Первая невестка Авроры Карловны Демидовой-Карамзиной, Мария Элимовна Мещерская, была фрейлиной императрицы Марии Александровны.
«Княжна Мария Мещерская была красавицей, – вспоминала М.Э. Клейнмихель. – В ней было что-то восточное, и ее большие бархатистые глаза очаровывали сердца всех». С ней согласна Е.А. Нарышкина: «Княжна Мещерская была необычайно красива, дивно сложена, довольно высокого роста, ее черные глаза, глубокие и страстные, придавали ее изящному лицу из ряда вон выходящую прелесть. Звук голоса ее был мелодичен, и на всем существе ее наложена печать какого-то загадочно-сдержанного грустного чувства, очень обворожительного».
«…На знаменитом костюмированном бале, на котором были двор и все общество, – рассказывал С.Д. Шереметев, – помню <…> княжну Марию Элимовну Мещерскую в виде сфинкса с одною яркою бриллиантовой звездой в волосах. Грусть и сосредоточенное, загадочное её выражение как нельзя более шли к изображению сфинкса…».
Красавица Мария Мещерская стала первой юношеской любовью великого князя Александра Александровича. Тогда еще был жив его старший брат, и влюбленный юноша всерьёз задумывался о морганатическом браке с княжной. Но после скоропостижной смерти наследника престола Александру Александровичу пришлось вступить в брак с невестой покойного брата датской принцессой Дагмар. Он долго не давал согласия на это, беспокоился о судьбе любимой, даже предлагал своему другу И.И. Воронцову-Дашкову фиктивно жениться на Марии. Цесаревич считал, что «это был бы великолепный муж: честный, благородный и умный малый». Однако тот уклонился от этого брака, и княжна Мещерская была отправлена за границу. Там она вышла замуж за Павла Павловича Демидова, богатейшего человека и редкостного красавца, который был «безумно влюблен в Марию».
Ее внезапная смерть от родов потрясла мужа. «Два дня он беспробудно пил, никого не подпуская к себе и огульно виня в смерти жены новорожденного ребенка, и лишь вмешательство матери Авроры Карловны и тетки Матильды вернули его к реальности и разбудили в нем разум и мужество, — писал позднее В.П. Мещерский. — Спустя 10 дней он, наконец, нашел в себе силы взять на руки сына и даже присутствовать на его крещении. Наследнику дали имя почившего в бозе тестя, которого Павел даже не знал, но никто из родни не посмел ему возразить»…