пруду создали два искусственных острова. Восточный остров Николай Павлович решает подарить своей супруге императрице Александре Федоровне. Это был подарок, связанный с 25-летием семейной жизни императорской четы. Работы проводились в период с 1842 по 1844 гг.

Западный остров сразу же передали во владение капитану Вильгельму Трувеллеру, инженеру корпуса путей сообщения, под чьим непосредственным руководством и создавался пруд. Остров стал частью его усадьбы. Инженер посадил здесь сад и построил домик с беседкой. А когда задумал возвести еще одно здание у самой воды, выяснилось, что такой хороший кусок земли с пристанями понадобился для «государевых нужд». В 1845 г. Николай I решил выкупить остров обратно. Трувеллер изъявил желание вернуть его безвозмездно, но император не принял подарок. Было приказано оценить остров, который в итоге выкупили за 3000 руб. Остров стал подарком ко дню тезоименитства Ольги Николаевны — к 11 июля 1845 г. На нем решили выстроить павильон и разбить сад. Строительство павильона продолжалось с 1846 по 1848 гг.

В 1845 г. с южной стороны пруда появляется насыпная горка, вокруг которой посадили 15 дубов. На вершине разместили чугунную скамью, изготовленную в мастерской Ч. Берда. Через некоторое время на месте скамьи установили гальванопластическую копию скульптуры П.А. Ставассера «Нимфа и сатир», окрашенную в черный цвет. У гостей и жителей Петергофа скульптура ассоциировалась с чертом, и возвышение получило название: «Чертова горка». Скульптуру несколько раз сбрасывали, поэтому в конечном итоге ее перенесли к подножию каскада «Шахматная гора».

В 1845 г. был вырыт еще один небольшой пруд и создан маленький островок. На нем садовник П.И. Эрлер выпустил 15 пар кроликов. Использование островов для разведения кроликов – античная традиция, продолжавшаяся в эпоху Ренессанса и барокко. Эти островки – символы разрушения границ времени непрерывной сменой поколений. Самый известный кроличий остров находится в парке Вальзанцибио. Одновременно с кроликами для острова Большого пруда в 1845 г. были привезены по повелению императора из Царского села четыре пары лебедей. В мифопоэтической традиции лебедь связан с Афродитой, Аполлоном, Зевсом, Ледой, Орфеем. Лебедь – символ возрождения, чистоты, целомудрия, мудрости, пророческих способностей, поэзии, мужества и совершенства.

Ольгин пруд также был украшен скульптурой. В воде между островами разместили гальванопластическую копию, окрашенную в белый цвет, скульптуры П.А. Ставассера «Русалка». К сожалению, эта скульптура не сохранилась. Еще одна скульптура находилась западной стороны Ольгина павильона — эта была копия работы К.М. Климченко «Нарцисс».

На Царицын и Ольгин острова были устроены паромные переправы. Также попасть на остров можно было на лодках и гондолах, что еще более усиливало его романтическую изолированность.

Острова служили местом уединения императорской четы, здесь устраивали завтраки и полдники. Иногда проводились приемы, на которые приглашали представителей императорского двора, иностранных посланников, заграничных родственников императорской фамилии. Ансамбли включали в программу иллюминационных праздников.

Постепенно со времен царствования Николая I стала складываться традиция, устраивать на территории Колонистского и Лугового парков праздники. Началось все с 1846 г. — года замужества Ольги Николаевны. Тогда в первый раз на островах была устроена иллюминация нового типа с использованием более 50000 цветных фонарей по образцу тех, какие император видел в Лазенках — своей резиденции в Варшаве. На следующий год император пожелал повторить этот замечательный праздник, что и произошло. Еще одна иллюминация в новых парках состоялась в 1851 г. Николай Павлович живо принимал во всем участие: начиная от выбора фигур, заканчивая разработкой маршрута следования гостей. Мероприятие было организовано в честь тезоименитства Ольги Николаевны, которая навещала в тот год своих родных.

Помимо иллюминации при Николае Павловиче в Петергофе закладывается традиция театральных представлений над водой. Известно, что в августе 1850 г. архитектору Н.Л. Бенуа было приказано составить смету для исчисления стоимости постройки «античного театра», такого же, как театр в Лазенках, который был создан при Станиславе Августе Понятовском. На желание монарха могли повлиять итальянские впечатления, ведь во время поездки он видел античные театры. Смета была составлена, но идея не воплотилась в жизнь.

Традиция праздников на островах, заложенная Николаем I, была продолжена его преемниками. Во второй половине XIX века в Колонистском парке прошло 6 грандиозных праздников в честь дня рождения императриц и визитов высоких гостей. Эти праздники проводились в честь короля Швеции и Норвегии Оттокара II, короля Пьемонта Умберто, короля Дании Христиана, короля Румынии Кароля I и короля Греции Георга, императора Германии Вильгельма II. Каждый раз сооружались временные «воздушные» театры на Ольгином острове. Приглашался ограниченный круг лиц — послы и посланники с семьями, члены свиты, офицеры полков, располагавшихся в Красном селе и Петергофе, всего от 300 до 400 человек. Балетные представления продолжалось 40—50 минут. Затем гости катались на иллюминированных лодках, а на Царицыном острове для них устраивалось угощение и играла музыка. Острова, павильоны, пруд и парк, освещенные сотнями тысяч огней иллюминации, превращались в огненную декорацию.

Петергофская немецкая колония

В 1804 г. император Александр I возобновил прием иностранных поселенцев в России, который был приостановлен Павлом I.

В течение лета-осени 1809 г. прибыло несколько групп переселенцев. Приморские колонии были спроектированы как часть ансамбля Петергофской дороги – пути вдоль Финского залива от Петербурга до Кронштадта. Поэтому к внешнему виду домов предъявлялись особые требования.

В сентябре император утвердил фасады домов для колонистов. Каждое хозяйство состояло из нескольких добротных домов, обшитых тесом, больших сараев, куда можно было заехать на лошади, и хлевов для скота и конюшен для лошадей, замкнутых одной крышей. Дворы были огорожены высокими заборами с воротами и калиткой со звонком. Каждый двор имел ледник и пруд.

Были построены четыре небольших поселения вдоль Финского залива – Стрельнинская (8 домов), Ораниенбаумская (3 дома), Петергофская (2 дома) и Кронштадская (6 домов). К зиме 1811 г. строительные работы в этих колониях были закончены, и поселенцы начали обустраиваться.

Колонисты, поселенные на государственных землях, имели бóльший надел земли (35 десятин), чем те, кто проживал на землях дворцового ведомства (30 десятин). Кроме земельных наделов колонистам предоставлялся готовый дом и необходимый хозяйственный инвентарь.

Самой маленькой, из приморских колоний, была Петергофская колония, в которой поселились две семьи – Ивана Брауна с сыновьями Егором, Яковом и Фридрихом, и Якова Брауна с сыном Иваном. В 1849 г. в ней проживало уже четыре семьи, но по-прежнему стояло два дома. 1 апреля 1898 г. в колонии произошел пожар, сгорели оба дома Браунов. К 1900 г. добавились еще два двора — Лореров и Эйдемиллеров. В 1915 г. в колонии насчитывался 51 житель.

Колонисты занимались производством и продажей сельскохозяйственной продукции, а также извозом, имелся небольшой кирпичный завод. Несмотря на частные хозяйства, основные трудоемкие работы (пахота, уборка урожая, ремонт строений и дорог, забивание скота и т.п.) выполнялись сообща.

Выгодное положение колонии давало еще одну статью дохода от сдачи в летний сезон домов под дачи. Можно было встретить характерное объявление о дачном отдыхе в Петергофской колонии: «Дача сдается внаем, с мебелью, 7 комнат, передняя, кухня, отдельный ледник; в Петергофской колонии, дом Брауна № 1, близ собственной дачи Его Величества».

Так, летом 1854 г. в колонии отдыхал И.С. Тургенев. В рукописи его повести «Затишье» сказано: «…Кончено в Петергофской колонии, 23 июня…». Дети посещали петергофскую гимназию. Все были прихожанами петергофской лютеранской церкви Петра и Павла. До 1941 г. сохранялась нумерация по дворам (1 — Лореры, 2 — Эйдемиллеры, 3, 4 — потомки братьев Браунов). Сегодня это улица Мечникова.

Во время Великой отечественной войны колония была в районе боев и подверглась разрушению, колонисты депортированы. После войны вернулась в родные места только семья Александра Брауна.

ЦАРИЦЫН И ОЛЬГИН ПАВИЛЬОНЫ

ЦАРИЦЫН ОСТРОВ. ЦАРИЦЫН ПАВИЛЬОН

Царицын остров с павильоном был сооружен по проекту А. Штакеншнейдера в 1842-1844 гг. Император Николай I подарил его своей супруге Александре Федоровне. В оформлении и планировке павильона и сада отразилось ее увлечение архитектурой древнеримских Помпей. Однако Штакеншнейдер не слепо копирует формы помпейской архитектуры, а творчески их интерпретирует, приспосабливая к северному климату и требованиям заказчиков.

6 августа 1844 г. Николай I показал императрице остров и павильон на нем и в тот же день повелел называть их Царицыными. Великий князь Константин Николаевич записал в своем дневнике: «В воскресенье, шестого числа, после обедни Папа подарил Мама новый Царицын остров, и на нем греческий дом, с бездною фонтанов, пергола и разные разности что в самом деле чудесно (но оно стоит миллион двести тысяч <…>). Мы там завтракали».

Царицын павильон — асимметричное в плане здание, завершенное трехэтажной башней с наружной лестницей. Каждый фасад здания имеет свой неповторимый облик. Восточная сторона оформлена в виде глухой рустованной стены, что напоминает дома древних помпейцев, которые строились с глухими наружными стенами без окон, защищавшими от жары. Внешние стены здание выкрашены в песчаный цвет, что прекрасно гармонирует с окружающей зеленой растительностью и напоминает об итальянских домах, которые обычно строили из натурального камня. Западный фасад напротив открыт воде и солнцу. Здесь расположена терраса с балюстрадой и спуск к воде, оформленный в виде портика. С северной стороны расположен вход на трехэтажную башню, где находится кабинет императора Николая I. Здесь устроен Внутренний садик — вариация на тему античного перистиля — закрытого внутреннего дворика в помпейских домах. С южной стороны находится главный вход в павильон. Знаменитый писатель Александр Дюма, посетивший павильон в 1858 г., писал: «…Парадный вход великолепен, можно подумать, будто вступаешь в дом поэта в Помпее. Внутреннее убранство прелестно и оформлено с большим вкусом».

Интерьеры Царицына павильона украшены разными сортами мрамора, орнаментальными росписями в помпейском вкусе. Особо ценными видами отделки являются подлинная помпейская мозаика из Мальмезонской коллекции и византийские колонны XIII века. Внутри павильона действует фонтан, украшенный цветами. Неразрывной частью интерьеров является мебель, выполненная по рисункам А.И. Штакеншнейдера в мастерской братьев Гамбс. Множество круглых столиков с мраморными, мозаичными столешницами являются яркими примерами декоративно-прикладного искусства Италии и России XVIII—XIX веков. Особенно широко представлена в павильоне мелкая бронзовая пластика итальянских, немецких, французских мастеров XIX века. Специально для павильона на Императорском фарфором заводе были заказаны Этрусский и Коралловый сервизы.

В единстве с архитектурой и внутренней отделкой павильона решен сад, разбитый П.И. Эрлером. В предшествующий период царствования Николая I, цветники, появлявшиеся в Петергофе, устраивались на новый модный в 1820-1830 гг. манер в виде свободно расположенных клумб. Начало им было положено работами знаменитого английского садового мастера и теоретика Х. Рептона. Такими были цветники у Коттеджа и Фермы. На Царицыном же острове был создан совершенно новый для Петергофа «исторический» сад. План его цветников напоминает сады императорского Рима, с их подчеркнутыми краями и строгим рисунком. Создание таких цветников – отражение общеевропейской тенденции «музейного» отношение к садоводству и, одновременно, значительного расширение коллекций растений. Обе эти тенденции, характерные для садового искусства европейских стран той эпохи, впервые в Петергофе ярко проявились при создании сада на Царицыном острове. Огромное количество новых цветов, привозимых из Северной и Южной Америки, из Южной Африки, которые с 1830-х гг. начали широко культивироваться в Европе – пеларгонии, вербены, кальцеолярии, лобелии и петунии придали невиданную прежде яркость садовым партерам. Таким – модным цветочным садом со строгим регулярным рисунков его цветников в античном стиле был сад на Царицыном острове. Сохранившиеся счета П. Эрлера на покупку цветов свидетельствуют о приобретении им, наряду со многими другими цветами, восьмиста кустов роз для Царицына острова в 1844 г. Это не оставляет сомнений в том, что один из цветочных партеров или их часть были сформированы как сад роз.

Документы садового мастера Эрлера также свидетельствуют, что с 1844 г. на острове находилось много померанцовых деревьев. Над внутренним садиком и перголой сада на острове на зимнее время собиралась оранжерея из застекленных щитов. Она отапливалась печами, находившимися ниже уровня «пола», которые каждую осень раскрывались во внутреннем садике, а на лето закрывались землей. Именно в этой оранжерее сохранялись померанцовые деревья, и, кроме того, как свидетельствуют документы, – виноград и плющ.

Перед главным входом в павильон находится Южный садик. Главное место здесь занимает партер, оформленный как античный ксист, то есть плоский сад-цветник. Такие цветники подчинялся планировке и архитектуре здания и составлял с ним единое целое. Появление таких цветников — отражение общеевропейской тенденции «музейного» отношение к садоводству. Особый выразительный эффект и необычайную цельность этой части острова придает Большая мраморная скамья, украшенная копиями с антиков: статуями Цереры с Флорой и бюстами Юпитера с Юноной. Композиционным центром сада является бассейн с фонтаном-клош. Над фонтаном возвышается «Нарцисс» — статуя работы К.М. Климченко 1846 г. Бронзовая пластика, украсившая Южный садик, являлась «подарками» Александре Федоровне от ее брата прусского королям Фридриха Вильгельма IV. Скульптура «Амазонки, сражающейся с барсом» на пьедестале из сердобольского гранита — копия работы прусского скульптора Августа Кисса. Статуя «Молящегося мальчика» — копия с античного оригинала 3 века до н. э.- эффектно выделяется на фоне песчаной ниши фасада. Еще один подарок от прусского монарха — «Девушка, смотрящая в даль» мраморная работа Г. Бергеса 1851 г. — расположена в нише лоджии. Внутренний садик связан с Собственным садом императрицы Александры Федоровны длинной перголой, увитой виноградом. В перголе расположена одна из лучших скульптур острова работы русского мастера Н.С. Пименова «Нищий» или «Мальчик, просящий милостыню».

Собственный садик императрицы оформлен в виде партера правильной геометрической формы, напоминающей яркий разноцветный ковер. В центре Собственного садика Александры Федоровны размещена коринфского ордера колонна, составленная из белых и голубых матовых стеклянных трубок. Изготовленные по заказу короля Пруссии Фридриха Вильгельма IV архитектором Л.Ф. Гессе, три колонны стали королевскими подарками супруге, сестре и кузине. Колонна, преподнесенная супруге, королеве Елизавете Людовике, была установлена в частном королевском саду Марли в Потсдаме. Колонна, отправленная в Баварию двоюродной сестре Марии, супруге баварского короля Максимилиана II, заняла свое место в центре сада на острове Роз. В 1854 г. в Петергоф была доставлена третья колонна — подарок любимой сестре, императрице Александре Федоровне, на день рождения. «Хрустальные» колонны подчеркнули единство трех садов, трех образов рая для их владельцев.

Еще одна характерная деталь сада на острове — это «руина». Для ее создания архитектором были использованы детали от разобранного Исаакиевского собора А. Ринальди, на месте которого О. Монферран возвел новый собор: это обломки мраморных колонн и гигантских капителей. Центральное место композиции занимает торс от статуи «Религия» (1718-1719) Антонио Коррадини.

Восточному фасаду соответствует пейзажная часть сада. Эта часть сада устроена без каких-либо черт регулярности — только извилистые дорожки. Рядом с их поворотами в местах их соединения размещены группы кустарников и деревьев. В восточной части острова растет знаменитый дуб Вашингтона, посаженный лично императором Николаем I в 1842 г. Желудь был привезен с могилы американского президента из имения Маунт-Вернон. По велению Александры Федоровны после смерти супруга в 1855 г. возле дуба была устроена золоченная корзинка и высажены незабудки и анютины глазки — цветы памяти и любви супругов.

Одна из дорожек обрамляет остров, то приближаясь к воде, то удаляясь от него, позволяя любоваться ансамблем с разных точек. Эффектность, законченность и выразительность всех видов созданы точным соотношением размеров острова, павильона, пруда и высотой башни. В художественном облике Царицына острова с павильоном все имело большое значение, он мыслился как единый комплекс, который нельзя было лишить какой-то составной части. Царицын остров был создан императором для супруги как остров утопии, образ идеального мира. Мифологические, художественные, исторические, литературные ассоциации, личные воспоминания и мечтания создали мир острова мечты в Петергофе.

ОЛЬГИН ОСТРОВ. ОЛЬГИН ПАВИЛЬОН

ИВЫ ОЛЬГИНА ПРУДА

Ивы вокруг Ольгина пруда сажали особым образом — параллельно воде. Такая заданность в сочетании с естественной устремленностью деревьев к солнцу и небу сформировала на берегу удивительный природный узор.

Западный остров, выкупленный у В.Трувеллера, является подарком Николая I его средней дочери — великой княгине Ольге Николаевне — ко дню ее свадьбы и Карла Вюртембергского. Проект павильона и сада вокруг разрабатывал А.И. Штакеншнейдер.

Строительные работы на острове велись очень быстро: перепланировка территории, снос старых построек и создание нового сооружения — начались еще до того, как остров был выкуплен у Трувеллера. К ноябрю 1845 г. были завершены все подготовительные и земляные работы. 29 мая 1846 г. из Палермо Штакеншнейдеру передают утвержденный план павильона, было приказано составить смету и немедленно приступить к строительству. К приезду Ольги Николаевны из Италии — к 1 июня 1846 г. — павильон был «окончен вчерне и подведен под крышу». К свадебным торжествам император велел затянуть интерьеры павильона расписными холстами «под штукатурку» в качестве временной меры. 12 июня 1846 г. «Государь при обозрении работ в Петергофе пожаловать изволил: рабочим, бывшим при отделке большого дворца и постройке домика в Итальянском вкусе на Ольгинском острове по 1 рублю серебром на человека…». Отделочные работы в павильоне, которые не успели выполнить к этой дате, продолжались в 1847-1848 гг. За строительство павильона император пожаловал архитектору брильянтовый перстень за 2000 рублей серебром.

Интересно, что, живя уже в Штутгарте, Ольга Николаевна, королева Вюртембергская, пожелала, чтобы ее новая королевская резиденция – вилла Берг – по своим архитектурным формам напоминала петергофский павильон, что и было сделано.

По стилю Ольгин павильон напоминает виллы и сельские постройки в окрестностях Палермо. Павильон прост, но в то же время своеобразен по архитектуре. Это небольшое трехэтажное сооружение в виде башни, на высоком цоколе, как бы вырастающее из воды. На каждом этаже были устроены террасы, веранды или балконы. На второй этаж с восточной стороны ведет наружная каменная лестница, а на южном фасаде имеется спуск к воде, украшенный перголой, которую велела устроить императрица в 1849 г. На крыше была устроена видовая площадка, где Николай I следил через подзорную трубу за учениями своих войск, которые тогда размещались в окрестностях Петергофа.

Интерьеры павильона оформлены по единому принципу, отличия между ними не значительны. Для каждого зала выбрана своя цветовая гамма. Изюминкой интерьеров являются кессонированные потолки. Люстры в павильоне не предусмотрены — использовалось лишь естественное освещение. Потолок и стены украшают изящные орнаментальные росписи, которые напоминает оформление Царицына павильона. Нижняя часть стен у всех залов оформлена расписанными под мрамор панелями. Камины были воссозданы при помощи искусственного мрамора.

На первом этаже в Столовой посетителей, словно, встречает сама хозяйка — портрет великой княгини был исполнен П.Н. Орловым (1812-1865) в 1846 г. в Неаполе. Художник изобразил Ольгу Николаевну в счастливый момент влюбленности с букетом цветов в руках. В этом же интерьере — предметы из ее приданного: фарфоровый сервиз императорского фарфорового завода и изделия серебряного мастера Г.А. Ланга 1840 г. Эти произведения искусства вносили свой вклад в создание величавого образа Российской империи, показывая высокий уровень ее культуры. «Итальянскую» тему поддерживают живописные произведения на стенах: акварели, гуаши, гравюры, масляная живопись. Это произведения XIX века, которые представляют природу и города Италии, местных жителей на их фоне — своего рода «открыточные» виды.

У павильона был разбит пейзажный парк с извилистыми тропинками, свободно расположенными клумбами. Для устройства клумб, рабаток и цветочного садика на остров завозили «черную землю». Дорожка шла вдоль берега, повторяя его очертания, смыкаясь у стоящего на краю острова павильона. Вдоль дорожек с двух сторон была посажена «английская земляника», а также клубника, малина и смородина. У павильона и на его верхней площадке были посажены вьющиеся растения.

Сад на Ольгином острове отличается от сада на Царицыном острове, и в то же время составляет единое целое со всем ансамблем Колонистского парка. Свободно посаженные группы деревьев и кустов, обширные зеленые лужайки, извилистые дорожки, свисающие над водой ветви ив, вольно «разбросанные» цветочные клумбы создавали романтической настроение и напоминали об Элизиуме, саде Юлии в романе Ж.-Ж. Руссо «Юлия, или Новая Элоиза». Автор романа отмечал, что сад Юлии отражали до некоторой степени внутренний мир женщины, чуждый душевному смятению. Возможно, сад на Ольгином острове был своего рода пожеланием и напутствием дочери, выходящей замуж и покидающей Родину.

В центре луга установлена скульптура «Венера, снимающая сандалию», копия с работы И.П. Витали (1794-1854). Также в саду размещены две мраморные скамьи работы неизвестного мастера, исполненные по рисунку А.И. Штакеншнейдера.

ВЕНЕРА НА ОСТРОВЕ

На Ольгин остров вернулась бронзовая копия "Венеры, снимающей сандалию". Вообще, копий с мраморной скульптуры Ивана Витали было две. Одну император подарил старшей дочери, Марии, скульптура украсила парк усадьбы Лейхтенбергских в Сергиевке. Другую — средней дочери, Ольге. После войны исчезли обе — то ли разбили, то ли увезли нацисты. И только в конце ХХ века в саду Лейхтенбергских все-таки нашли одну из богинь. Она была сильно повреждена, но все же ее удалось вернуть к жизни. А с нее воссоздали и вторую копию для Ольгина острова. Без Венеры, конечно, дух места был не тот.

АЛЕКСАНДРИЯ

ГЕРБ АЛЕКСАНДРИИ

24 декабря 1829 г. официально был утвержден герб, выполненный по рисунку В.А. Жуковского. Александрия отразила увлечение рыцарским романтизмом императрицы.

Меч в венке из белых роз на голубом фоне щита, с девизом «За Веру, Царя и Отечество»

На синем фоне изображение обнаженного меча, пропущенного сквозь венок из белых роз.

Александрия — дворцово-парковый ансамбль, служивший семейным гнездом четырем поколениям династии Романовых. Александрия находится на юго-западе Петербурга между Стрельной и Петергофом. Парк Александрия получил свое название в честь своей первой хозяйки императрицы Александры Федоровны, супруги Николая I. 

В начале XVIII века Петр I подарил Александру Даниловичу Меншикову участок земли на территории будущей Александрии. В 1714 г. его соседом стал Я.В. Брюс (1670-1735), построивший на верхней террасе двухэтажный дворец в 1721-1725 гг. На чертеже 1725 г. с изображением фасадов всех домов на территории, где впоследствии возникли усадьбы Знаменка и Александрия, среди рядовой застройки выделяется обширный, в два этажа, дом Я.В. Брюса с башенкой, где, возможно, находилась обсерватория ученого. А.Д. Меншиков приобрел у прежних владельцев участки в 1726 г. и начал перестройку дома Брюса в свой усадебный дворец “Монкураж” (“Отрада”). В 1978 г. в Александрии недалеко от дворца Коттедж при археологических раскопках были обнаружены остатки дворца А.Д. Меншикова “Монкураж”. То обстоятельство, что уже в 1726 г. “Монкураж” был подведен под крышу, свидетельствует о том, что И.-Г. Шедель, которому А.Д. Меншиков поручил возведение дворца, перестроил старое здание. При строительстве “Монкуража” к старому дому Брюса были добавлены боковые галереи. Но строительство так и не было завершено – в 1727 г. Меншиков попал в опалу и был отправлен в ссылку.  Имение Меншикова перешло в казну.

По другому источнику при Петре I на территории Александрии находились уделы фельдмаршала Я. Брюса, поручика Д. Севкина, подъячего А. Яковлева. После смерти Петра все участки перешли во владение А. Д. Меншикова, и тот на месте усадьбы Брюса начал строить себе дворец Монкураж.

В 1733 г. единоличным владельцем будущей Александрии становится Анна Иоанновна – дочь Ивана V и племянница Петра I. Большая любительница охоты она отдает земли в Петергофе под создание Охотничьего парка («Ярдгартен») и небольшой летней резиденции. По ее приказу сюда свозят огромное количество животных, в том числе редких. Возводят егерскую слободу, строят всю необходимую для содержания зверинца инфраструктуру. В парке жили олени, буйволы и даже тигры, на которых императрица с большим удовольствием охотилась. Позже летняя резиденция переехала из Петергофа в Царское Село, а «Ярдгартен» снова пришел в запустение. Животных здесь больше не содержали. Уцелели только ручные олени, из-за чего парк получил народное название «Олений зверинец». Недостроенный дворец Меншикова окончательно разрушился. Территория использовалась под огороды, здесь же паслись лошади Драгунского полка.

Нового хозяина эти земли обрели лишь в 1825 г., когда Император Александр I подарил их своему брату — великому князю Николаю Павловичу. На следующий год новый хозяин, ставший к тому времени императором Николаем I, приказал построить для себя дачу — сельский домик с прилегающим к нему парком. Три года потребовалось для завершения первоочередных строительных работ. К этому же времени поэт В.А Жуковский, близкий друг семьи, предложил эскиз герба Александрии. На нем был изображен синий геральдический щит с рыцарским мечом, пропущенным через венок из белых роз. Белые розы появились на гербе не случайно. Это были любимые цветы супруги императора Александры Федоровны.

Архитектором Адамом Менеласом с шотландскими корнями был создан дворец «Коттедж» в стиле неоготика. Также были спроектированы и построены хозяйственные корпуса. Пейзажный парк окружал постройки и простирался на 115 га, создавая ощущение простора.

Результатом творчества мастеров паркового дела, на берегу Финского залива появился один из прекраснейших парков русского романтизма. Различные архитектурные решения в неоготическом стиле подчеркивали романтический дух места. В парке были созданы караулки, чугунные колодцы, затейливые мосты, уединенные беседки и скамейки. До наших дней сохранились Руинный мост, перекинутый через глубокий овраг и «каменный диван», высеченный в огромном валуне.

На смену шотландскому мастеру пришел А.И. Штакеншнейдер, прославившийся своими творениями в Петербурге. Архитектору потребовалось 22 года на перестройку фермы с павильоном «в сельском вкусе», созданной его предшественником. В результате был создан Фермерский дворец для императора Александра II. Кроме того, Штакеншнейдер построил Новую Ферму, здание Дворцовой телеграфной станции и Константиновского или Адмиральского домика, который был спроектирован для великого князя Константина Николаевича — второго сына императора Николая I.

Архитектор К. Шинкель возвел здание домашней церкви для императорской семьи. Церковь была построена в неоготическом стиле и стала одной из самых необычных построек дворцово-паркового ансамбля с не менее необычным названием – Готическая капелла.

Александрия стала дачей Николая Первого и служила местом семейного отдыха для всей императорской семьи, в которой дети были окружены особой заботой. Поэтому в «Александрии» создавались разные детские сооружения, такие как, например, спортивная площадка к югу от «Коттеджа», детская Крепость с валом и Пожарная каланча рядом с Фермерским дворцом. Не сохранились до наших времен Детский сельский домик, Голубятня, Детская ферма на берегу залива и водяная Мельница. 

Соседний с парком участок в 1827 г. получил лейб-медик императора П.И. Линдестрем и выстроил здесь дачу. Последний владелец А.В. Фрейганг в 1880 г. продал участок казне для устройства на нем птичника фермы Александрии. Второй участок по проспекту также был отдан под застройку, но начала 1890-х гг. был приобретен в казну и использовался сначала под ферму Александрии, а затем как «отделение главных конюшен».

В царское время территория парка Александрия вдоль Санкт-Петербургского проспекта имела железную ограду, а со стороны имения Знаменка – деревянную. Въезд в парк преграждали ворота, справа от которых был телеграф, а слева здание фермы. В апреле 1905 г. для «наибольшего обеспечения благополучного пребывания Государя Императора в Петергофе» было приказано увеличить высоту железной ограды вдоль Петербургского шоссе, нарастив ее сеткой с колючей проволокой. И хотя вдоль проспекта охрану несли терские казаки, размахивая, как говорили старожилы, своими нагайками, но тем не менее это была дополнительная мера безопасности для самого императора и его семьи, проводившей летний сезон в Александрии.

А.Ф.Чернышев. Николай I с принцем Вюртембергским и сопровождающими лицами в парке Александрия в Петергофе. 1846. ГМЗ «Петергоф»

ХРАМ АЛЕКСАНДРА НЕВСКОГО (КАПЕЛЛА)

ПРАВОСЛАВНЫЙ ХРАМ?

Церковь Святого Александра Невского... Трудно поверить, что такое название может носить устремленный ввысь белоснежный храм с тонкими башнями, узкими арками и круглыми окнами-розами с витражами.

Православный храм, созданный немецким зодчим Шинкелем, шотландским архитектором Менеласом и русским французом Шарлеманем, — это кажется чем-то невероятным.

Художественный замысел создателей церкви до сих пор не раскрыт. Почему скульптур святых на фасадах именно 43? Почему одни повторяются, а другие — нет? Почему архангел Михаил изображен с двумя жезлами? Имеет ли какое-то значение расположение фасадов?

Главная изюминка парка «Александрия» и причудливый нюанс всего Петергофа — это домовая церковь императорской семьи, освященная в честь Александра Невского. В 1829 г., после завершения строительства Коттеджа, возникла необходимость в домовой церкви. Место для будущей домашней молельни в западной части Александрии выбрал сам Николай I.

Проекты фасадов и планы были выполнены известным немецким зодчим Карлом Фридрихом Шинкелем, а непосредственное наблюдение за строительством осуществлял архитектор Адам Менелас, после кончины которого, с сентября 1831 г. эта роль была возложена на архитектора Иосифа Шарлеманя.

Торжественную закладку церкви совершил 24 мая 1831 г. духовник Императора протопресвитер Николай Музовский в Высочайшем присутствии. История оставила описание закладки храма. На месте алтаря будущей церкви был установлен закладной камень с высеченным в нем квадратным гнездом. После молебна с водоосвящением Николай Первый снял с себя серебряную медаль, полученную им во время Русско-Турецкой войны 1828-1829 гг., и положил ее внутрь закладного камня. Императрица, а за ней и другие присутствующие опустили в него золотые и серебряные монеты и медную пластину с записью о посвящении храма святому благоверному князю Александру Невскому. закладной камень накрыли большой плитой, а поверх нее были крестообразно уложены восемь камней, украшенных золоченными вензелями членов императорской семьи и духовника их императорских Величеств — протопресвитера Н.В. Музовского.

Летом 1834 г. строительство было закончено, и 3 июля 1834 г. состоялось торжественное освящение церкви во имя святого благоверного великого князя Александра Невского, совершенное тем же протопресвитером Николаем Музовским в Высочайшем присутствии.

Богослужения в храме проводились только в летний период. Церковь расположена на открытом возвышенном месте. Здание построено в неоготическом стиле. Отсюда ее второе обиходное наименование — Готическая капелла.

Квадратное в плане здание имеет трехгранный выступ алтарной апсиды, по углам — двадцатиметровые восьмигранные башни со шпилями из чугуна, завершенные золочеными крестами. Храм украшают около тысячи художественных деталей, отлитых в 1832 г. на Александровском литейном заводе из чугуна по моделям М. Соколова. Из медных листов были выбиты 43 статуи по моделям скульптора В.И. Демут-Малиновского — это фигуры ангелов, апостолов, евангелистов и Богоматери с младенцем. Над каждым порталом устроено круглое окно-роза с витражом, исполненным на Санкт-Петербургском стеклянном заводе, над которыми расположено по фигуре ангела. Цветные стекла вставлены в стрельчатые окна. В отделке интерьера были использованы мотивы готики. Внутренняя роспись церкви была выполнена художником Т.А. Неффом.

В иконостасе помимо икон Спасителя и Божией Матери на северных вратах был расположен образ Святого Архистратига Михаила, а на южных – образ Святого Благоверного Александра Невского. Под царскими вратами находился образ Тайной вечери, в царских вратах – образ Благовещения, под ними – четыре Евангелиста. Все перечисленные иконы были выполнены на холсте. Работы Неффа получили высокую оценку со стороны Николая Первого: живописцу было назначено жалованье в 3 тысячи рублей в год, а работа по оформлению церкви была оценена в 15 тысяч рублей. За особое вознаграждение Нефф получил еще один заказ для Александрийского храма: на создание запрестольного образа Вознесения Господня.

Ю. Тынянов упоминает о капелле в повести «Малолетний Витушишников»: «Храм, который император приказал соорудить у себя в Александрии, своей петергофской даче, «малютка-храмик», как называли его, был чистой готикой и не походил на пузатые купола. Указывая на стрельчатые окна и каменные кружева и оборки по углам, камер-фрау Баранова говорила [фрейлинам]: «Учитесь у них!»

В александрийском храме проводились специальные богослужения, торжественные молебны проводились регулярно в дни рождений, тезоименитств, годовщин свадеб или коронаций. Из церковных праздников, приходившихся на период пребывания императорской семьи в Петергофе, в нем отмечались: двунадесятые переходящие (в зависимости от Пасхи) Вознесение Господне, день Св. Троицы и день Св. Духа; 6 августа –Преображение Господне; 15 августа–Успение Пресвятой Богородицы; 30 августа – Перенесение мощей Св. Александра Невского из Владимира в Санкт-Петербург, храмовый праздник церкви Александрии. В последнем случае литургия в церкви обычно проходила без Высочайшего присутствия, ибо по традиции в этот день весь Двор участвовал в крестном ходе в Александро-Невскую лавру.

Маленькая церковь Александрии имела прекрасную акустику. Император Николай Павлович, обладая звучным баритоном, часто пел во время богослужений, становясь на клиросе рядом с певчими. Перед обедней он сам назначал пение, которое должно было исполняться по его желанию. В церковных песнопениях участвовали также его сын и дочери – великий князь Константин Николаевич и великие княжны Мария, Ольга и Александра Николаевны. По распоряжению императора в дни, когда в Готической церкви присутствовали иностранные Августейшие особы, служба совершалась двумя хорами придворных певчих. Кроме певческой капеллы собора Зимнего дворца, в Петергофе имелся свой собственный хор, получивший статус придворного в 1828 г. Певчие набирались из мастеровых Дворцового правления и их детей.

Иногда Николай Первый и Александра Федоровна приезжали на свою загородную дачу и зимой. Так, в 1838 г. на первой неделе Великого поста они жили в Коттедже, посещая службы в Готической Капелле. В царствование Николая в храме проводились венчания некоторых придворных. В 1835 г. Александра Федоровна пожелала обвенчать в ней фрейлину Елизавету Николаевну Безобразову, а в 1848 г. – Наталью Николаевну Бороздину. Перед вступлением в брак великие княжны Мария, Александра и Ольга «подолгу христианскому» соблюдали три дня пост, молились в Готической Капелле, где исповедались и причащались у своего духовника. Духовный подвиг покаяния перед бракосочетанием позднее несли в церкви великий князь Константин Николаевич и великая княжна Александра Иосифовна, дочь Александра Третьего Ксения Александровна и ее жених великий князь Александр Михайлович.

Осенью 1866 г. ожидалась свадьба наследника цесаревича Александра Александровича и датской принцессы Марии-Софии-Фредерики-Дагмары. После торжественной встречи в Кронштадте невесту привезли в Петергоф. Готическая Капелла стала первой православной церковью, которую посетила будущая императрица на русской земле. Может быть, это определило впоследствии особое отношение царской четы к маленькой домашней церкви. Большинство икон, хранившихся в храме Александрии к началу двадцатого века были переданы сюда именно Александром III и Марией Федоровной.

Наибольшей интенсивности богослужебная жизнь Капеллы достигла в царствование последнего императора. Это было связано с тем, что Николай II и Александра Федоровна, подолгу оставаясь в Петергофе, предпочитали молиться уединенно, без сопровождения свиты, которая обычно присутствовала только на официальных церковных церемониях.

С приходом революции для храма, как и для всей России, наступили темные времена: в 1918 г. церковь закрыли, спустя два года открыли музей, затем вновь закрыли и лишь после капитального ремонта в 1933 г. здесь стали экспонировать выставку по истории парка «Александрия».

Два дня, 26 и 27 сентября 2006 г., в храме Александра Невского был выставлен гроб с телом императрицы Марии Федоровны, который доставили из Дании для перезахоронения в Петропавловской крепости Санкт-Петербурга.

В 2006 г. после очередного реставрационного ремонта храм начал вновь принимать прихожан, его торжественно освятил митрополит Санкт-Петербургский и Ладожский Владимир. Свое место заняли и чудом сохранившиеся полотна Т.А. Неффа – «Архангел Михаил», «Спаситель» и «Вознесение».

Сегодня Готическая Капелла приковывает к себе внимание посетителей, являясь одним из шедевров готической архитектуры, которыми славится Петергоф. Изменился лишь статус церкви: на смену частному владению императорской семьи пришел статус украшения Александрии, сочетающего в себе традиции православного храма и строгую готическую архитектуру Западной Европы.

ГОТИЧЕСКИЙ КОЛОДЕЦ

В парке «Александрия», неподалеку от капеллы, стоит ажурная, кованная из чугуна беседка, которая называется «Готический колодец». Она была создана в 1835 г. по рисункам художника и архитектора И. Шарлеманя. Павильон из чугуна над колодцем был отлит на заводе Берда.

Готический колодец на фоне Готической капеллы образует своеобразный “готический” архитектурный ансамбль.

О предназначении Готического колодца в Александрии спорят, ведь он совершенно нефункционален. Кто-то предполагает, что здесь собирались девушки для гадания, кто-то думает, что тут назначались романтические свидания.

По описи 1929 г. было 4 чугунных колодца:
– один стоял около Коттеджа со столбом в готическом стиле и рельефным изображением герба парка Александрия
– еще два Готических колодца были около Фермерского дворца – одной из сохранившихся императорских летних дач 
– еще один колодец был у Нижнего дворца (он имел некую чугунную тумбу, также выполненную в готическом стиле|

История романтизма в нашей стране начиналась с политических и духовных связей особого рода — династических. Они начинались с дружбы Фридриха Вильгельма III и Александра I. В 1805 г. российский император приезжает в Берлин, чтобы заключить с Пруссией военный союз против Наполеона. Переговоры завершаются необычным событием: перед расставанием, в ночь на 25 октября, Александр, Фридрих Вильгельм и королева Луиза спускаются в крипту Гарнизонной церкви Потсдама и клянутся в нерушимости своего союза перед гробницей Фридриха Великого. Война политических жестов продолжилась через год, когда Наполеон, вынудивший прусского короля встать на его сторону, выбрал для себя те же покои, что и русский царь, и совершил такой же визит к гробнице Фридриха II.

Несмотря на официальное военное противостояние, прусские симпатии оставались на стороне России. В 1810 г. патриотически настроенные офицеры начали формирование Русско-германского легиона, который в 1815 г. влился в состав королевских войск Пруссии. Лояльность прусских войск, состоявших на службе Наполеона, по отношению к бывшим союзникам проявилась и в поступке, открывшем историю «Русской Пруссии»: прусский генерал Ханс Давид фон Йорк, взявший в 1812 г. в Курляндии пятьсот русских военнопленных, отсылает часть солдат в Потсдам, где из них по желанию Фридриха Вильгельма создается военный хор численностью в двадцать один человек. Это были солдаты-песенники, всегда игравшие важную роль в русских походных маршах. По-видимому, прусский король хотел показать свою приверженность к русскому через «нестроевую», культурную ипостась военного дела. На самом же деле песенники были настоящими воинами, и награды многих из них хранятся в Потсдаме и сегодня.

Российско-прусская дружба и чувство культурного родства вновь становятся явными во время освободительных походов 1813–1815 гг. 7 марта 1813 г. армии двух стран объединяются.

Не забыты и пленные песенники — Александр оставляет их на королевской службе, они поступают в Первый гренадерский пехотный полк и в его составе входят в Париж. В 1815 г., на волне общего триумфа, принято решение поселить тринадцать русских песенников-ветеранов в Потсдаме. Еще одна символическая подробность — двое из них вскоре женятся на жительницах Потсдама, а двое на француженках. 4 ноября 1815 г. Санкт-Петербургский гренадерский полк со своим шефом Фридрихом Вильгельмом вступает в Берлин. «В русском мундире ехал он перед первым взводом и салютовал Государю. Офицеры обедали во дворце за королевским столом, а солдат угощала прусская гвардия. Примечательнее всего, что в тот день караулы были заняты в Берлине русскими солдатами. Людовик XIV, возведя своего внука на испанский престол, сказал: “Пиренейские горы более не существуют!”» Русским можно было, в подражание ему, но с бoльшим правом сказать, что при Александре I Россия и Германия составляли одно семейство». Череда символических событий продолжается: в этот же день состоялась помолвка дочери прусского короля и брата русского императора. 24 июня 1817 г., уже в Петербурге, принцесса Шарлотта принимает православное крещение и новое имя, а 1 июля происходит венчание Александры Федоровны и Николая Павловича.

ИМПЕРАТОРСКИЙ КОТТЕДЖ

Существование петергофского Коттеджа в русской культурной ситуации во многом уникально. Это сооружение — плоть от плоти типовых английских проектов в русском контексте — утверждает своеобразие частного архитектурного замысла и, оставаясь неповторимым, порождает целый пласт придворного строительства.

Большую роль в накоплении архитектурных впечатлений императора мог сыграть четырехмесячный вояж по Англии, предпринятый Николаем Павловичем еще в бытность великим князем зимой 1816 — весной 1817 г. Девять лет спустя в сильно изменившихся обстоятельствах, уже будучи императором, Николай I заказывает свой загородный дворец и обращается к стилю английского «живописного коттеджа». 

Поскольку молодую супругу Николая I угнетала напыщенная обстановка дворцов, император распорядился построить уединенное убежище в самом удаленном уголке парковой зоны Петергофа. Разработку проекта будущего домика для отдыха в английском стиле Николай I поручил шотландскому архитектору Адаму Менеласу – большому почитателю классицизма и романтической неоготики. Главной задачей этого проекта стало максимальное уменьшение декора, отказ от позолоты и напыщенности, присущих дворцовым интерьерам, при этом «Коттедж» должен был получиться добротным, стильным, комфортным и уединенным (включая ограниченное присутствие прислуги).

На строительство ушло три года, в 1829 г. интимный уголок царской семьи был подарен императрице после ее дня рождения. Несмотря на то, что в семейном дворце насчитывается более 27 комнат он получился комфортным, уютным, а по тем временам еще и совсем неординарным. Наличие большого количества балконов, террас с ажурными чугунными аркадами (что являлось тоже новинкой) и эркеров открывало для царственных владельцев живописные горизонты пейзажного парка, давая возможность наслаждаться окружающей красотой в комфортных условиях.

Дворец «Коттедж» имел не только удивительные формы и оформление, главным его достоинством стало внедрение технических диковинок, которые еще не использовались в строительстве тех лет. Уединенное жилище монархов, в которое ограничили доступ посторонним, было оснащено инновационными по тем временам подъемными механизмами, водопроводными и вентиляционными системами, системой нагрева и подачи горячей воды в ванные комнаты, переговорными устройствами и полноценным отоплением. Все эти внедрения позволили уменьшить количество прислуги и свести ее присутствие в «Коттедже» к минимуму.

Поскольку кухня находилась в отдельном здании (со временем было пристроено и крыло со столовой с отдельным входом), то слуги появлялись в доме, только в часы подачи и принятия пищи, в остальное же время императорская семья могла наслаждаться вожделенным уединением и полным расслаблением. Особенно это радовало императрицу, которая не раз говорила о том, что время, проведенное в «Коттедже», «было самым счастливым в ее жизни». Да и сам Николай I не прочь был почувствовать себя «не императором, а мужем петергофской помещицы».

К наиболее ранним и вместе с тем лучшим изображениям Коттеджа можно отнести акварели А.П. Брюллова «Императрица Александра Федоровна в гостиной Коттеджа» (1830) и Г.Г. Чернецова «Коттедж в петергофской Александрии. Кабинет императрицы Александры Федоровны» (1831). Изображенное пространство затруднительно в полном смысле слова назвать интерьером. В обоих случаях запечатлен фрагмент комнаты, раскрытой вовне большими окнами и распахнутыми дверями. Пространство сформировано готическими ширмами, тонкими стенами, напоминающими те же складные ширмы несколько большего размера, и предметами мебели, поставленными под углом друг к другу. 

Эстетике хрупкого пространства соответствовала и посуда, специально изготовленная для Коттеджа. В конце 1820-х — начале 1830-х гг. на Императорских фарфоровом и стеклянном заводах был сделан парадный «Собственный» сервиз. Подобный стеклянный Готический сервиз в 1832 г. был выполнен и для Зимнего дворца. Фарфоровые тарелки дополнялись большим количеством предметов из стекла.

Пространство Коттеджа, изменяясь вместе с его обитателями, сохраняло свою частную природу. Иначе обстояло дело с теми постройками, которые возникли как подражание Коттеджу и царским павильонам в Петергофе и составили целое направление в придворной архитектуре николаевского времени. Тип компактного двухэтажного особняка, в большей или меньшей степени подражающий Коттеджу, надолго остался в Петергофе. 

Именно в этом новом мире, который хочется назвать не дворцовым, а усадебным, император начинает эксперимент по созданию «Прусской России». Во время пребывания в Берлине он встречается с Шинкелем и заказывает ему проект сельской церкви для Александрии. Великолепный готический облик Капеллы был бы чужеродным в парке Царского Села или Павловска. Но в романтической обстановке Александрии, над склоном, уходящим к морю, Капелла стала частью живой картины, напоминающей пейзажные полотна Каспара Давида Фридриха. Именно в эти годы для Коттеджа приобретено несколько картин немецкого художника.

Алек­сан­д­ра Фе­до­ров­на очень лю­би­ла цве­ты — их бы­ло ве­ли­кое мно­же­ст­во, как в ком­на­тах двор­ца, так и в са­ду во­круг не­го. В сво­их вос­по­ми­на­ни­ях им­пе­рат­ри­ца пи­са­ла: “Всю жизнь жи­ла во мне склон­ность к ме­лан­хо­лии и меч­та­тель­но­сти. По­сле раз­вле­че­ний свет­ской жиз­ни я мог­ла уг­лу­бить­ся в са­мое се­бя, и в та­кие ми­ну­ты при­ро­да ока­зы­ва­лась для ме­ня столь же не­об­хо­ди­мой, как хо­ро­шая про­по­ведь”. Осо­бен­но лю­би­ла же­на Ни­ко­лая I бе­лые ро­зы и про­стые ва­силь­ки. Сегодня уже стало тра­ди­ци­ей в день ро­ж­де­ния Алек­сан­д­ры Фе­до­ров­ны 13 ию­ля (по но­во­му сти­лю) прий­ти к ее мо­ги­ле в усы­паль­ни­це Пе­тро­пав­лов­ско­го со­бо­ра и воз­ло­жить на бе­лый мра­мор над­гро­бия бе­лые ро­зы и си­ние ва­силь­ки.

Великая княжна Мария Николаевна. Мой балкон в Коттедже. 10 июня 1837 г. "Мой балкон в Коттедже, где я люблю смотреть на закат и проводить весь день". Великая княжна Мария Николаевна. Библиотека Коттеджа. 26 июня 1837 г. Великая кн. Мария Николаевна. Готический салон Рыцарского замка. Фантазия. Май 1837 г.

ВЕЛИКОКНЯЖЕСКИЙ ДОМИК

Из-за сво­их не­зна­чи­тель­ных раз­ме­ров Кот­тедж не мог вме­стить всю се­мью Ни­ко­лая I, и по­это­му од­но­вре­мен­но с постройкой Кот­тед­жа око­ло не­го бы­ли воз­ве­де­ны два ка­ва­лер­ских ка­мен­ных до­ми­ка. В од­ном из них по­ме­ща­лись млад­шие сы­но­вья им­пе­ра­то­ра Ни­ко­лай и Ми­ха­ил.

Во дво­ре ве­ли­ко­кня­же­ско­го до­ми­ка бы­ла ми­ниа­тюр­ная пер­го­ла на де­ся­ти че­ты­рех­гран­ных ка­мен­ных стол­бах, пе­ре­кры­тая де­ре­вян­ной ре­шет­ча­той кры­шей и уви­тая плю­щом. Ко­лон­ны вен­ча­ли чу­гун­ные ва­зы. По­се­ре­ди­не был уст­ро­ен фон­тан. На не­вы­со­ких гра­нит­ных пье­де­ста­лах око­ло пер­го­лы рас­по­ло­жи­лись две брон­зо­вые фи­гу­ры со­ба­чек, от­ли­тые по мо­де­лям анг­лий­ско­го скульп­то­ра Джо­зе­фа Гот­та. Ве­че­ром пер­го­ла под­све­чи­ва­лась два­дца­тью фо­на­ря­ми с раз­но­цвет­ны­ми стек­ла­ми. В на­ше вре­мя на этом мес­те воз­ве­де­на при­строй­ка к зда­нию.

Пе­ред се­вер­ным фа­са­дом ве­ли­ко­кня­же­ско­го до­ми­ка на­хо­ди­лась бе­ло­мра­мор­ная ска­мья и бюст ра­но умер­шей млад­шей до­че­ри Ни­ко­лая I, Алек­сан­д­ры. На этой ска­мье, тос­куя о до­че­ри час­то си­дел им­пе­ра­тор-отец. Сей­час она вос­ста­нов­ле­на, но со­вер­шен­но в дру­гом мес­те — в Ниж­нем пар­ке, у Льви­но­го кас­ка­да. А чуть даль­ше, у пру­да под го­рой, в па­мять об Алек­сан­д­ре Ни­ко­ла­ев­не бы­ла воз­двиг­ну­та в 1845 г. ко­лон­на бе­ло­го мра­мо­ра с брон­зо­вым го­ти­че­ским кре­стом на­вер­ху. Как не по­ща­ди­ло вре­мя юную им­пе­ра­тор­скую дочь, так же не­умо­ли­мо оно рас­пра­ви­лось и с па­мя­тью о ней — эти па­мят­ни­ки не со­хра­ни­лись.

Сегодня в здании расположены “зимние квартиры” птиц из коллекции музея-заповедника “Петергоф”. Летом пернатые – экзотические и певчие лесные – живут в Вольерах Нижнего парка, а на зиму перебираются Великокняжеский домик. 

Для своих детей (и в первую очередь для наследника Александра) Николай I пригласил в качестве наставника Василия Жуковского, знаменитого поэта, который отнесся к своим обязанностям более чем серьезно и много уделял внимания одному предмету — истории. Характерно, что к «живой» истории все больше и больше в XIX столетии, переболевшем историзмом, стали добавляться сооружения, отсылавшие к образам и отечественной истории, начиная с Александра Невского, во имя которого возводится церковь в Александрии.

По совету Жуковского Николай I приучал своих детей к морскому делу, и, действительно, Александр II впоследствии стал хорошим моряком, его брат Константин Николаевич уже в восемь лет командовал бригом, а 1855 г. занял пост министра морского флота (ему В.А. Жуковский посвятил свой перевод «Одиссеи»). Такое увлечение морем завершало большую традицию, восходящую к Петру I, что проявлялось даже во внешних атрибутах жизни — коллекционерстве. Петр I собрал в Монплезире марины голландских мастеров, Николай I в своем кабинете в Коттедже картины «Буря» и «Гибнущий корабль» А. Гюдена, «На паруснике» и «Вид гавани ночью» К.Д. Фридриха.

ФЕРМЕРСКИЙ ДВОРЕЦ

После того, как дворец «Коттедж» был построен, семья императора Николая I традиционно проводила летние месяцы в Александрии. Чтобы еще сильнее подчеркнуть идиллический характер загородной резиденции, по указу императора в 1831 г. главным творцом дворцово-паркового ансамбля, архитектором А. Менеласом, была построена Ферма с коровником, комнатами для пастухов, кухнями и кладовыми. Специально из Англии для нее были выписаны породистые коровы, которые обеспечивали семью молочными продуктами, и даже пастух-англичанин.

Изначально Фермерский дворец должен был быть выполнен в готическом стиле, который так любил Николай I. Готические мотивы просматривались везде, начиная с высоких окон и высоких шпилей крыш и заканчивая водостоками, которые были выполнены в форме драконьих голов. Кабинет будущей царевны был спроектирован так, чтобы по форме он напоминал гостиную императрицы Александры Федоровны в Коттедже. Все, вплоть до самых мелких деталей и фонаря соответствовало требованиям Николая I, но лишь на первый взгляд. Менеласу удалось не только выполнить пожелание императора, но и сделать убранство кабинета полностью соответствующим модным тенденциям того времени. В 1840-х гг. царила эпоха второго рококо, которая характеризовалась пышной мебелью и яркими красками. Именно поэтому общий стиль архитектуры Фермерского дворца принято считать неоготикой, которая совместила в себе готические элементы, разбавленные веяньем моды того времени.

Последующие работы по достройке дворца и его оформлению легли на плечи А.И. Штакеншнейдера. Именно он руководил первой значимой пристройкой, которая появилась в связи с женитьбой Александра Николаевича. В дальнейшем к Штакеншнейдеру присоединился его помощник Э.Л. Ган, который создал проект восточной веранды, занимался созданием площадки с цветниками. Именно ему принадлежит легендарная бронзовая статуя «Ночь», которая красовалась на центральном фонтане сада.

Дворец неоднократно перестраивался архитектором А.И. Штакеншнейдером (1838-1841 гг.; 1846-1848 гг.; 1858-1859 гг.). В итоге скромный павильон превратился в загородный дворец в стиле неоготики и стал играть роль летнего загородного дворца семьи Александра II. Здесь император не только отдыхал в кругу семьи, но и занимался государственными делами. После смерти императора и до революции 1917 г. в Фермерском дворце жили со своими семьями уже взрослые дети и внуки Александра II и Марии Александровны: император Александр III и его сын, Николай II.

После 1917 года во дворце размещался историко-бытовой музей, расформированный в 1932 году (предметы убранства были переданы в другие музеи), с 1926 г. в Фермерском дворце была база отдыха Ленсовета.

Нижняя дача Николая II

Прибрежная территория парка Александрия, на которой расположился комплекс построек Нижней дачи имеет давнюю историю освоения. В начале XIX века эта часть побережья, еще не занятая строениями, уже использовалась в ирригационной системе канав, проложенных поперек парковых дорог. Поверхностные воды, собираемые с территории нижней террасы парка, направлялись в Финский залив по канаве, проходящей через этот участок. Сюда же, кроме воды из пруда, спускались стоки из зданий, расположенных на верхней террасе Александрии. В 1833 г. здесь на возвышенной и открытой в залив площадке возводится четырехэтажная башня оптического телеграфа. Рядом выстроен одноэтажный дом для дежурных и хозяйственные постройки. К месту этих построек вдоль границы имения с верхней террасы парка прокладывается дорога. Освоение прибрежной территории потребовало устранения проблем связанных с ее подтоплением. По особому распоряжению Николая I (1796-1855) в 1834 г. вдоль береговой линии у телеграфной башни сооружается откос из крупного булыжного камня, который должен стать защитой от наводнений и натиска льда в зимнее время. По своему первоначальному назначению башня прослужила до пятидесятых годов XIX века, когда на смену оптического пришел электромагнитный телеграф и для нового вида связи в 1857-1858 гг. на территории Александрии у Санкт—Петербургской дороги было построено каменное здание нового телеграфа. В 1859 г. старая башня была принята от телеграфного ведомства в ведомство Дворцового управления и до начала 80-х гг. XIX века служила в летнее время помещением для береговой охраны

В 1885 г. архитектором Антонио Осиповичем Томишко по указанию императора Александра III на берегу Балтийского моря была возведена небольшая дача для Николая II – будущего наследника престола. Здание напоминало итальянскую виллу, при постройке использовались кирпичи красного и желтого цвета, а также его украсила высокая башня и смотровая площадка. Спустя 10 лет дача претерпела перестройку – в планировке почти не было проходных комнат, на первом этаже располагались служебный помещения, на втором – кабинет Николая II, приемная императрицы и гостиная, а на третьем – спальня и малая гостиная. Также здание включало в себя приемный зал Николая, где он принимал делегации военных полков. Вдобавок ко всему, император посчитал необходимым возведение отдельного корпуса для будущих детей, этот проект был также заказан у Антонио Томишко. Детский корпус представлял из себя четырехэтажное строение с полукруглым эркером с открытым балконом высотой в два этажа. На самом берегу залива были возведены служебные помещения, благодаря этому образовался небольшой дворцово-парковый ансамбль.

Императорская семья проводила на даче каждый май или июнь, после – возвращалась в Царское Село или Крым, а во времена первой русской революции семья задержалась здесь надолго – до глубокой осени. Известным фактом является то, что император сам занимался обустройством внутреннего интерьера Петергофского дворца – расставлял мебель, развешивал картины и портреты. В своем кабинете 17 октября 1905 г. Николай подписал манифест “Об усовершенствовании государственного порядка”, в котором обещал дать населению демократические свободы и созвать законодательную Думу, а в 1914 г. подписал документ о вступлении России в империалистическую войну.

С наступлением советского времени дача была превращена в музей с одобрения Иосифа Сталина, а в конце 1930-х гг. его превратили в дом отдыха НКВД. Во времена Великой Отечественной войны здание претерпело сильные повреждения – в него попало несколько снарядов. Дача приобрела аварийный вид, и, дабы обезопасить посетителей парка, в 1961 г. было принято решение взорвать все остатки некогда красовавшегося здесь дворцово-паркового ансамбля. Начиная с 1994 г., в день рождения Алексея Николаевича – сына Николая II, здесь совершается молебен, в 2004 г. был установлен деревянный поклонный крест.

В 2017 г. начались работы по воссозданию Нижней дачи. Планировалось произвести реконструкцию кабинета Николая II, а также разместить там музейно-деловые пространства. Реконструкцию планировали завершить к 2025 г., однако проект был отложен, и с 2018 г. о нем нет никаких новостей. Известно лишь то, что восстановление требовало немалых средств.

Использован материал: Ужгеренас М.П. Последняя летняя резиденция императора Николая II: роль инженерной инфраструктуры в формировании комплекса «Нижняя дача» в парке «Александрия» в Петергофе // Урбанистика. 2018. № 1. С.14-29. DOI: 10.7256/2310-8673.2018.1.24891 URL: https://e-notabene.ru/urb/article_24891.html

ПЕТЕРГОФСКОЕ ЛЕТО

РАДОСТИ СЕМЕЙНОЙ ЖИЗНИ

ИМПЕРАТОРСКИЙ ВКУС

ЛУГОВОЙ ПАРК. БЕЛЬВЕДЕР

Луговой (Озерковый) парк — крупнейший исторический пейзажный ландшафтный парк на юго-западе Санкт-Петербурга. Расположен южнее Колонистского парка в Петергофе, по другую сторону от железнодорожной линии между ж/д станциями Новый Петергоф и Старый Петергоф. Площадь более 305 га, из которых почти 18 заняты девятью прудами: Никольским (Запасным), Самсоновским (бассейном), Орлиным, Руинным, Круглым, Мельничным, Саперным, Бабигонским и Церковным.

История парка туманна. Во многих путеводителях она начинается с 1825 г., но эстетически местность стали обустраивать все-таки позже. А вот технически ее начали осваивать, наоборот, раньше. Так называемый Самсоновский бассейн — часть водоподводящей системы знаменитых фонтанов Нижнего парка. Петергофский водовод, конечно, сам по себе гениален, но это все-таки чудо гидротехнической инженерии, а не садово-паркового искусства. И водовод этот постоянно разрастался и усложнялся, работая не только на фонтаны, но и на промышленность пригорода. Так, в 1817 г. здесь, буквально в самом центре будущего парка, появился новый пруд для питания Петергофской бумажной фабрики. Также часть воды из бассейна использовалась для орошения разбитых неподалеку сельхозугодий немцев Бауэров.

Формирование парка связано с постройкой основных архитектурных сооружений и охватывает 1825-1857 гг. Все работы по формированию парка велись под руководством А.И. Штакеншнейдера, инженера М.И. Пилсудского и садовых мастеров П.И. Эрлера и П.Г. Архипова. Самой первой постройкой в парке был деревянный Никольский сельский домик (1835 г.), за который А.И. Штакеншнейдер получил звание академика архитектуры.

“У северного конца пруда стоит красивый двухэтажный сельский домик, носящий название Никольского. Домик этот построен в 1834 г. императором Николаем I сюрпризом для своей супруги, которая любила здесь прогуливаться. Когда домик был готов Николай  I встретил в нем императрицу в мундире инвалида. Мундир этот и теперь сохраняется в домике. Все здание бревенчатое, с белой резьбой по наличникам окон и поднизям крыши. Ставни расписаны лубочными цветами. Перед  домом устроено крыльцо на резных столбиках. В простеньких комнатах сохраняются  некоторые интересные предметы. Между ними замечателен портрет императрицы Александры Федоровны, исполненный Брюлловым, рисунки форменного платья воспитанников военно-учебных заведений. Красивые столовые сервизы русского производства, деревянные резные блюда с солонками, поднесенные в разное время императору Александру II. К домику примыкает двор, обнесенный высоким забором с тесовыми резными воротами; на дворе – караулка, одинакового с домиком стиля”.

(Путеводитель по Петергофу. К 200-летию Петергофа. СПб, Т-во Р. Голике и А. Вильборг, 1909 С. 224).

Никольский домик задумывался как микроансамбль из нескольких построек “в русском вкусе”. Его общая объемно-пространственная композиция повторяла крестьянскую усадьбу, состоящую из комплекса жилых и хозяйственных построек. Весь участок был обнесен высоким деревянным забором. В усадьбу вели ворота, завершенные небольшой двускатной кровлей. Налево от входа стояла “большая изба”, направо – “малая изба”. Однако сходство с крестьянским домом было чисто внешним: естественно, что и по составу помещений, и по характеру внутренней планировки “большая изба”, предназначавшаяся для императорской семьи, резко отличалась от жилища крестьянина: в ней располагались передняя, “бюффет”, столовая и несколько “кабинетов”. Никольский домик не сохранился. Но представление о прежнем убранстве его интерьеров дают уцелевшие модели когда-то наполнявшей их мебели, имитировавшей “народный вкус”. Никольский домик весьма понравился самому заказчику Николаю I. Архитектурная критика тех лет встретила эту постройку также весьма одобрительно.

Впоследствии домик стали называть Никольским, в нем был своеобразный музей. Публика, гуляющая по Петергофу и его окрестностям, с большим удовольствием посещала Никольский домик и слушала историю, которую рассказывал хранитель домика солдат-инвалид. Он отворял двери домики и показывал в одной из комнат, хранящиеся в шкафу за стеклом тот самый николаевский длинный черный сюртук с медалями за Турецкую войну и Анненской и два девичьи русские сарафаны великих княжен.

По проектам Штакеншнейдера были также сооружены павильон «Озерки», Бельведер, Мельница, «Руина» и церковь святой Александры, множество мостов, караулок, плотин, шлюзов, устроены пруды.

Строительство Бельведера закончилось уже после смерти Николая, в 1856 г. И отдыхали здесь уже его наследники. Термин «бельведер» означает небольшое здание, которое стоит на возвышенности и позволяет любоваться окрестностями. Идея такой необычной смотровой площадки пришла Николаю I, он был вдохновлен храмом Эрехтейона в Афинах и решил создать похожее строение. Император сам набросал эскиз и отправил рисунок архитектору Штакеншнейдеру.

Двухэтажный дворцовый павильон находится в самой южной части парка, на Бабигонском холме. Здание поднято на массивном стилобате из монолитных гранитных блоков. На площадку стилобата с восточного фасада ведет двухмаршевая гранитная лестница, по сторонам которой ранее стояло шесть мраморных скульптур. Это — главный вход, подчеркнутый портиком с четырьмя гранитными фигурами, созданными А.И. Теребеневым. С западной стороны тоже устроен вход во дворец с небольшим гранитным крыльцом и четырьмя постаментами из красного гранита. С галереи открываются перспективы окрестностей и Финского залива, видны Кронштадт и Санкт-Петербург. Первый этаж Бельведера — подиум — прорезан высокими окнами. Его фасад оштукатурен в виде чередующихся узких и широких рустов; углы акцентированы пилястрами с коринфскими терракотовыми капителями. В первом этаже был расположен Большой зал, занимавший основной объем, и кабинеты императора и императрицы. Большой зал выделялся особой пышностью отделки — он был декорированный десятью каннелированными колоннами из каррарского мрамора, искусственным мрамором, лепкой и росписью; пол зала выстлан полированными мраморными плитами.

Второй этаж решен наподобие античного периптера, для которого первый этаж служит подножием. 28 гранитных колонн с беломраморными базами и ионическими капителями несут сложный профилированный антаблемент с мраморным архитравом. Между колоннами установлены ажурные чугунные решетки. Полы крылец и колоннады выложены мозаикой. Греческий стиль был использован не только в оформлении фасадов дворца. Мебель для залов также подбиралась в античном стиле, чтобы создать единую архитектурную гармонию.

По сторонам здания в 1856 г. были установлены на высоких постаментах две гальванопластические группы П.К. Клодта «Укротители коней». Эту композицию зодчий дополнил не свойственной античности террасой с декоративными вазами и каменной двухмаршевой лестницей с такими же вазами и скульптурой на постаментах. Во время Великой Отечественной войны скульптурные группы Клодта безвозвратно исчезли. По легенде, они закопаны вместе со скульптурой Нила где-то на Бабигонских высотах.

Сад перед дворцом и перголы были устроены садовым мастером П. Эрлером сразу после строительства дворца. В настоящее время сад и перголы полностью утрачены.

После смерти Николая I дворец использовался как домик для охот и пикников. В жизни Александра II дворец сыграл особую роль. Еще будучи женатым Александр II знакомится с юной княжной Екатериной Долгоруковой. После того как умирает ее отец, император всячески помогает княжне, в результате между ними завязываются отношения длиной в 18 лет. Дворец Бельведер становится местом тайных встреч. После смерти жены Александра II Марии, княжна и император венчаются, но брак длится недолго. Убийство императора завершает эту историю. Всю последующую жизнь Екатерина вспоминает, как счастлива она была в Бельведере.

Из воспоминаний Александра Бенуа: “Первый из трех, бабигонских холмов украшен дворцом Бельведер, высоко подымающимся своей колоннадой из синеватого мрамора над всей местностью. И тут пикниковая традиция требовала остановки, и снова все, кроме старушек, разбредались по террасам сада, в котором стояли совсем такие же бронзовые кони, как те, что украшают Аничков мост.

 А сверху, с балкона Бельведера, открывался на все стороны прославленный и действительно изумительный вид — вовсе не какой-либо унылый финский пейзаж, а самый подлинный российский с нежными тенями облаков, скользящими по мягко-волнистым полям, с разноцветными золотистыми нивами, зелеными лугами и темными лесами. В сторону Петергофа из-за деревьев торчала готическая башня «папиного» вокзала и сверкали купола Большого дворца, а вдали за горизонтом яркой звездой в лиловатой дымке сиял купол Исаакия…”.

Перед портиком на пьедестале стояла художественная бронзовая группа, подаренная императору Николаю І-му, в 1854 г. прусским королем. Это перемещенный в 1857 г. из убранства Царицына острова «Охотник, поверженный барсом» Ю. Франца по повелению императора Александра II. Группа эта состоит из трех фигур: полулежащего скифа, барса вонзившего в скифа свои когти и собаки, ухватившейся за ухо барса и оттягивающей его в сторону. Она тоже исчезла в военное время, как и все бронзовые скульптуры. Полагают, что группа эта, присланная во время восточной войны 1854-1856 гг. имела современный аллегорический смысл: Скиф – изображает Россию; барс Австрию, а собака (эмблема верности), – дружественное отношение Пруссии к России.

На территории около дворца до сих пор находят мраморные обломки от скульптур, некогда украшавших дворец.

Русский писатель Григорович возил в 1850-х гг. Александра Дюма посмотреть Бельведер. “Мы вновь сели на дрожки, закончили объезд островов и велели доставить нас к Бельведеру. Бельведер – последнее творение императора Николая; своей всемогущей рукой он замесил бронзу и гранит, как другой замешивает гипс и кирпич. К несчастью, это подано в стиле, внушающую больше мысль о мощи, нежели о вкусе. Поднятый на малом холме у деревни Baby-Gony – Бабы-Гони [Бабигон]; проясняю возможную этимологию ее названия – Бельведер по сравнению с ней огромен почти так же.

Император Николай в форме простого солдата, императрица и великие княжны в одежде простых крестьянок, приезжали туда выпить чаю и восхититься панорамой, открывающейся до самого моря. Еще одна имитация – Пти-Трианона. Оттуда имперская семья видела, левее некуда, Старый Петергоф – деревню голландских рыбаков, между Старым Петергофом и Бельведером – поле Саперов, а, бросив взгляды по этой линии вправо, – Пулково, обсерваторию, возведенную Брюлловым, братом художника. Обсерваторию и Бельведер разделяют 10 лье долины. Между Старым Петергофом и Пулковом, по ту сторону залива шириной в 10 лье просматривается синеватый силуэт Финляндии, подчеркнутый ровной линией горизонта. Затем, когда взгляд возвращается от залива к Бельведеру, справа замечаются купола Санкт-Петербурга, и среди них сверкает золотом Исаакий; слева большой английский парк; прямо – Новый Петергоф и, наконец, поле, усеянное руинами, присланными из Греции королем Отоном. Бедные руины изгнаны из Аттики, и они смотрятся такими же грустными, как и Овидий, сосланный к фракийцам!”

(Дюма А. Из Парижа в Астрахань. Свежие впечатления от путешествия в Россию)

В одной из книг о Санкт-Петербурге и окрестностях начала XX века говорилось, что около дворца на склоне холма цвела сирень, и «за гривенник можно было получить от сторожа большой букет сирени, а дать двугривенный — и он проведет по дворцу и на верхнем этаже, где колоннада, даст полюбоваться в подзорную трубу на залив, Кронштадт и Петербург».

После революционных событий 1917 г. во дворце находилась “здравница Академии Художеств”. Побывавший в ней Георгий Иванов в рассказе «Карменсита» пишет: «Бельведер. Вероятно, и не все петербуржцы знают его. Об остальных россиянах и говорить не приходится – не слышали, наверное. А между тем это, по справедливости, одно из красивейших, поэтичнейших мест в мире. Очень высокий обрыв. Вы незаметно приближаетесь к нему — местность повышается так отлого, что, придя к цели, вы поражены: вы просто гуляли и вдруг оказались на «чудной высоте», высоко над какой-то равниной, за которой зеленеет море и видно на десятки верст кругом. Налево медное солнце садится за кажущимся черным скалистым островом Кронштадт; направо, вдали, то же солнце последними лучами играет на золотом куполе Исаакия. А видите вы все это не просто с обрыва, а с широкой площадки огромного мраморного храма, у подножия которого цепенеют в памятных петербуржцу позах бронзовые кони и всадники Клодта, кстати, знаменитые в копии. Подлинники этого «ложноклассического» шедевра не те, что на Фонтанке, а именно эти, у Бельведера. <…> Итак, закат, морс, широкий вид, золотой купол Исаакия вдалеке, ионические колонны, черные кони, встающие на дыбы, и полное безлюдье кругом. Чтобы дать понятие о непосещаемости этого места, скажу, что ни одной похабной надписи ни синим, ни красным карандашом я не встретил на серо-розовой мраморной облицовке Бельведера – вещь по тем временам неслыханная. ” (Георгий Иванов. Собрание сочинений. В 4 т. Т. 2.)

В годы Великой Отечественной войны дворец сильно пострадал, но в отличие от других построек Лугового парка, в 1950-х гг. был восстановлен и до распада СССР снова использовался как санаторий.

ДОМ МЕЛЬНИКА И СТОРОЖКА. ЦАРСКАЯ МЕЛЬНИЦА

В Луговом парке Петергофа, недалеко от Руинного пруда, во времена Николая I была Царская мельница, построенная вскоре после Розового павильона.

Из “Описания Петергофа” А.Гейрот. 1868 г.: “От павильона Озерки, две тенистые аллеи ведут к мостику, перекинутому через Самсоновский бассейн. Далее, в начале этого бассейна построена мельница – деревянное красивое одноэтажное здание в сельском вкусе. Мельница построена в 1845 г., по повелению императора Николая I, по проекту архитектора Штакеншнейдера, для помола хлеба, привозимого крестьянами из соседних деревень. Мельничные жернова приводятся в действие водою главного петергофского водопровода. Внутри здания мельницы две комнаты весьма просто отделанные и убранные в сельском вкусе. С балконов мельницы открывается вид на бабьегонские высоты. Вокруг мельницы цветочной садик.”

В 1941-1944 гг. мельница была разрушена. В 1963 г. вместо деревянного шлюза построена бетонная перемычка с двумя затворами для пропуска воды в Самсоновский бассейн и в Мельничный пруд.

По легенде каменный мельничный жернов лежит на дне одного из девяти прудов Лугового парка.

От самой мельницы не осталось и следа, но рядом можно видеть дом мельника и сторожку (караулку).

Дом мельника утратил террасу на первом и балкон на втором этажах, но даже в таком виде здание, декорированное наличниками вокруг окон, рустом на углах, консолями и деревянной резьбой в верхней части, красиво и своеобразно.

Дом Мельника после войны использовался как жилой. В начале 2000-х гг. его расселили, и он стал стремительно разрушаться. В 2009 г. дом был передан под управление СПбГУ и был восстановлен. В Доме мельника сохранили кирпичную кладку и некоторые подлинные бревна. По фотографиям восстановили историческую вагонку и резные украшения на окнах. Внутри дом таил много сюрпризов – осколки царской посуды с гербом, и даже историческая теплоизоляция сохранилась. В качестве утеплителя — древесный уголь между кирпичами. При реставрации сохраняли историческую дранку, хотя ее и скрыл слой штукатурки.

Долгие годы Дом мельника был подведомственен СПбГУ, в нем проводились занятия по курсу Дизайн среды. В настоящее время здание перешло в ведомство РГПУ им. Герцена. Объект огорожен забором, попасть внутрь не представляется возможным.

Одновременно с домом Мельника была восстановлена сторожка.

Рядом с домом мельника и караулкой раскинут небольшой сад с двумя одинаковыми беседками.

РОЗОВЫЙ ПАВИЛЬОН

Другое название — Павильон Озерки. Играл важную роль в композиции Лугового парка. Построенный в 1845–1848 гг. А.И. Штакеншнейдером и расположенный у начала чугунного Самсоновского водовода, на перемычке между Самсоновским бассейном и Круглым прудом, состоял из двух одноэтажных объемов, соединенных небольшой галереей, и высокой трехэтажной башни, увенчанной колоннадой тосканского ордера, служившей главной видовой площадкой этой части парка. Перед южным фасадом находилась пергола из 16 монументальных герм серебристо-серого гранита, исполненных А.И. Теребеневым (автором скульптур атлантов у подъезда Нового Эрмитажа), и полукруглая гранитная терраса с решеткой, где находятся затворы фонтанных труб.

Павильон был сильно поврежден во время войны, перголы, другие произведения малых форм и скульптура утрачены, башня разрушена (есть сведения, что как минимум некоторые из герм были вывезены в Петергофский музей-заповедник, где и сохраняются по настоящее время). Сохранилась лишь площадка с подпорной стенкой из серого гранита, на которой некогда была установлена скульптурная группа «Нил». К павильону стягивалось несколько дорог, связывавших его с другими парками Петергофа и с отдаленными районами Лугового парка. Они шли на юг, вдоль водовода, и на юго-запад, к Бельведеру.

ЦЕРКОВЬ СВЯТОЙ МУЧЕНИЦЫ ЦАРИЦЫ АЛЕКСАНДРЫ

25 апреля 1851 г. архитектор Андрей Иванович Штакеншнейдер получил от Министра Императорского Двора рапорт следующего содержания: «По Высочайшему повелению прошу Ваше Высокоблагородие составить проект на постройку небольшой православной 5-ти главой церкви в Петергофе на Бабигонских высотах и предоставить оный мне для поднесения на Высочайшее утверждение». Через несколько месяцев проект был готов.

11 августа 1851 г. состоялось торжественная закладка церкви в присутствии Императора Николая I, августейшей семьи, Министра Императорского Двора князя Петра Волконского, начальника Петергофского дворцового правления генерал-лейтенанта Сергея Лихардова, архитектора Андрея Штакеншнейдера, военного коменданта Петергофа генерал-лейтенанта Николая Корсакова, многочисленной свиты, жителей Петергофа и крестьян близлежащих деревень.

В основание фундамента была заложена памятная плита с надписью: «Повелением императора Николая I заложена церковь на Бабигоне, близ Петергофа, во имя святой благоверной Царицы Александры, лета 1851, августа 11» и камень, доставленный из Святой земли с берегов Иордана.

Завершая закладку церкви, Николай I сказал: «Благодарю Господа, что сподобил меня завершить закладку этого храма. Бог знает, придется ли мне увидеть его оконченным». Эта церковь – последнее сооружение при жизни Николая I в Петергофе. Существует придание, что государь, услышав от крестьян, что местность когда-то называлась Папингондо (по-шведски – “пасторский приход”), откуда нынешнее русифицированное “Бабигон”, сказал, что это название требует, чтобы здесь был храм и раздавался колокольный звон.

Строительство церкви было завершено 22 августа 1854 г. 31 августа 1854 г. в присутствии Николая I и членов царской семьи состоялось ее торжественное освящение. По окончании Божественной литургии Государь благодарил всех принимавших участие в строительстве этой архитектурной жемчужины.

Во время своего существования церковь во имя святой мученицы Царицы Александры была одним из наиболее любимых мест молитвы императорской фамилии. Любила посещать храм на Бабигонах и последняя российская императрица Александра Федоровна, супруга императора Николая II, которая ежегодно во время пребывания в Петергофе молилась в церкви на Бабигонских высотах.

Богослужения в церкви святой мученицы царицы Александры продолжались до осени 1940 г., когда был составлен проект превращения ее в клуб с кинозалом. Начавшаяся война помешала осуществить это намерение. В период Великой Отечественной войны церковь оказалась на линии огня в самом центре военных действий. Бомбовые удары и артиллерийские обстрелы причинили зданию сильные повреждения.

После войны в здании бывшей церкви длительное время была совхозная мастерская. Одновременно подвальное помещение использовалось в качестве овощного хранилища. Около 10 лет здание оставалось бесхозным. Территория вокруг храма использовалась для своза мусора при строительстве многоквартирных домов в Низино. Перед храмом находится кладбище, появившееся после Великой Отечественной войны и не являющееся историческим.

6 мая 1998 г. на престольный праздник в храме святой мученицы Царицы Александры по благословению митрополита Санкт-Петербургского и Ладожского, после длительного перерыва была совершена Божественная Литургия.

Основной объем церкви решен в традициях русской церковной архитектуры допетровского времени, по принципу «восьмерик на четверике», то есть в виде квадратного в плане здания, над которым возвышается восьмигранный барабан главного купола. Фасады церкви чрезвычайно украшены декоративными элементами, характерными для русской архитектуры XVI—XVII веков. Покрытием центральной части основного объема служит крыша, посредине которой возвышается восьмигранный барабан главного купола. На барабане покоится восьмигранная большая луковица с позолоченными ребрами, увенчанная яблоком и крестом.

Полуколонны на продольных фасадах храма установлены на мощных пьедесталах и цоколях, что имеет не только декоративное, но и конструктивное значение. Штакеншнейдер стремился освободить сравнительно небольшой внутренний объем церкви от всякого рода загромождающих конструкций. Кроме главного купола имеются малые купола, решенные так же, как и главный. С запада к основному объему церкви примыкает трапезная. Трехъярусная шатровая колокольня, замыкающая с запада комплекс Александрийской церкви, отличается тем же богатством и разнообразием декора, который характерен для основного объема.

Интерьеры церкви также отличаются красотой и торжественностью. В отличие от фасадов, оформление интерьеров Александрийской церкви, носит классический характер. Преобладают штукатурные тяги и лепка, расположенные в соответствии с основными архитектурными членениями (паруса, арки, пилоны).

В центре купола находится обширное отверстие, через которое сквозь окна барабана купола в интерьер собора проникает свет. Вокруг него непосредственно на зеркале купола размещены 4 тондо в золоченых рамах с изображениями евангелистов на золоченом фоне, исполненными маслом по холсту. Под ними золочеными гипсовыми буквами выложены имена евангелистов. Лицевые стороны подпружных арок обработаны тягами и украшены лепными ромбами. В архивольтах арок выложены гипсовыми золочеными буквами тексты из Евангелия от Матфея.

На востоке интерьер центрального объема замыкается солеей и арочным проемом, заполненным иконостасом. За иконостасом находится алтарь, завершающийся тремя апсидами. Несущими конструкциями свода являются: на западе пристенные пилоны, на востоке — отдельно стоящие пилоны, установленные почти вплотную к внутренним стенам большой апсиды. Над этими пилонами находятся мраморные доски (скрижали завета) с золочеными римскими цифрами десяти заповедей.

Украшением церкви был деревянный резной иконостас, покрытый белой краской и позолотой. Этот иконостас, ранее принадлежавший церкви бывшего Дудоровского дворца Петра I, был подарен императором Николаем I. А.И. Штакеншнейдеру удалось достичь единства архитектурного облика здания с характером отделки иконостаса, типичного для русского зодчества конца XVII века. Возможно, что декор иконостаса подсказал архитектору отдельные мотивы и оформления церкви. При возведении церкви Андрей Иванович Штакеншнейдер подтвердил свою репутацию зодчего, в совершенстве владеющего всеми архитектурными стилями. Он создал изящную и нарядную архитектурную фантазию, сочетавшую мотивы московского храмового зодчества, элементы ордерной системы и оригинальные конструктивные решения.

Церковь вмещала в себя до пятисот молящихся. Периметр у основания 44 сажени, высота среднего купола 13 сажен и один аршин. Несмотря на свои небольшие размеры, стоимость строительства Бабигонской церкви обошлась более чем в “66 тысяч рублей серебром”. Доставка строительных материалов из отдаленных мест, да еще и в гору, стоило очень дорого.

В Бабигонской церкви было много утвари из золота, серебра, драгоценных камней. В храме находились дарохранительница с ковчегом в виде цоколя с восемью колоннами из красной сибирской яшмы, ризница из вещей, бывших при погребении Николая I, ризница из вещей Александры Федоровны и многое другое.

Церковь святой мученицы царицы Александры имела большое значение, став для верующих крестьян близлежащих деревень местом молитв. Близ церкви находился приемный покой для оказания первой помощи заболевшим крестьянам. При церкви находился придворный причт. На священника было возложено также обучение грамоте крестьянских детей в церковной сельской школе.

8 сентября 2023 г. у южного фасада церкви был открыт памятник императору Николаю I. Бюст был преподнесен в дар селу Низино автором Всероссийского проекта «Аллея Российской Славы» Михаилом Леонидовичем Сердюковым. На задней стороне бюста надпись: “Аполлонов”. Таким образом, для памятника использован бюст, созданный ранее скульптором Александром Алексеевичем Аполлоновым, который в 2017 г. погиб в автокатастрофе.

УСАДЬБА СЕРГИЕВКА

Территория усадьбы находится на южном побережье Невской губы. В XII веке эта территория входила в состав Новгородского княжества, а затем, в 1477-1478 гг., земли присоединились к Московскому княжеству. С 1617 г. земли были завоеваны Швецией, а затем по итогам Северной войны отошли России. В начале XVIII века владельцем этой территории стал сподвижник Петра I Александр Иванович Румянцев, от него усадьба перешла к сыну — фельдмаршалу Петру Александровичу Румянцеву-Задунайскому. По имени уже его сына, Сергея Петровича Румянцева, усадьба стала называться Сергиевкой.

В 1822 г. Румянцев продал усадьбу Кириллу Нарышкину, который, по словам В.А. Соллогуба, обзавелся «помещичьим домом среди разных деревянных павильончиков, где проживали летние гости». После смерти хозяина в 1838 г. Нарышкинскую дачу за 560 тысяч рублей приобрел Николай I. Сергиевка стала загородным домом его дочери Марии Николаевны и ее мужа Максимилиана, герцога Лейхтенбергского, а впоследствии их потомков.

Архитектор Штакеншнейдер, который в Петербурге построил для четы Лейхтенбергских Мариинский дворец, стал также автором их загородного дворца в Сергиевке. Помимо дворца Штакеншнейдер возвел Кухонный и Гофмейстерский корпуса, а в 1845-1846 гг. православную церковь святой Екатерины. В середине XIX века было продолжено и оформление парка. Из огромных гранитных валунов были вырублены скамьи и скульптуры, пополнилась коллекция растительных насаждений. Уникальным памятником является гигантская, высеченная из гранита «Голова», вызывающая споры искусствоведов и историков.

Двухэтажный дворец был построен в 1839-1842 гг. в стиле позднего классицизма. Отделка стилизована под помпейское искусство. Над лепным и живописным убранством работали мастера И. Табарин, М. Андреев, С. Давыдов, И. Дролингер. Меблировка от братьев Гамбсов утрачена. Дворец Лейхтенбергских с его фасадами, галереями и примкнувшими павильонами, имеет довольно сложный архитектурный план. Тем не менее, специалисты отмечают, что дворцовое пространство на самом деле продумано до мелочей и обустроено с максимальной рациональностью. Перед дворцом, с фасадной стороны, находится большая лужайка с видом на Финский залив — там же смотровая площадка. Настоящая приморская резиденция с прекрасным видом на Финский залив, который со временем был закрыт разросшейся бурно растительностью.

Эти стены были свидетелями простого человеческого счастья, которое длилось недолго. Жизнь герцога Максимилиана (1817–1852) была короткой. Большой знаток искусства — он был обладателем крупной, уникальной коллекции произведений искусства, в первую очередь скульптуры. Он не был бездумным собирателем, но был истинным ценителем искусства и не случайно в 1842 г. стал почетным членом Академии художеств, а затем и ее президентом. Такое, оказанное ему уважение было основано и в благодарность за его постоянное попечение, которое чувствовали на себе многие русские художники. Ему принадлежало авторство устава Академии Художеств.

Из-за горки выглядывает торец Гофмейстерского корпуса, где обычно располагались приехавшие гости. В этом корпусе однажды, летом проживал и приглашенный лично Марией Николаевной, молодой, только начинающий, художник А.К. Саврасов. Впоследствии художник вспоминал, что время, проведенное в Сергиевке — одно из самых счастливых в его жизни. Он здесь много работал — природа несомненно благословляла его творческий труд. Так здесь написана картина «Морской берег в окрестностях Ораниенбаума».

С южной стороны парк простирается до берега Финского залива, на северо-востоке граничит с парком Собственная дача. На территории расположена цепь прудов с мостами и двумя десятками мостов-плотин, от которых в сторону Финского залива вытекает река Кристателька в глубоких оврагах, где сооружены несколько плотин. Перед впадением в залив к северу от пересекающего парк Ораниенбаумского шоссе ручьи сливаются в один поток. Парк сформирован на месте естественного лесного массива. По оценкам ученых Биологического института СПбГУ в парке зарегистрировали более 250 видов сосудистых растений, 185 видов птиц и 35 млекопитающих. Площадь парка около 120 га. Дренажная система дорожек в парке устроена так, что в самый сильный ливень они всегда остаются сухими.

С тыльной стороны дворца также разбита большая лужайка в конце которой руины Екатеринской церкви. Это бывшая православная церковь святой Екатерины, возведенная по проекту Штакеншнейдера.

Во времена Николая I церковь называли Капеллой, так она была весьма странной формы. Сооружение кубической формы с остатками лепнины на дверных проемах. Раньше на крыше Капеллы находилась фигура ангела. В кирпичной кладке сделаны странные выемки.

Существует версия, что в этой церкви произошло тайное венчание Марии Николаевны со вторым мужем — Григорием Александровичем Строгановым. На самом деле венчание произошло в домовой церкви Мариинского дворца, хотя действительно было тайным. При этом не стоит путать обручение, которое состоялось в Гостилицах и собственно венчание в Петербурге, хотя в домовую церковь пригласили того же священника из Гостилиц (духовник Марии Федоровны, без согласия императора венчать отказался).

В военное время парково-дворцовый ансамбль сильно пострадал, поэтому потребовались существенные реставрационные работы, позволившие лишь частично восстановить комплекс. И если парковая зона в ходе реставрации была полностью благоустроена, то восстановление исторического вида сохранившихся построек так и не было завершено. Больше всего повезло дворцу, у которого отреставрировали два фасада. Но ни дворец, ни служебные корпуса пока не обрели свое былое великолепие.

 

Каменная голова в парке Сергиевка

Каменная голова была выточена из природного гранитного валуна, принесенного сюда древним ледником. За 300 лет голова могла уйти частично под землю.

По одной из наиболее вероятных версий, ее сделал каменных дел мастер, служивший у Петра I. Так случилось, что царь стал крестным его сына, и в знак благодарности мастер изваял облик Петра. По другой версии, голова сделана в 1800 г. по распоряжению Павла I по проекту архитектора Броуэрома. Так как Павла вскоре убили, то архитектор не успел ее доделать. Еще есть версия, что эту голову тащили войска короля Швеции Карла I. Но когда отступали, бросили ее здесь.

Ходит также легенда, что А.С. Пушкин прогуливался здесь со своим другом Раевским в 1818 г. Созерцание каменной головы навеяло ему один из сюжетов произведения «Руслан и Людмила», написанного им всего лишь два года спустя. Есть предположение, что у головы был шлем. Об этом свидетельствует отверстие на переносице, которое могло быть креплением для защитной пластинки шлема. Этот факт также свидетельствует в пользу прообраза произведения Пушкина, в котором голова была в шлеме.

АНГЛИЙСКИЙ ПАРК И АНГЛИЙСКИЙ ДВОРЕЦ

Это был первый пейзажный парк в Петергофе. Площадь парка составляет 173,4 га (самый большой парк Петергофа). Спроектирован для Екатерины II английским садовым мастером Джеймсом Медерсом.

Значительную часть парка занимают водоемы: Английский пруд, Троицкий ручей, частично — Петергофские канал и ручей, а также многие другие, в том числе безымянные водоемы, интегрированные в водозаборную систему Петергофа.

Английский пруд, вытянувшийся с юга на север, с островками, изрезанными берегами, возник в 1720 г., когда благодаря земляной плотине был запружен Троицкий ручей, протекавший в крупном овраге на западе от Нижнего парка. Впоследствии пруд был соединен с Ропшинским каналом. Вода из Английского пруда через систему шлюз поступает в Верхнесадский канал, а затем — на западную сторону Большого каскада.

В 1734 г. окружавшая пруд лесистая земля была отдана для устройства зверинца. Здесь для охоты стали содержаться дикие кабаны. В 1770-е гг., при Екатерине II, кабаний зверинец был устранен, а на его месте появился один из первых в Петербурге английских, пейзажных парков. Работы по переустройству территории возглавили Д. Кваренги и Д. Медерс, решившие использовать естественные очертания водоема в качестве композиционного центра закладывающегося парка. Пруд был вписан между двумя перспективами, пронизывающими парк в направлении с севера на юг. Перпендикулярно этим дорогам, с востока на запад, идет третья перспектива.

Архитектор Джакомо Кваренги построил в парке Английский дворец в конце XVIII века. Как писала Екатерина II в одном из своих писем, «Мы на­чинаем в Петергофе дом в Английском саду, который я наса­ждаю». Годом позже, весной 1782 г., каменных дел мастер Плачидо Висконти приступил к кладке стен.

Строительство длилось 15 лет и завершилось в 1796 г., а завершение отделки некоторых интерьеров относится даже к 1802—1805 гг. К моменту завершения строительства дворца Екатерина II практически перестала посещать Петергоф. Таким образом, будучи выстроен в качестве личной резиденции императрицы, Ан­глийский дворец, не использовался по своему прямому назначению и не стал подлинным жилым императорским дворцом.

Как и некоторые позднейшие сооружения Кваренги, дворец представлял собой монументальное трехэтажное здание с многоколонным фронтоном. Главный вход был акцентирован широкой ведущей на бельэтаж гранитной лестницей и восьмиколонным портиком коринфского ордера с треугольным фронтоном. Западный фасад имел лоджию с шестью колоннами. Цокольный этаж был облицован гранитом. Архитектурное решение и декоративная отделка интерьеров отличались лаконичностью, большая роль в них отводилась лепке и орнаментальной росписи стен и перекрытий.

При Павле I дворец был превращен в казарму. Пришедший ему на смену Александр I уже в октябре 1804 г. распорядился отпустить необходимые суммы на ремонт Английского дворца, изрядно поврежденного пребыванием в нем воинских частей. Как и первоначальное строительство, ремонт дворца курировал Кваренги. В течение года были отремонтированы крыша, перестланы полы, реставрированы двери, заново сложены печи. Реставрация коснулась и знаменитой наружной лестницы, которую пришлось ремонтировать вставками из камня. Отдельная смета была предусмотрена на завершение обустройства окружающего парка.  Тогда же дворец был меблирован, а его стены украсили многочисленные портреты коронованных особ — современников  Екатерины Великой.

Все эти портреты были собраны Екатериной Второй, желавшей иметь изображения всех современных ей и близких по времени Европейских властителей. Первоначально они были собраны в построенном Екатериной Чесменском дворце близ Петербурга, где были размещены в порядке по царствующим фамилиям. Впоследствии часть из них была перенесена в Петергоф, остальные же были размещены в других дворцах Петергофа и Петербурга. Фактически, английский дворец выполнял функции гостевого дома для высокопоставленных гостей и одновременно служил картинной галереей Петергофа. В дальнейшем среди постояльцев, которых гостеприимно приютил под своей крышей Английский дворец, можно было встретить не только иностранных дипломатов, но и воспитанников Пажеского корпуса, а также военный лазарет.

Вот как об этом пишет в своей книге маркиз де Кюстин: “Посланники с семьями и свитой, а также представленные ко двору иностранцы получают квартиру и стол за счет императора. Для этой цели отведено обширное и изящное здание, называемое Английским дворцом. Это здание расположено в четверти мили от императорского дворца посереди прекрасного парка, разбитого в английском стиле и оживленного прудами и ручейками. Обилие воды и холмистая, столь редкая в окрестностях Петербурга местность придают много прелести этому парку”.

Со второй половины XIX века берет свое начало традиция проведения в Английском дворец благотворительных балов и лотерей. Так, в августе 1866 г. на благотворительном балу в пользу Комитета Петергофского дома призрения престарелых и увечных воинов в Анг­лийском дворце присутствовал император Александр II.

Еще одной интересной страницей в истории Английского дворца стало размещение в его комнатах Придворной певческой капеллы. В летнее время с 1885 г. по 1917 г. капелла занимала дворцовые комнаты третьего этажа. Здесь же находился кабинет директора капеллы, функции которого с 1883 по 1894 гu. выполнял известный русский композитор и дирижер Милий Алексеевич Балакирев, а его помощником, неоднократно бывавшим во дворце по служебным делам, являлся знаменитый композитор Николай Андреевич Римский-Корсаков. Именно здесь, в августе 1894 г. Н.А. Римский-Корсаков дал последний музыкальный вечер в Английском дворце.

Во время Русско-японской войны во дворце были открыты склад и мастерские по сбору и изготовлению необходимых изде­лий для воинов Дальнего Востока. 

После революции во дворце действовал санаторий. Во время Великой Отечественной войны дворец был полностью уничтожен артиллерийским обстрелом и с тех пор не восстанавливался.

В настоящее время Английский дворец остается самым статусным утраченным объектом блистательного Петергофа. Лишь остатки гранитных блоков, да памятный камень напоминают нам о существовании некогда величественного и монументального здания.  

ДАЧА ОЛЬДЕНБУРГСКОГО

Между дорогой и взморьем, с расположенным на его берегу старинным Троицким кладбищем, начинался парк Фермы Ольденбургского. Этот парк расположен напротив Ораниенбаумского спуска, на площади в тридцать девять гектаров. Он занимает прибрежную полосу длиной около километра. Песчаный ровный берег, овеваемый ветрами с залива, большие раскидистые кроны лип и высокие сосны, поляны, покрытые луговыми травами, делают его привлекательным для отдыхающих.

Парк создавался на землях, принадлежавших в основном крестьянам деревни Новой. Первым его владельцем был принц Ольденбургский, племянник Николая I, приехавший в Россию из Германии в 1830 г. Ко времени его приезда свободных земель у залива уже не было. Сначала Петергофское дворцовое правление купило два небольших участка. Затем оно повело переговоры со всеми жителями деревни Новой об их переселении на другие земли. Собранные на сход крестьяне заявили, что от бесконечных урезок их наделов под военные лагеря и для парков, от переводов с одного места на другое большинство хозяйств пришло в упадок. «При всем нашем желании уступить его светлости участок земли к морю мы изъявить согласие не можем», — писали они в решении схода. Но спорить с царем было бесполезно, и деревня Новая была снесена.

Собранные, таким образом, участки земли Николай I подарил принцу Ольденбургскому «на вечное и потомственное владение». В июне 1837 г. здесь начались работы под руководством архитектора В. Стасова. В парке построили коттедж-ферму, дом для садовника, хозяйственные здания, оранжереи, а на мысе залива — павильон. Территорию благоустроили, парку придали пейзажный характер, сохранив растущие деревья и сосновый бор. Территория парка приобрела вид неправильного, вытянутого вдоль моря четырехугольника, в северо-восточный угол которого “врезалось” кладбище. В соседстве с ним находилось и оранжерейное хозяйство принца. В парке свободно чередовались открытые и лесные пространства, была устроена причудливая сеть каналов и уединенный пруд.

Главное сооружение, большая ферма в стиле английской готики, совмещала качества дворца и скотного двора. Здание фермы было каменным и по архитектурной отделке напоминало типичный английский коттедж в два этажа, с небольшим мезонином. Внутренняя планировка здания была таковой, что вход в парадные комнаты и роскошную двухсветную столовую с видом на залив вел через коровник. Рядом располагались погреб и молочня, на берегу моря построены павильоны. Украшением парка служили два пруда, соединенные между собой системой небольших каналов, расчленявших довольно обширную площадь на островки. Но решающая роль в планировке принадлежала живописным аллеям. В парке построили коттедж-ферму, дом для садовника, хозяйственные здания, оранжереи, а на мысе залива — павильон. В парке имелось два железобетонных колодца, соединенных трубами. Воде источников приписывались лечебные свойства. Большой интерес среди прочих парковых сооружений представлял дом водоподъемной машины с высокой, увенчанной шатром и перевитой лестницею башней.

Весной 1919 г. экскурсионная секция Народного комиссариата просвещения открыла здесь Естественно-историческую станцию для летних экскурсий учащихся. С петроградскими школьниками проводились экскурсии во дворцы-музеи и в парки Петергофа. На станции был создан гербарий флоры окрестностей Петергофа, содержащий до шестисот видов растений. Впоследствии на даче Ольденбургского был открыт дом отдыха. В годы Отечественной войны основные здания фермы были уничтожены. Сохранился лишь перестроенный флигель (современный адрес Знаменская ул., 29).

ЗОДЧИЙ ПЕТЕРГОФА

Семья Бенуа стала одной из самых известных художественных династий в России и более чем за сто лет работы подарила стране такие шедевры, как иллюстрации к «Медному всаднику» Пушкина, журнал «Мир искусства», здания Великокняжеской усыпальницы в Петропавловской крепости, Московского купеческого банка на Невском проспекте, Придворной певческой капеллы и знаменитый «Дом Бенуа» на Каменноостровском проспекте.

Как и многие другие великие творцы, Бенуа перекочевали в Россию из Европы. Луи-Жюль Бенуа – уроженец крестьянской семьи из предместья Парижа – оказался в России и сделал карьеру в качестве придворного метрдотеля Павла I, а позже работал при вдовствующей императрице Марии Федоровне. Жена Луи-Жюля, немка Анна-Катерина Гроппе, родила 18 детей, из которых выжили пятеро мальчиков и шесть девочек. Отец умер, когда четвертому сыну Николаю было всего 9 лет. Спустя пять лет скончалась мать.

Старший из мальчиков Михаил стал военным и дослужился до чина полковника, второй (Леонтий, или Луи Шарль Мари) служил чиновником Общества Царскосельской железной дороги. О третьем (Франце, или Франсуа Анри Мишеле) почти ничего неизвестно. Пятый и самый младший – Юлий (Жюль) был коммерсантом.

Заметный талант четвертого сына Николая проявился еще в его юном возрасте. Он много рисовал еще в годы учебы в немецкой школе Святых Петра и Павла, куда поступил в год смерти отца. После он обучался в реформаторской церковной школе, где его склонность к рисованию тоже хвалили и поощряли.

В 14 лет Николай Бенуа по протекции его крестной матери императрицы Марии Федоровны был принят на полный пансион в Академию художеств для изучения архитектуры. Мальчика сразу зачислили во второй класс, а спустя два года он получил свою первую награду «За успехи в науках». Первая «взрослая» работа в 1834 г. принесла ему малую серебряную медаль Академии художеств – это был проект загородного дома для одного состоятельного помещика. Выпускную работу Николай Бенуа посвятил архитектурной концепции Училища правоведения, за что был удостоен большой золотой медали. Блестящее окончание академии дало ему возможность получить стипендию для работы за границей и открыло большие перспективы.

Однако воспользоваться правом на «пенсионерство» выпускник академии мог только после трех лет строительной практики. Поэтому он заступил на службу в Первую Санкт-Петербургскую гимназию в должности архитектора, а затем стажировался в качестве помощника архитектора Константина Тона. В 1840 г. он получил крупное вознаграждение за участие в постройке храма для лейб-гвардии Семёновского полка и отправился за границу. Шесть лет он посвятил путешествиям и изучению европейских традиций архитектуры и живописи. Первый год Бенуа провел в Риме, позже посетил города Северной Италии, Германии, Австрии и Швейцарии. В итальянском городе Орвието сохранилась памятная доска с фамилией Бенуа, который с несколькими русскими коллегами в 1842 г. провел трудоемкую работу по обмерам местного городского собора. Годы заграничных странствий отразились в работах Бенуа веянием романтизма.

В Россию он вернулся в 1846 г. и поступил на службу в Кабинет Его Императорского Величества. Нередко молодой архитектор выполнял личные небольшие просьбы благоволившего ему императора: изготовил католический алтарь из малахита в подарок королю Сардинии, бронзовые столы для Нового Эрмитажа и другое. Также он продолжал работать по частным заказам. В 1847 г. Николай Бенуа получил звание академика.

Уже будучи состоявшимся архитектором, Николай Бенуа в 1847 г. берется за первый по-настоящему масштабный проект: строительство в Петергофе придворных конюшен в готическом стиле (Готических конюшен). Работая над концепцией ансамбля, он сделал интересный ход – разместил во внутреннем дворе на оси центральных ворот еще два аналогичных арочным проезда, что создавало впечатление широкого открытого пространства внутреннего двора.

Оценивая чертежи, Николай I внес правки, которые рушили иллюзию широкой перспективы. Бенуа намеревался возразить и сделать по-своему, от чего его как от крайне дерзкого поступка отговаривал министр императорского двора Петр Волконский. Однако архитектору удалось донести свою идею до царя, после чего Волконский говорил: «Государь много смеялся твоей дерзости, но согласился сделать по-твоему!…»

В 1850 г. Бенуа стал главным архитектором при Петергофском дворцовом управлении. За проект конюшен он был удостоен ордена Святого Владимира IV степени и сразу же получил заказы на постройку рядом с Большим Петергофским дворцом корпусов для фрейлин и на сооружение железнодорожного вокзала в Петергофе.

1850-е гг. были, пожалуй, самыми насыщенными в карьере Николая Бенуа. Совместно с Альбертом Кавосом он выстроил в Петергофе готическое здание почты, позже спроектировал там же Госпиталь со службами, Официантский дом, Верхнесадский министерский, каменную богадельню в Егерской слободе «в память императора Николая I». В чине главного архитектора Петергофского дворцового управления Бенуа прослужил 25 лет – до 1875 г. Покинув этот пост, он прожил еще 23 года и возвел немало зданий в Петербурге и окрестностях, но в историю вошел именно как «главный архитектор Петергофа».

Портрет Н. Л. Бенуа работы В. В. Матэ (с факсимиле автора). Офорт. 1899 г.. Ф. 63, оп. 1, ед. № 133, л. 1 (№ 1).
Портрет Н. Л. Бенуа работы В. В. Матэ (с факсимиле автора). Офорт. 1899 г.. Ф. 63, оп. 1, ед. № 133, л. 1 (№ 1).

ФОТОГРАФИИ ПЕТЕРГОФА

Библиотека имени Маяковского оцифровала альбом генерала и фотографа Е.П. Вишнякова с фотографиями Петергофа 1894 г.

Автор собрал не только самые яркие памятники Петергофа вроде Монплезира и фонтанов, но и запечатлел тихую пристань в Александрии, старые липы, дорогу у пруда в Нижнем парке и многие другие достопримечательности. 

Альбом доступен в Электронной библиотеке Петербурга: https://vk.cc/cpGvXe

Е.П. Вишняков. Петергоф. Фотографии

«Петергоф представляет единственное в России место, где на столь незначительном пространстве сосредоточилось как бы на память грядущего потомства так много исторических воспоминаний и произведений искусства».

- П. Свиньин. 1828 г.